Оазис грез - Филип Шелби

Конечно, у Луиса хватило такта не упоминать, что заимы и их последователи в лице посредников, подрядчиков и поставщиков очень здорово заработают с каждого доллара, франка, фунта или марки, которые поступят в Ливан. Каждый заим, слушая его, быстро производил подсчеты в уме.

Заимы пришли к идее поддержки в президенты независимого кандидата. Однако не хватало одного – того, о чем Луис узнал позже. Не было крючка, на котором сидел бы Луис Джабар, – от него нужна была какая-то гарантия, что он не нарушит свои обещания и не изменит намерения. Приватно этот момент беспокоил заимов. Джабар был достаточно богат сам по себе, чтобы начать предвыборную кампанию, хотя не мог ее финансировать или купить на корню. Заимы не сомневались также в том, что Арманд Фремонт, храня знаменательное молчание, поставил свой престиж и кошелек на мужа своей кузины. Вполне естественное предположение в жизненной обстановке Ливана, где своего либо единодушного поддерживали, либо гробили просто тем, что ничего не делали или ничего не говорили. Арманд же высказывался очень пространно.

Для заимов это превратилось в восхитительное затруднение: если Луис не нуждается в деньгах, то с помощью чего иного можно будет им вертеть? Заимы обшарили все, чтобы разгадать эту загадку, тайно обследовав все стороны жизни Луиса. Нашли они ничтожно мало. Луис не пил чрезмерно, не играл в азартные игры. Не принимал наркотики. Не содержал любовниц и не развлекался с мальчиками. Тогда чем же занимался Луис?

Ответ, когда он был найден, поразил заимов. Такое они не считали возможным. Но когда они удостоверились в правильности ответа, то провели военный совет, приняли решение и отрядили Набила Туфайли растолковать факты жизни обоим заинтересованным.

Луис закурил очередную сигарету, глядя на сверкающие в бейрутской гавани огни. Его все еще терзали воспоминания о том, как Таббара выставила его дураком. Все это время он искренне верил, что у Джасмин все находится под контролем и что Арманд Фремонт объявит о поддержке его кандидатуры. Более того, Луис цеплялся только за эту уверенность, потому что благосклонные прежде боги от него отвернулись.

В глазах посторонних Луис женился очень удачно. Ему досталась умная жена, но не семи пядей во лбу, любезная, красавица и, насколько могли судить другие, верная ему. Каждый мужчина в Бейруте жаждал завладеть Джасмин. Много часов было проведено в турецких банях и на массажных столах в обсуждениях того, как должна отличаться и какой возбудительной должна быть сексуальная жизнь Луиса. Конечно, не оказалось таких бестактных людей, которые подошли бы к Луису и спросили его об этом. Но если бы кто отважился на это, то изумился бы ответу. По мнению Луиса, он был у нее не мужем, а пленником.

Вначале Луис воспринял сексуальные запросы Джасмин своего рода вызовом для него. Он был близок с другими женщинами, которые считали себя ненасытными, и всех их укротил. Но не Джасмин. У нее были неисчислимые потребности и на кровати и в других местах, ее сексуальная акробатика включала и наслаждения и настоящую боль.

Луис содрогался всегда, когда вспоминал о спальне. Это была настоящая темница с набором наручников, кожаных подтяжек, с ошейниками, черной маской покорности и набором кнутов, наиболее ценным из которых почитался сделанный из кожи хвоста носорога. Джасмин всегда верховодила, принуждая его к близости всегда, когда и как она хотела. Несколько раз Луис попадал в эту комнату ужасов и находил там еще одну ожидавшую его женщину, рычащую повелительницу, которая набрасывалась на него с кулаками, а потом начинала мучить именно так, как ей указывала Джасмин.

Он приходил в отчаяние, потому что абсолютно не видел способа спастись от этого супружеского ада. Джасмин олицетворяла собой его связь с деньгами Арманда Фремонта, которые, в свою очередь, имели решающее значение для его поддержки со стороны заимов. Он был вынужден признаться, что не может позволить себе расстаться с ней – даже если бы это было возможно. Мысль превратиться в очередного президента Ливана разрослась из приятного представления в навязчивую одержимость.

Примирившись со своим рабством, он тащился за Джасмин во время ее кругосветных поездок, чтобы удовлетворять ее любовные выкрутасы и присутствовать на ее приемах. Он схватил воспаление легких в Шотландии, когда она охотилась на куропаток, и получил небольшое сотрясение мозга, когда у него соскочила одна лыжа в горах Санкт-Морица. Когда друзья подтрунивали над ним, что он все время попадает в переделки, он отделывался улыбками. Никто ничего и не подозревал. Он считал, что хуже его жизнь стать не сможет. И тут ему позвонили заимы.

