За гранью снов (СИ) - Екатерина Владимирова

И как можно, добившись всего этого, отдать все своему врагу? Тому, кто не заслужил и минуты твоей завоеванной в сражениях с миром и самой собой свободы и независимости?! Никогда.

А Лейла, сама того не подозревая, своими следующими словами вселила в меня надежду. Веру.

- По правде говоря, - сказала она, - Кассандра всегда придерживалась довольно-таки... гуманного принципа управления, - я напряглась, вглядываясь в искаженное лицо служанки. - Например, именно она предлагала лет... - женщина свела брови, вспоминая, - да, лет двадцать назад, отмену рабства. Но мужчины, ха, послушают ли они указа женщины? – Лейла хмыкнула. – Это было заведено не ею много лет назад, и не ей менять устоявшийся порядок вещей, - управительница скривилась. - Она уступила им, осознав, видимо, что тягаться с ними даже ей не по силам.

Я завороженно уставилась на женщину, честно говоря, не сразу осознав суть ее слов. А потом поняла.

Неужели?.. Неужели у меня может появиться... союзник? Или, если не союзник, то хотя бы... помощник? Вдруг мне удастся уговорить Кассандру Мальво выкупить меня? Если она согласится, если поможет?..

Мысли закружились в моей голове звенящими мошками, жужжали, бились в виски, рвались извне, надавливая на мозг. Перед глазами потемнело, сердце застучало сильно-сильно, а дыхание стало горячим, но сухим. Не может быть... Или может? Я уже почти не верила в удачу, привыкнув надеяться лишь на себя и свои силы. Так неужели судьба сейчас улыбается мне? Дает мне единственный шанс на спасение?! И этот ничтожно малый, но такой ощутимый шанс держала в руках княгиня Мальво!?

Неужели она – тот единственный человек, который может мне помочь? Но сделает ли она это?! Кто я, и кто она? Есть ли у меня возможность получить эту помощь?.. Стоит ли мне на нее рассчитывать?!

Лежа в своей постели, темными ночами я думала о том, что узнала, о том, что услышала. Это шанс, да, именно шанс – единственный, возможно, нереальный и опрометчивый, но все же... я не могу отказаться от него. Мне нужен был хотя бы этот ничтожный шанс на то, чтобы выиграть эту битву. Спастись из лап безумца, подлеца, негодяя, демона. Вырваться из лап Штефана Кэйвано! Пока он не уничтожил меня.

Перевернувшись на другой бок, я распахнула глаза, глядя на затаившуюся за окошком ночную мглу.

Как странно, за все то время, что я уже провела в доме Князя, я видела только темные, безлунные ночи, словно погруженные в зияющую бархатную тьму. Порой становилось дико, жутко, страшно, до дрожи, до мурашек. Я поджимала под себя ноги, притягивая колени к груди, и сильно жмурилась, чтобы спрятаться от пустоты и темноты, что меня окружала. Чтобы избавиться от десятков роящихся в голове мыслей-термитов, чеканно уничтожавших во мне малейшие крупицы надежды на побег или выкуп.

«Кэйвано никогда не продают своих рабов...». Вспоминались и эти слова Лейлы, сказанные мне еще в первый день моего пребывания в этом доме. Отсюда попадают либо на кладбище, либо в колонию. Кэйвано никогда не отдают другим то, что принадлежит им, очевидно, придерживаясь принципа: если не им, тогда никому не доставайся. Грустно и... обезнадеживающе.

Я вздохнула, сжимая пальцы так сильно, что те заболели.

Как же уговорить Кассандру Мальво выкупить меня у Кэйвано? Что я могу ей предложить? Денег? Это даже звучит смешно! Княгиня, королева, разве нужны ей те жалкие гроши, что я смогу отдать ей за свое освобождение?! Вечное ей служение? Тогда чем мое положение будет отличаться от того, какое я занимаю сейчас у своего личного демона? Да, я буду не рабой, а служанкой, у той больше прав, чем у меня сейчас, но... разве к этому я стремилась? Получив свободу, собственноручно отдать ее во власть другого человека?!

И есть ли у меня вообще шанс на то, что княгиня станет со мной разговаривать? И как мне добиться этого разговора? Очень сомневаюсь в том, что служанки, простолюдинки, и уж тем более, рабыни, могут запросто подойти к госпоже и заявить о своих желаниях.

Да и Кэйвано предупреждал, чтобы рабы не показывались на глаза его гостей без его на то позволения.

За непослушание и игнорирование приказа пощады ждать не стоит. Особенно от этого демона.

Так как же мне устроить этот разговор? Как объяснить Кассандре Мальво мое положение, какие аргументы привести для того, чтобы она меня запомнила, чтобы захотела мне помочь?

И не обращались ли к ней с подобными просьбами раньше? А если обращались, помогала ли она им?

Да и с чего бы, собственного говоря, ей, высокородной особе, княгине, властительнице, помогать мне, обычной рабыне, купленной для забав такого бескомпромиссного и беспринципного человека, как Штефан Кэйвано?! Человека, у которого в глазах можно найти ответ на вопрос – сколько. И этот ответ – никогда.

Тяжело вздохнув, я вновь нетерпеливо перевернулась на спину, уставившись в потолок.

Ту ночь я провела почти без сна, а когда Лейла пришла за мной, я чувствовала себя почти разбитой, потому что мыслей о том, как мне устроить аудиенцию с Кассандрой Мальво, так не пришло на ум.

Со времени отъезда Кэйвано прошли уже пять дней. Они тянулись вяло, почти неспешно, медлительно и размеренно, как-то монотонно и относительно спокойно, без каких-либо происшествий. Я успела убрать бо́льшую часть Южного крыла, вычистила ее только что не до кристального блеска, и была уверена, что даже у Князя-демона, который, я не сомневалась, будет искать и при желании найдет, сотни причин, чтобы считать свой приказ не полностью исполненным, не будет и шанса на то, чтобы меня в чем-то упрекнуть.

Я делала свою работу аккуратно и тщательно, можно сказать, с трепетом относясь к тому, что мне было велено. Инстинктивно я понимала, что за малейшее нарушение желаний Князя я буду наказана, причем наказана весьма изощренным, эксцентричным способом, который он станет применять лично ко мне и ни к кому больше. Уже одна мысль о том, что мне предстоит вынести, когда Кэйвано вернется в замок, меня коробила, иссушала изнутри, убивала морально. И как устоять перед ним и избежать наказания, я не знала.

И как можно смириться с тем, что мне предстоит предстать перед ним в чем мать родила?! Как вынести?

А он, этот голубоглазый дьявол, он будет упиваться моим смущением, моим стыдом, моим унижением и оскорблением высшего сорта! Я уже видела, как губы его растягиваются в улыбке, как глаза саркастически блестят, плотоядно и жадно пробегая по моей тоненькой хрупкой фигурке. Становилось жарко и стыдно.