Сто удач и одно невезение - Алюшина Татьяна Александровна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Красивенько. Спасибо, – поблагодарила Зинаида.
– Идем! – воодушевился Захар. – Там еще многое не доделано, совсем не так, как я хотел. Посмотришь!
И, ухватив Зинаиду за свободную от цветов руку, ловко маневрируя между людьми, потащил ее за собой! Так и тащил от станции метро до самого подъезда. Ходьбы-то было минут пять, но он так торопился, что они преодолели дорогу минуты за три. А Зина поглядывала на его широкую спину, семеня сзади, и все ей казалось до странности легким, простым и очевидным!
Ага! Ровно до закрывшихся за ними дверей лифта, куда ее нетерпеливо затолкал Захар, еще находившийся в беге по пересеченной солевыми лужами, кривыми тротуарами и снежным крошевом местности. Закрывшиеся двери лифта отрезали, оставив там, в зимнем вечере легкость улиц, бесшабашность и бег этот, как на отходящий поезд, а здесь… Переменилось настроение, направленность мыслей, напомнив о прошлой встрече замкнутостью пространства, ударило в кровь возбуждением, сковав слова, мысли. Ничего, приехали!
Захар открыл ключами дверь, распахнул перед ней и пригласил:
– Проходи.
Зинаида зашла, постаралась сосредоточиться на осмотре, отвлечься от будоражащих мыслей и желаний, мимолетно отметила появившиеся предметы мебели: столик, зеркало во весь рост, пуфик какой-то, что-то еще, наверняка стильное и правильное, да и фиг бы с ним! И развернулась к Захару, закрывшему дверь, умудрившись задеть его по лицу головками роз, которые держала на сгибе локтя.
– И что здесь не соответствует твоему стратегическому плану? – спросила Зинаида, для того чтобы хоть что-то спросить.
Да, потому что напряжение звенело всеми зашкаливающими приборами, и она уже совсем ничего не понимала про себя непутевую, про настроения свои, меняющиеся с быстротой американских горок, а все ощущения играли в сумасшедшую орлянку, позабыв направлять хоть в какие-то русла хозяйку.
– Да какие планы, Зина! – срываясь в неизвестность, почти закричал Захар. – К черту это!
Он шагнул к ней – последний и единственный шаг, разделяющий их, – просунул ладони ей под мышки и поднял так, чтобы глаза вровень перекрестились взглядами!
Зинаида откинула, ухватилась за его плечи и смотрела в кипящие золотом глаза.
Они смотрели-смотрели-смотрели в глаза друг другу, говорили что-то не словами, объясняли, не договорили, не объяснили – сорвались!
Он рывком прижал ее к себе, так и не опустив на пол, держал одной рукой, второй запрокинул ее голову и поцеловал!
И поплыло-о-о-о все куда-то…
Бесследно канув!
Ничего не осталось вокруг… за… вне… Только они! Здесь и сейчас! Во всем пространстве, а остальной мир исчез, не тревожа их единение!
Они куда-то спешили, рвались, опомнившись на пару секунд, обнаружили себя лежащими на полу в прихожей, попытались торопливо стянуть друг с друга одежду – забыли, бросили, потерявшись в поцелуе! Да черт с ней, в конце концов, с одеждой – обойдется!
И целовались неистово, как школьники на укромной лавочке в парке, спрятавшись ото всех, позабыв обо всем на свете, и еще говорить пытались:
– Соскучился… страшно… увидел…
– Да-а-а, – вторила Зинаида, не понимая, что говорит.
– Как вспышка…
И шептали что-то бессмысленное, радостное, прерывая поцелуй на миллиметры, какая разница что! Голоса друг друга слушали, как музыку великую!
И Захар не выдержал! Еще совсем немного, и можно перегореть в пепел от нежности, страсти, желания!
И вошел в нее сильно, мощно, побеждая, оставляя за этим движением все прошлое, реально-правильное, реально-неправильное – бывшую жизнь! Замер на пару секунд, переживая обладание этой бесконечно желанной женщиной, как возрождение, и понесся вперед! С ней, одним целым!
– Господи, Захар! – пыталась что-то говорить, передать словами свои чувства Зинаида.
– Я знаю, маленькая, знаю! – разделял с ней все, что имел, сейчас он.
