Хроники Амбера. Том I - Роджер Желязны

— Кори, — говорил он (я назвался этим именем), — я бы с радостью плавал вместе с тобой. Мне ведь и в голову сначала не приходило, что ты когда-то был капитаном, да еще собственного судна!

— Разве можно знать обо всем? — отвечал я. — А ведь ты и сам когда-то был капитаном. Настоящим, морским.

— Откуда ты знаешь?

На самом-то деле я просто вспомнил об этом. Но от прямого ответа отвертелся, лишь обвел вокруг рукой.

— Ну, догадаться нетрудно: все эти приборы и карты, которые ты так любишь и в которых так хорошо разбираешься… К тому же ведешь ты себя, как человек, привыкший командовать.

Он улыбнулся:

— Да, это правда. Я действительно больше ста лет командовал кораблем. Так давно это было… Ладно, давай еще выпьем!

Я отхлебнул немного и отставил стакан. За эти месяцы я почти восстановил свой прежний вес и в любой день ожидал, что Жупен все-таки узнает во мне принца Амбера. И может быть, узнав, выдаст меня Эрику. А может быть, и нет. Особенно теперь, когда между нами установились вполне дружеские отношения. Но желания испытывать судьбу у меня не было.

Иногда ночью, наблюдая за светом маяка, я раздумывал, надолго ли еще задержусь здесь. Вряд ли задерживаться будет разумно. Пора, видимо, двигаться в дорогу, снова в Тень.

А однажды я вдруг почувствовал странное психическое давление. Сначала очень осторожное, как бы изучающее, так что даже не мог бы с уверенностью определить, кто именно вызывал меня.

Я замер на месте, закрыл глаза и полностью ото всего отключился. Но прошло минут пять, и ощущение вызова исчезло.

Я потом долго раздумывал, кто это мог быть. И улыбнулся, заметив вдруг, что при этом расхаживаю взад-вперед, словно по камере в подземелье Амбера.

Кто-то пытался вызвать меня с помощью карт. Может быть, Эрик? Он наверняка уже знает о моем побеге. Может быть, он пытался таким образом меня найти? Вряд ли. Эрик, видимо, все же опасается ментального контакта со мной. Тогда, может быть, Джулиан? Или Джерард? Или Каин? Кто бы это ни был, я прочно оградил себя от подобных контактов, полностью заблокировав мозг. Возможно, из-за этого я пропустил бы какую-нибудь важную информацию или мог не услышать призыва о помощи, но испытывать судьбу все-таки не хотелось.

Попытка ответить на чей-то зов и последовавшие за этим усилия по блокировке памяти совершенно лишили меня сил. От холода и усталости меня била дрожь. Весь день я потом думал о случившемся и в конце концов пришел к выводу, что пора уходить. Оставаться столь близко от Амбера становилось опасно, а я еще не восстановил свою прежнюю форму и был слишком уязвим для любого врага. Я, разумеется, достаточно пришел в себя, чтобы отправиться в Тень и подыскать такое место, где можно было бы подготовиться к очередной попытке завоевать Амбер. Пребывание у доброго Жупена пошло мне на пользу: я обрел внутреннее спокойствие, почти умиротворение. Мне жаль было покидать этого старого ворчуна; в последнее время мы особенно сблизились, я, пожалуй, даже полюбил его. Вечером после очередной партии в шахматы я сообщил ему, что намерен отправиться в путь.

Он налил виски в ваши стаканы, поднял свой и сказал:

— Удачи тебе, Корвин! Я все же надеюсь, что еще увижу тебя.

Я ничуть не возразил, когда он назвал меня моим настоящим именем. А он улыбнулся, заметив, что я прекрасно это расслышал.

— Мне здесь было очень хорошо, Жупен, — сказал я. — Если я смогу достичь своей цели, то не забуду того, что ты для меня сделал.

Старик покачал головой:

— Ничего особенного я для тебя не сделал. Я счастлив уже потому, что живу именно здесь и делаю то, что хочу. Мне это по душе. В маяке теперь вся моя жизнь. Если ты добьешься успеха — нет, не надо, не рассказывай мне, что ты задумал, я и слышать об этом не желаю! — я буду очень рад, если когда-нибудь ты навестишь меня, чтобы сыграть со мной в шахматы.

— Я непременно тебя навещу, — пообещал я.

— Если хочешь, можешь взять мою «Бабочку».

— Спасибо.

«Бабочкой» он назвал свою парусную лодку.

— Но прежде чем отправляться в путь, — посоветовал Жупен, — возьми-ка ты мою подзорную трубу и как следует осмотри отсюда, сверху, долину Гарната.

— Чего я там не видел?

Он пожал плечами:

— Посмотришь — может, чего и увидишь.

Мы с ним еще выпили и улеглись спать.

