Время неместное - Мария Фомальгаут

Вспомнить бы ещё, из какого ты была мира…

Глава 18. А-а-а-а-а-а-р-т-у-у-у-у-у-р!

Ещё отбиваюсь, ещё пытаюсь что-то сделать, нет, быть не может, чтобы вот так, не бывает, чтобы так, ну да, умирают, конечно, люди, куда денешься, кого-нибудь и ножичком пырнут, но не меня, не меня, быть того не может, чтобы меня, потому что… потому что… просто. Потому что это я, потому что не надо меня стрелять, не надо, не-надо-ненадо-не…

– Па-а-апаа-аа!

Вздрагиваю. Артур, что ли… похоже… на голос артуров… чш, стой, что я несу, какой Артур, откуда Артур, почему Артур, он же того уже… труп принесли… убитый горем отец, и все такое…

– Па-а-а-апаа-а-а!

Мороки. Оттуда. С каких-то других холмов, с других дорог, из каких-то расщелин, вершин…

– Па-а-па-а-а-а!

Вырываюсь, бегу к двери, закрыли, гады, замуровали, демоны, отчаянно колочу в дверь, пустите-пустите-пустите, убивают…

Никто меня не убивает, вон они все столпились у окна, стараются увидеть что-то в темноте по ту сторону времени…

– Пацан мой, похоже… – шепчет Борисов.

– Ага… вон… на плотике.

– Тонет, блин…

– Вот чёрт…

– Па-а-па-а-а!

Борисов поворачивается ко мне. Отвернись, отвернись, не смотри, как я отмыкаю замок, как я…

– Эй… как тя там…

– Как обычно.

– Ну вот… Как Обычно… может, сорванца моего достанешь?

– Ваш сорванец сам, кого хотите, достанет, – парирую, слишком неловко, слишком неумело, нда-а, Борисов бы тут такое отмочил, все бы ржали.

– Да нет… вытащишь его… оттуда?

– Ещё вам что? Луну с неба?

– Нет, серьёзно…

– Па-а-а-па-а-а-а!

Смотрю в окно, в даль каких-то чужих миров, даже не сразу вижу Артурку, а вон он, в самой гуще двух армий, которые делят очередной клочок земли во славу очередных богов. Борисов тоже смотрит. Туда. Кажется, вот-вот сам бросится к сыну, вытащит его из нагромождения клинков, палиц, булав, сам падёт, пронзённый чьим-то кинжалом…

Артур падает, сбитый копытом чьей-то лошади, чёрная кровь струится в землю…

– Убили? – вздыхает Борисов.

– Ну… в этой реальности убили, а в других ещё жив… – не договариваю, меня обрывает отчаянный крик откуда-то из ниоткуда:

– Па-а-а-апа-а-а-а!

– Парень… как тебя там…

– Как обычно.

– Вытащи моего пацана.

– И Луну с неба?

– Я серьёзно.

– И я серьёзно.

– В живых оставлю… если вытащишь.

– Я сам в живых не останусь, если туда полезу. Мне что так, что так не жить…

– Да был же ты там, выбрался же!

– И что теперь? Мне теперь табличку на лоб повесили: этого парня не трогать, он один раз там был и живой остался? Да?

Борисов сигналит своим питекантропам, вспоминаю ихние кулаки, как-то невесело становится на душе. А что невесело, веселее, чем там, уже не будет…

– Ультиматум, – выжимаю из себя.

– Чего?

– Ультиматум. Это… я парня вашего вытащу… ну… скажем так, попробую вытащить… не обещаю ничего…

– Ну, ты как Кабанюк, ей-богу… он всегда так… обещаю, но не сделаю…

– А вы как хотели, там передо мной от одной моей рожи не расступаются и не разбегаются. И ниц передо мной не падают. Сделаю… вытащу… Условие одно есть…

– …живой останешься, базара нет, – подхватывает Борисов.

– Да я не для себя… людям… значит, так… Вы этот путь… мост этот откроете. Всем.

– Чтобы сюда все валом попёрли, что ли? Парень, ты чего курил, поделись, а, я тоже хочу…

Питекантропы ржут. Хочется спросить, из какого юрского периода Борисов их вытащил.

– Да. Чтобы все валом попёрли.

– Охренел?

– Не всё ж вам охреневать. Чтобы не было такого… как внизу… где войны… Я там был, понимаете? Сам видел… как с людей кожа клочьями сходила… как глаза вытекали… как…

Борисов сигналит питекантропам, вот, блин, ещё ничего не сделали, печень уже побаливает…

Блин…

– Па-па-а-а-а-аа!

– Чёрт… – Борисов умоляюще смотрит на меня, что за взгляд у него, невозможно выдержать этот взгляд, – парень, вот ты мне скажи, вот тебе это на кой? Вот тебе лично на кой?

– Па-а-а-апа-а-а! Не на-а-а-ада-а-а-а!

Крик ужаса. Отчаяния. Крик я не знаю, чего. Никогда не слышал, чтобы люди так кричали. Даже там. Внизу.

– Вот, блин… Хорошо, откроем мост… если вытащишь…

– Договор, – требую.

– Ещё тебе чего? Гербовую печать?

– Да. При свидетелях. Вон, Кверти в свидетели. Чтобы всё при всём.

