Металлист. Назад в СССР - Геннадий Борчанинов

— Зарин, зоман и фосген, — проворчал я.

Выбор названия — самое сложное для новой группы. Надо, чтобы оно устроило всех, а это не так-то просто, особенно в нашем случае. Надо, чтобы его ещё и цензура пропустила, то есть, какой-нибудь «Мучитель» не прокатит от слова совсем. У меня, честно говоря, приличных вариантов не было, хотя я думал над названием, начиная с того момента, как проснулся в больнице.

— Может, что-то с Чернавском связанное? — предложила Света.

Мы как раз проходили мимо здания обкома, бывшей купеческой усадьбы. По асфальтированной дороге прокатила чёрная «Волга», и мы проводили автомобиль взглядами.

— Чёрное… Что-то там? — хмыкнул я.

Сомнительно, но в принципе потянет. Есть, конечно, вернее, будут Чёрный Кофе и Чёрный Обелиск, да и многие другие, но сейчас, в восемьдесят третьем, это ещё не звучит избито и пошло.

— Мрачно… — буркнула Катя.

— Любочка, может, и пропустит что-то чёрное, а Кобра точно не разрешит, — сказала Варя.

— Красное? — предложил я, зацепившись взглядом за Светин галстук.

— Солнышко, — сказала Катя.

— Красный Рассвет, — хмыкнул я, вспоминая хреновенький клюквенный фильм про Третью Мировую войну.

— Звучит, как название колхоза, — посмеялась Варя.

— Колхоза-миллионера! — воскликнул я.

Мы все засмеялись.

— О, кафе-мороженое! Пойдёмте, зайдём, — предложил я.

Сто лет таких не видел. Все они куда-то подевались в девяностых, вместе с автоматами по продаже газировки. Ладно хоть жёлтые бочки с квасом остались и прожили ещё очень долго.

Я придержал тяжёлую дверь, пропуская девчонок вперёд, зашёл последним. Интерьер казался одновременно и знакомым, и чем-то новым, вызывая странное ощущение дежа вю. Скорее всего, я в этом кафе бывал, и это воспоминания из детства.

Варя заказала шарик белого пломбира и сироп, Катя взяла клубничное, Света — крем-брюле. Я предпочёл шоколадное. Народа в кафе было изрядно, и пионеров, и взрослых, субботний погожий день многих заставил выйти из дома. Нам, однако, повезло, компания студентов местного педа как раз освободила столик, который мы тут же оккупировали.

— Красное тоже могут не пропустить, — сказала Катя, возвращаясь к прежнему обсуждению.

— Какие у нас в городе вообще коллективы есть? Может, от этого попробовать плясать, — сказал я.

— Так сразу и не упомнишь… — разделывая ложкой шарик мороженого, чтобы побыстрее растаял, протянула Варя. — «Яхонты»… «Песня сердца», «Персона»…

— «Икарус», — подсказала Катя.

— Ага… — кивнула Варя. — «Окно» ещё… «Динамик»…

— Понятно, максимально нейтральные названия, — вздохнул я. — Серые, блёклые. Ни о чём.

— Зря ты так, Саш, — пожурила меня Варя.

— Ну как можно вообще по названию понять, какую музыку играет, например, «Окно»? — всплеснул я руками, едва не опрокинув свою вазочку с мороженым. — Да никак!

— Ну… Обычную музыку… — сказала Катя. — Которую все играют.

— И зачем оно надо? — хмыкнул я. — Выделяться группа должна, хоть чем-нибудь. Чтобы люди шли не просто музыку послушать, а именно нашу. Пугачёву идут послушать не потому, что она обычные песни поёт…

— Сравнил тоже! Пугачёва! — фыркнула Катя. — Где она, и где мы⁈

— Не хочешь Пугачёву, «Землян» тех же возьми, — сказал я.

Сравнение с Пугачёвой, этой ядовитой гарпией советской и российской эстрады, мне и самому не нравилось.

— Не доросли мы ещё, — сказала Варя.

— Но дорастём же! Значит, и название надо сразу яркое, броское, отражающее суть! — с жаром произнёс я.

Девочки понуро опустили головы, ковыряя своё мороженое.

— Короче… Называемся пока «Чёрная Заря», если не пропустят, переделаем, — волевым решением постановил я.

— Мне не нравится, — покачала головой Света.

— Мне тоже, — заявила Катя.

Варя молча кивнула, соглашаясь с остальными девочками.

Я вспомнил свои прежние группы. Там тоже баталии за название могли тянуться неделями и месяцами. Могли даже принять решение, определиться, твёрдо и чётко. А на следующий день выбранное название резко переставало нравиться абсолютно всем. У нас, к сожалению, недель и месяцев на придумывание себе имени не было. Выступление уже в пятницу.

— Может, «Мечта»? — задумчиво протянула Света.

— Такие уже есть, — вздохнула Варя. — В Туркамыше, в соседнем районе.

— Жаль, — расстроилась пионерка.

— «Фотоплёнка», — произнесла Катя.

Ладно, вот это уже неплохо. Но тоже не то.

— «Вернисаж»? — спросила Варя.

— Такие есть, — сказал я.

Полной уверенности не было, но почему-то мне так казалось.

— Да? Ну ладно, — сказала Варя.

— «Чёрный террор», — хмыкнул я.

В битве за Армагеддон.

— Саша! — в один голос воскликнули все трое.

— Да шучу я… — махнул я рукой, поднимаясь из-за столика.

Забрал пустую посуду, утащил к специальному окошку, вернулся.

— Боевая дружина советской молодёжи, — заявил я. — Сокращённо — БДСМ.

— Звучит неплохо. Мне нравится, — задумчиво протянула Варя.

— Я пошутил, — сказал я, чудом сдерживаясь, чтобы не заржать во весь голос.

— Нет, а правда же! Мне тоже нравится! — поддержала Катя.

— «Последний дождь», — мечтательно протянула Света. — Или «Семь счастливых нот»…

Я прямо-таки почувствовал приторную слащавость, вязнущую в зубах.

— Нет! — в один голос отрезали Варя и Катя.

— Гости из будущего, — предложила Варя, почему-то стрельнув в меня глазками.

Если бы не поп-группа, которая возьмёт это название лет через пятнадцать, я, может, его бы даже рассмотрел.

— Нет, категорически, — сказал я.

— Тогда предлагай альтернативу! — фыркнула Варя.

—