За гранью снов (СИ) - Екатерина Владимирова

И только в миг, когда он оказался рядом со мной, стоял почти вплотную, я ощущала на своей коже тепло его дыхания, я предприняла запоздалую попытку отстраниться. Но не успела. Кэйвано резко, будто ждал от меня подобной реакции, схватил меня за локоть, удерживая на месте. Сильно, больно стискивая мою руку.

Я подняла на него быстрый взгляд и увидела, - он уже не улыбался. Глаза его горели иным огнем. Я задела его, опять воспротивилась, вновь осмелилась ему противостоять. Вновь едва не сбежала.

- Я не люблю, когда так делают, - выдавил он сквозь зубы, сильнее сжимая мою руку, причиняя боль, но не обращая внимания на искаженные складочки на моем лбу. – Это ясно?

Я сглотнула. Дышать становилось все сложнее. С каждым мгновением яростнее давило на мозг его прикосновение. Его безудержный гнев сдавливал мои легкие, перекрывая кислород.

Защитные инстинкты проснулись, всколыхнулись во мне. Опасный, опасный мужчина!

Я попыталась вырваться. Напрасно. Опрометчиво. Князь лишь крепче стиснул мой локоть, помрачнел.

- Ты играешь с огнем, Кара, - сквозь плотно сжатые губы, выдавил он.

Я знаю. Я знаю! Но все во мне противилось ему. Все стремилось к тому, чтобы вырваться, бежать.

- Отпустите меня, - прошептала я тихо, но решительно. – Отпустите!..

Он перевел взгляд на свою ладонь, стиснувшую мою руку, заглянул мне в лицо, а потом вдруг жестко улыбнулся одними губами. Глаза его вновь превратились в ледяные черные точки, прищуренные и злые.

- Почему ты ослушалась меня вчера? – игнорируя мою просьбу (рабы не имеют права на просьбы!), выдавил он. Я поморщилась, так как его захват вдруг стал крепче, и вздрогнула. - Почему?! - навис он надо мной, вынуждая отступать вновь и вновь.

Он давил на меня, я чувствовала это давление, оно сжимало меня изнутри, вынуждая продолжать борьбу и одновременно сдаваться его напору. Я жаждала вырваться из плена его захвата. А он бесился с каждой полусекундой все сильнее. Я ощущала его злость. Глаза его сощурились и стали почти безумными, губы сжались, дыхание вырывалось через рот резко и глухо, а его жгучее нетерпение сводило с ума.

Играть с огнем не безопасно. Это чревато последствиями. И Кэйвано может мне их предоставить.

- Я... не смогла... – выдавила я, под напором его взгляда потупив взор.

- Почему? – требовал он, продолжая свой террор. – Почему?!

- Я... я слышала, что вы не один, - солгала я стремительно. – И подумала, что это будет неудобно... и...

- Не твоя забота - думать! – жестко процедил он сквозь зубы и грубо оттолкнул меня от себя, будто разозлившись. Я едва удержалась на ногах от его пинка, тут же схватившись за обожженную его захватом кожу. – Ты рабыня, когда ты это усвоишь?! Ты не думаешь, ты исполняешь то, что тебе говорят! Это ясно?!

Я молчала. Язык не поворачивался, чтобы что-то произнести.

- Ясно, я спрашиваю?! – выкрикнул он, поворачиваясь ко мне. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, черт побери! – я резко вскинула на него изумленный взгляд. – Ты меня поняла?!

Я отчаянно закивала головой. Холодный демон превратился в безжалостного хищника. И это пугало.

- В следующий раз, если нарушишь приказ, - зловеще выговорил он, испепеляя меня острым взглядом, - пожалеешь.

И я ему поверила. Да, пожалею. Такой человек, как Кэйвано не бросает слов на ветер.

- Я уезжаю, - резко меня тему, сказал мужчина, отходя к столу и поворачиваясь ко мне спиной. – На пару недель, должен буду вернуться к Совету.

Мысли путались. Я уставила на него с удивлением: почему он сообщает мне об этом?

И словно отвечая на мой вопрос, лорд презрительно выдохнул:

- Не думай, что я отчитываюсь перед тобой, - он жестко усмехнулся, - я предупреждаю тебя, Кара, - голос его сошел до угрожающего шепота. - У тебя будет время хорошо подумать о том, куда ты попала, и что от тебя здесь требуется, - его слова били кнутом сильнее и яростнее, чем это сделал бы сам кнут. - Ты подчиняешься мне, и если я говорю, ты выполняешь. Не думая и не предполагая. Поняла?

Горло жгло огнем, резало и терзало будто наждаком.

- Да, я поняла, - выдавила я из себя. Не сдаваться, не сдаваться! Не ему!

- Значит, ты понимаешь так же, - уже тише сказал он, - что мой приказ остался в силе?

Я сглотнула, покраснев. Значит, я была права...

- Да, я понимаю...

- Я вернусь, Кара, - жестко бросил Князь, - рано или поздно. И я буду ожидать от тебя его выполнения.

Я задрожала от одной лишь мысли о том, что мне придется предстать перед ним обнаженной. Не было сомнений в том, что он говорил именно об этом. И этим он желает меня подчинить. Ничтожество!

Я смотрела на него почти невидящим взглядом, а он безжалостно продолжал.

- Отлично, - неужели он рискнул улыбнуться? - И не думай, что я что-то забываю, Кара, - сказал он вдруг. - Я все помню. Все, ясно? - он пронзил меня взглядом, который был бы способен вытрясти из меня душу.

И я поняла. Он помнил меня. Он слышал мои слова в день нашей встречи. Слышал и... промолчал.

- Вижу, ты понимаешь, о чем я, - протянул он, но как-то сухо, безразлично. – Плевать, кем ты была до того, как попала за грань, теперь ты рабыня. Плевать, понимаешь ли ты, куда попала, теперь это станет твоей реальностью. Плевать, что ты была свободной, обладая мнимой независимостью, которую внушило тебе твое подсознание, - главное теперь ты зависима. От меня, - брови его сошлись на переносице. - Забудь о том, что было, к этому ты уже никогда не вернешься. Кем я был там, не имеет значения, так же, как и то, кем ты была до встречи со мной. Важно лишь то, что теперь ты рабыня, а я твой хозяин, - он саркастически хмыкнул. – И тебе этого уже не изменить.

Я смотрела на него возмущенно, ошарашенно, не в силах признать то, о чем он говорил.

Безумство какое-то! Нелепость, сумасшествие!

А Кэйвано продолжал давить на меня.

- Тебе уже поставили метку? – спросил он, бросив на меня еще один быстрый взгляд.

Я покачала головой, и он стремительно помрачнел.

- Почему?! – вскинулся он. - Я же приказал!

- Я не знаю, - в тон ему, почти грубо ответила я и поспешила прикусить язык.

Он долго, казалось, целую вечность смотрел на меня, пристально и задумчиво, будто сдерживаясь, а потом вдруг словно остыл, но ярость читалась на его лице, в поджатых губах, в сощуренных глазах.