– Ох, не веришь ты честному слову борисовскому, не веришь… плохо дело…

Проверяю документ, что он там намудрил, напридумывал, чернила какие-нибудь исчезающие, или ещё что, или как в детстве пальцы крестиком сложил, мы так делали, когда клятвы давали, чтобы потом не соблюдать…

– Па-а-паа-а-а-а!

– Ну, всё уже, наизусть скоро выучишь, – Борисов отбирает у меня бумагу, прячет в сейф, – на ключ… чтобы не орал потом, что я эту бумаженцию сжёг… иди уже…

Иду уже. Туда. Вниз. Только когда спускаюсь с Вершины, спохватываюсь, что оружия с собой никакого не взял. Стрелять один хрен не умею, всё равно, с оружием бы как-то посолиднее выглядел… а то…

Иду уже. Туда. Вниз. Переступаю через чьи-то обожжённые тела, обломки каких-то идолов, миры, завернувшиеся сами на себя. Измождённая женщина бросается ко мне, впивается в рукав пальцами, похожими на птичьи когти. Отшвыриваю её от себя, нету хлеба, нету, вот, блин, даже хлеба с собой не взял… им… всем… Ага, это же сколько вагонов хлеба надо прихватить…

– Не на-а-а-а-адаа-а-а-а!

Артур. Где-то там. На перекрёстках миров и измерений, откуда не возвращаются.

Страшно. Это даже не страшно, это я не знаю, как назвать, чувство такое, что идёшь туда, куда идти нельзя. Это тебе не игры в войнушку, когда бежим-бежим, кто дальше вниз по Склону, и самые храбрые добегают во-он до того убитого солдата, и надо обязательно тронуть его за рукав, и бежать назад, а то он ка-ак оживёт, ка-ак вскочит… И бегом-бегом назад, в мир живых, в лучший из миров, где тепло, где светло, где не убивают, где мама, ма-а-ма-а-а…

Здесь не то. Чувство какое-то нехорошее… что никакого назад и домой уже не будет…

Перескакиваю с параллели на параллель, с вероятности на вероятность. Уже не впервой. Считаю варианты, раз-два-три-четыре-пять, чтобы ввернуться в свой. Не потеряться. Вот, Артурка не считал, и на тебе, где теперь его сыщешь… раз-два-три-четыре-пять… я иду искать…

Прыгаю в мир, отличный от других – эта вероятность бытия лежит чуть выше остальных, выше уровня войны, уже хорошо, хоть какая-то мирная вселенная… Оглядываюсь, перевожу дух, а ничего, хорошо тут, город на горизонте, чуть ближе какие-то особняки стоят, сад цветёт… что цветёт, не знаю, для нашего брата вся флора делится на розы и а-эти-цветы-как-называются.

На дорожку передо мной выходит скрюченный человек в сером, натыкается на меня, замирает.

– Я… э-э… ненадолго…

Вот, блин, в чужие владения проломился… счас охрану позовёт, что я в его коттедже разгуливаю… или хуже, потащит в гости, давай выпьем, да чего как неродные-то…

Человек смотрит на меня пустым взглядом.

– Это… я мальчика потерял… такой… упитанный… большой…

Человек жалобно скулит, отступает назад, лениво подстригает цветы. Умно придумали, идиота в садовники… Из зарослей показываются ещё двое в сером, самозабвенно метут дорожки. Да что у них тут, приют для умалишённых, что ли…

Распахиваются двери дома, смотрю туда, еле сдерживаю крик. Нет, я червей на своём веку видывал, но чтобы таких матёрых, это что-то новенькое…

Люди в сером с визгом падают на колени, целуют дорожки перед червями. Последние проскальзывают к причудливой машине у калитки, тихонько пощёлкивают, посвистывают…

Вот, блин…

Перепрыгиваю в другой мир. В третий. В пятый. В десятый. Подальше отсюда. Хочется чего-то привычного, человеческого, пусть даже война, пусть…

– Не на-а-а-да-а-а!

Ах да. Артурка, чёрт бы его драл, куда его чёрт занёс…

– Артуу-у-у-р!

– Я ту-у-у-у-т!

– Где-е-е-е?!

– Да ту-у-у-у-ут!

Где тут… наугад прыгаю в какой-то мир, вроде бы оттуда кричали… оглядываю город, какой-то тёмный, напряжённый, то ли только что переживший войну, то ли в ожидании войны, то ли и то и другое вместе взятое. Чуть не спотыкаюсь о тощего бродягу на тротуаре. Была не была…

– Это… вы мальчика здесь не видели?

Ноль внимания. Пьяный, что ли…

– Мужик, ты мальчика не видел, такого…

Толкаю мужика, он падает набок, мягко, как тряпичная кукла, смотрит сквозь меня мёртвыми глазами.

Смотрю в его лицо.

Узнаю.

Отворачиваюсь.

Перескакиваю в другое измерение, как-то не хочется смотреть на самого себя с перерезанной глоткой.

– Арту-у-у-ур!

– Я туу-у-у-ут!

Да где ты тут… кричат как будто с разных сторон, да что как будто, так оно и есть… сколько вариантов, сколько Артуров, а ещё бывает, прошёл человек сквозь какой-то мир, в мире остался его след…

Бросаюсь. Наугад. Времена не подчиняются никаким законам, здесь можно только бросаться наугад из одного времени в другое, может, измерения сами выведут тебя куда надо.