Да, мне будет не хватать старого Жупена. Если не считать Рейна, он был моим единственным другом со времени возвращения в Амбер. Я смутно помнил охваченную огнем долину Гарната, тогда, четыре года назад. Что там могло измениться с тех пор?

Было полнолуние, и сон мой нарушали странные видения: волки-оборотни, ведьминский шабаш, что-то еще, не менее кошмарное…

Я встал на заре. Жупен еще спал, и я не стал его будить. Терпеть не могу прощаний, к тому же у меня было предчувствие, что больше мы с ним никогда не увидимся.

Прихватив подзорную трубу, я взобрался по лестнице в самое верхнее помещение маяка, туда, где зажигался огонь, и подошел к окну, наведя трубу на долину Гарната.

Над лесом стлался туман; серый, холодный и очень сырой, он сплошной пеленой окутывал вершины невысоких, уродливо искривленных деревьев. Их черные ветви переплетались, как руки борцов. Между ветвями мелькали какие-то черные твари, но не птицы, а, судя по подпрыгивающему полету, летучие мыши. От этого леса словно исходило что-то неясное, мерзкое, недоброе. Я никак не мог понять, что именно там происходит, пока меня вдруг не осенило: то моя вина.

Это я навлек на лес мерзость запустения и превратил долину Гарната в обитель нечисти. Она как бы стала символом моей ненависти к Эрику и его союзникам, что помогли ему захватить власть и позволили ослепить меня. Мне очень не понравился теперешний облик знакомого леса. Я воочию убедился, какая страшная реальность стала следствием моей ненависти. Теперь я осознал, что именно совершил, ибо это было частью меня самого.

Я создал новый проход в реальный мир. Долина Гарната превратилась в дорогу из Тени, из мрачного и черного мира в наш. Только опасность и зло могло пройти по этой дороге.

Так вот о чем говорил тогда Рейн, вот какие страшные и странные события тревожили его! Вот что так беспокоило Эрика! Что ж, это даже хорошо, тем более потому, что отвлекает его от моей персоны. Но, даже опустив подзорную трубу, я долго не мог избавиться от ощущения, что совершил нечто очень дурное и злое. Ведь, проклиная Эрика, я не надеялся когда-нибудь вновь увидеть солнечный свет. Теперь же, когда зрение вернулось ко мне, я понимал, что выпустил на волю страшные силы, которые весьма сложно будет укротить и обуздать. Я совершил такое, чего никто не мог совершить прежде, в течение всего долгого правления Оберона: проложил новый путь в Амбер. И наступит день, когда правитель Амбера — кто бы он ни был — будет вынужден искать способ, чтобы закрыть этот путь. Я прекрасно это понимал, видя порождение моей ярости, боли и ненависти. Если я когда-нибудь сумею завоевать трон Амбера, мне придется исправлять результаты собственных деяний, а это всегда дьявольски трудная задача. Я снова опустил подзорную трубу и вздохнул.

Что ж, быть посему, решил я. Впрочем, неплохо было бы послать Эрику весточку, чтобы он лишился сна по ночам.

Я быстро позавтракал, затем, снарядив «Бабочку», поднял парус и вышел в море. Жупен обычно к этому времени уже вставал, но, видимо, он тоже терпеть не мог прощаться.

Я хорошо знал, куда мне надо плыть, но не был еще уверен, какой именно путь избрать. Я поплыву через Тени, по чужим морям — и все же это лучше, чем путешествие по суше, где властвуют выпущенные мною же на волю черные силы зла.

Я направил свою лодку к берегу, почти столь же светлому и сверкающему, как и сам Амбер, к тому бессмертному королевству, которого уже нет в действительности, ибо его поглотил хаос много веков назад, но великую Тень которого еще можно было где-то отыскать. Мне необходимо было найти ее, эту Тень, и сделать ее своей, как когда-то, в далеком прошлом. И тогда я вновь обрету свое могущество и стану силой, какой еще не видывал Амбер. Я пока не знал, как этого достичь, но поклялся, что залпы орудийного салюта еще раздадутся в честь моего торжественного вступления в бессмертный город.

Путь мой лежал в Тень, но белокрылая птица моих желаний стремительно опустилась мне на правое плечо. И я привязал к ноге этой белой птицы краткое послание, прежде чем она пустилась в обратный путь. Я написал лишь два слова: «Я иду!» — и поставил свою подпись.

Теперь я не остановлюсь — и пусть свершится месть и трон Амбера станет моим! Теперь пусть прощается с жизнью любой, кто встанет на моем пути!

Солнце за моей спиной поднялось еще совсем невысоко, вольный ветер наполнял паруса и гнал лодку вперед. Я сперва выругался, а потом вдруг рассмеялся.

Я был свободен, однако бежал от этих берегов. Впрочем, мне удалось не только совершить побег, но и обрести столь необходимую мне надежду на успех!