Встреча, которую потребовал Туфайли, состоялась в его доме, построенном на развалинах замка крестоносцев.

– У заимов создалось впечатление, что между вами и вашими родичами все в порядке, – Туфайли произнес эти слова хриплым шепотом.

Луис не смог удержаться, чтобы не взглянуть на Джасмин, которая напряженным взглядом уставилась на Туфайли.

На мгновение Джасмин охватил ужас, что каким-то путем, каким-то образом Туфайли пронюхал об одной вещи, о которой не должен знать никто на свете. Упоминание им слова «родичи». Она еле удержалась, чтобы не содрогнуться. Но разве могли открыться для него пути проведать про ее родителей? Туфайли отличался хитростью и коварством. Неужели он что-то разузнал о ее матери, которая ни во что не ставила свою дочь, лишь иногда лупцевала ее? Или об отце, который слишком много уделял ей внимания… и привнес изощренные пытки в ее кровать, когда она была еще совсем малышкой? Если Туфайли узнал об этом… Нет! Она не позволит старому ублюдку запугивать или шантажировать себя. Она подавила свои эмоции, привела себя в такое состояние, когда могла мило мурлыкать, обращаясь к старому черту.

– Что такое, Набил? – воскликнула она. – О чем это вы говорите?

– Пусть ответит Луис! – отрезал заим. – Итак?

– Но у нас все в порядке! – протестующе заявил Луис.

– Возможно, но не в той степени. Луис покачал головой:

– Не понимаю.

На этот раз Туфайли обратил свое внимание на Джасмин.

– Мы считали – ваш муж создавал такое впечатление, что когда придет время, Арманд Фремонт поддержит кандидатуру Луиса, и мы сделали возможным выдвижение его кандидатуры.

– Конечно, он обязательно сделает это! – воскликнула Джасмин.

Туфайли погрозил пальцем, похожим на сосиску:

– Нет, не конечно. Нам стало известно, что Арманд Фремонт не очень высокого мнения о вашем муже. Более того, его совсем не впечатляют политические способности Луиса.

Луис был потрясен.

– Это просто безумие! Как вы могли узнать?..

– Как – не имеет значения, – прервал его Туфайли, внимательно наблюдая за ним. – Важно то, что мы знаем об этом. Наши источники информации самые надежные.

У Луиса голова пошла кругом. В груди вспыхнула черная ярость. Унижения, которым подвергла его Джасмин, его тайная позорная жизнь, двуличие, к которому он вынужден был прибегнуть, – все это стало частью цены, которую он внутренне согласился заплатить за осуществление мечты, которую она вселила в него. А теперь его собирались лишить этой мечты.

– Думаю, что вы ошибаетесь, Набил, – произнесла Джасмин. – Но если вы убеждены в правильности полученной вами информации, то, может быть, точно скажете, чего вы хотите.

– В Луиса мы уже вложили огромное количество времени и немалые суммы, – ответил Туфайли. – Однако если Арманд Фремонт не изменит своего мнения и, хуже того – воспротивится кандидатуре Луиса, тогда мы все понесем большие потери. – Он помолчал. – А это неприемлемо.

– Что надо сделать, чтобы это стало приемлемым? – спросила Джасмин.

Туфайли великодушно улыбнулся.

– Двадцать миллионов долларов. Деньги доброй воли или гарантийное обязательство, чтобы дело не свелось к тому, что все финансовые убытки кампании понесут заимы.

– Это невозможно! – воскликнул Луис.

– Довольно! – взгляд Джасмин не отрывался от Туфайли. – Поскольку вы полагаете, что уже знаете так много, то вам, несомненно, известно, что мы не располагаем такими деньгами.

– Возможно, и не располагаете. Но вы – одна из трех сторон держателей акций «Казино де Парадиз»…

– Верно.

– Подумайте, сколько будут стоить эти акции, если СБМ станет общественной компанией? Тогда двадцать миллионов превратятся для вас в центы.

Туфайли подался вперед; Луиса просто тошнило от запаха одеколона.

– Сущие пустяки, если учесть, что вы можете получить контроль над всей страной, Джасмин.

Туфайли прав, подумал Луис. Двадцать миллионов – чепуха. Проблема заключалась в другом – он стремился к недосягаемому. Ко всему прочему, он установил для них крайний срок внесения денег, и с каждым днем гиканье часов становилось все громче.

После конфронтации с Туфайли Луис был готов от казаться от своих грез. Джасмин и не помышляла об этом. Она поклялась, что так или иначе достанет деньги, невзирая на то, что придется для этого сделать.