И она кричала, поднявшись на самый запредельный верх, молодо, бесстрашно, отринув и отказавшись от всякой суетной шелухи! А он вел ее за собой, победно рыча нутром, как перед смертью! И держал ее в руках, сильно и нежно одновременно, когда они, планируя, возвращались…
Зинаида смогла определить свое местоположение – в прямом смысле «положение» – в пространстве, пока не в глобальном, а ограниченном, а заодно и Захара, лежавшего сверху нее. Далее последовало еще более интересное открытие, веселенькое такое, о форме полуодежды, не снятой до конца, еще точнее, просто не снятой.
– Кадр один, дубль два, – прохрипела пересохшим горлом Зинуля. – Как мы умудряемся это проделывать, ты не знаешь? Как подростки, честное слово, дорвавшиеся до запретного секса!
Он хмыкнул куда-то ей в макушку, не изменив положения, или, правильнее, «наложения» на Зинулю, своего тела.
– Нам это нравится, – выдвинул версию Захар, шевеля словами и движением губ волосы у нее на макушке.
– Ага! – весело согласилась Зина. – А больше всего в этой квартире нам нравится пол! А что? Хороший такой пол, удобный!
– Пол? – удивился Захар и, осознав, собственно, где они расположились, застуканные страстями, ругнулся: – Черт!
Встал одним быстрым движением, поднял Зинулю, поставил на ноги и принялся поправлять на ней одежду. Поправлять особо было нечего, разделись они не то чтобы до конца, а вообще не разделись, ограничившись сниманием с Зинаиды той части гардероба, которая давала стратегический доступ к бурному соединению, и почему-то один рукав ее дубленки, с Захара же успели стянуть пальто.
– Вот же черт! – расстроился Захар, осмотрев место «боевых» действий, себя и Зинаиду. – Я так все здорово придумал: романтический ужин, ухаживание, неспешная беседа, осмотр квартиры!
– Осмотр мы уже пробовали, – усмехнулась Зинаида, стащив со второй руки дубленку и кинув ее куда-то не глядя. – Теперь уже дважды, и как-то традиционно одинаково. И экскурсию я сейчас, пожалуй, не осилю, а вот попить очень хочется.
– Всенепременно! – пообещал Захар и подхватил ее на руки. – И не только водички!
Он внес Зинаиду в гостиную, где, готовясь к встрече с ней, сервировал журнальный столик и даже свечи поставил в высоких подсвечниках.
– Боже свят! – оценила приготовления Зинаида. – Весьма романтично! Может, ты меня посадишь или поставишь куда-нибудь?
Захар усадил ее на диван, открыл участвующую в торжественной сервировке бутылку минеральной воды, налил в два стакана, протянул один Зинуле. Она выпила большими торопливыми глотками, так пить хотела, протянула за добавкой:
– Еще!
– Жажда? – улыбнулся многозначительно Захар.
– Послесобытийная, – кивнула Зина.
– Ты посиди отдохни, – вернулся к исходной программе проведения «планового» мероприятия Захар. – Я принесу шампанское и что там приготовил, я быстро!
– Неси! – радовалась Зинуля. – От перестановки сцен смысл пьесы не изменился. Начнем корректировать по ходу: сначала бурная любовь в коридоре, а затем таки состоявшийся романтический ужин!
Он поцеловал ее легко, от радости присутствия и понимания в губы, встал и вышел из комнаты. Вернувшись из кухни с шампанским и большой тарелкой с разнообразной закуской, улыбнулся, собираясь что-то сказать, и… обнаружил отсутствие слушателя.
Зинуля спала. Положив голову на подлокотник дивана, одну ладошку под щеку, второй рукой обняв себя за талию, подтянув коленки к груди, спала его желанная женщина и улыбалась во сне.
Он осторожно поставил на столик бутылку и тарелку, сходил в спальную комнату, принес оттуда покрывало с кровати и укрыл ее, стараясь не потревожить, подоткнул ей под голову декоративную диванную подушечку, поцеловал в волосы и погладил по голове.
«Вот тебе и корректировать по ходу пьесы, Зинаида Геннадьевна!» – усмехнулся он.
Захар сел напротив, через столик, в кресло, смотрел на спящую Зинулю и думал…
Странные штуки вытворяют с нами наше сознание и подсознание!
Захар запомнил до мельчайших подробностей, до долей секунд их первую встречу. Все: свои ощущения, чувства, мысли, промозглость стылого дня, запахи, слова, движения, неуловимые детали – румянец на ее щеках, удивление, вспыхнувшее в глазах, маленькую прядку волос, непокорно выбившуюся из-под стильной шапочки, которой баловался ветер и закидывал ей на губы, и жест, которым она откидывала эту прядку.
