Врата. За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

Доктор Азменион. Ну, может, вы окажетесь далеко от Солнца в районе возле звезды Тихо или Крабовидной туманности, которая осталась после взрыва сверхновой в 1054 году в созвездии Тельца. И, может, вам удастся сделать снимок звезды до того, как она взорвалась. Ну, это даст много, не знаю, может, пятьдесят или сто тысяч.

……………………………………………………………………..

Она потрепала меня по руке. «Мне будет очень одиноко, — сказала она, гася сигарету. — Я привыкла просыпаться рядом с тобой. С другой стороны…»

— Заберу свои вещи, возвращаясь из больницы, — сказал я. Разговор мне не нравился. И я не хотел, чтобы он продолжался. Это такая разновидность ближнего боя мужчина-женщина, которую я обычно стараюсь приписать предменструальному состоянию. Мне нравится эта теория, но, к несчастью, в данном случае я знал, что к Кларе это не относится, и, разумеется, остается нерешенным вопрос, насколько это относится ко мне.

В больнице меня заставили ждать больше часа, а потом мне было очень больно. Кровь из меня текла, как из зарезанной свиньи; вся рубашка и брюки были залиты, и когда из моего носа вытягивали бесконечные ярды хлопковой марли, которые туда затолкал Хэм Тайе, чтобы я не истек кровью до смерти, создавалось полное впечатление, что вытаскивают окровавленные комки плоти. Я кричал. Старая японка, которая занималась мной, не проявила терпения. «О, замолчи, — сказала она. — Ты кричишь точно, как тот сумасшедший старатель, который убил себя. Он кричал целый час».

Я взмахом руки попросил ее отойти, другой рукой пытаясь остановить кровь. Во мне зазвучали колокола тревоги. «Что? Как его имя?»

Она оттолкнула мою руку и вонзилась в нос. «Не знаю… сейчас, погоди. Ты ведь с того же неудачливого рейса?»

— Это я и пытаюсь узнать. Это Сэм Кахане?

Неожиданно она стала более человечной. «Прости, милый, — сказала она. — Да, кажется, так его звали. Ему должны были сделать укол, чтобы он успокоился, но он вырвал шприц у врача и… ну, он заколол себя до смерти».

Да, тяжелый выдался день.

Наконец она сделала мне обезболивающий укол. «Я наложу легкую повязку, — сказала она. — Завтра сможешь сам ее снять. Только поосторожней, а если снова начнется кровотечение, давай быстрее сюда».

Она меня отпустила, я похож был на жертву убийства топором. Я побрел к Кларе, чтобы переодеться, а день продолжал быть ужасным. «Проклятый Близнец, — напустилась она на меня. — В следующий раз я полечу с Тельцом, как Мечников».

— Что случилось, Клара?

— Нам дали премию. Двенадцать с половиной тысяч! Боже, я своей прислуге плачу больше.

— Откуда ты знаешь? — Я уже разделил 12 500 на пять и в ту же долю секунды подумал, а не разделят ли в сложившихся обстоятельствах эту сумму на четверых.

— Позвонили десять минут назад. Боже! Худший из всех возможных рейсов, и я получаю меньше, чем стоит одна зеленая фишка в казино. — Тут она посмотрела на мою рубашку и чуть смягчилась. — Ну, это не твоя вина, Боб, но все равно не надо связываться с Близнецами. Мне следовало это знать. Поищу тебе чего-нибудь чистого.

Я позволил ей сделать это, но не остался. Забрал свои вещи, дошел до шахты, в регистрационном офисе попросил назад свою комнату и позвонил от них. Клара, упомянув Мечникова, напомнила мне, что я кое-что хотел сделать.

Мечников поворчал, но наконец согласился встретиться со мной в аудитории для занятий. Я, конечно, пришел раньше него. Он заглянул, остановился в дверях, осмотрелся и спросил: «Где как-ее-имя?»

— Клара Мойнлин. Она в своей комнате — почти правда. Образцовый ответ.

— Гм. — Он провел указательным пальцем по бачкам, встречающимся под подбородком. — Ну тогда давай. — И пошел передо мной, говоря через плечо: — Она вообще-то поняла бы больше, чем ты.

— Конечно, Дэйн.

— Гм. — Он остановился у бугра в полу — это был вход в один из учебных кораблей, затем пожал плечами, открыл люк и начал спускаться.

Он необычно открыт и щедр, подумал я, спускаясь вслед за ним. Он уже скорчился перед панелью селектора целей, набирая номер. В руке у него был портативный считчик информации, связанный с главным компьютером Корпорации; я знал, что он набирает уже известный номер, и поэтому не удивился, когда он немедленно получил цвет. Он коснулся тонкой настройки и ждал, глядя на меня через плечо, пока вся доска не окрасилась тревожным розовым цветом.

— Хорошо, — сказал Мечников. — Хороший набор. Теперь посмотри на нижнюю часть спектра.

……………………………………………………………………………………….

Англиканская церковь Врат Преподобный Тео Дурлей, священник по воскресеньям в 10430 общая проповедь

Вечерние службы по соглашению

Эрик Маньер, который прекратил службу в качестве церковного старосты 1 декабря, оставил несмываемую печать на церкви Всех Святых, и мы у него в неоплатном долгу. Он родился в Элсгри, Хартфорд, 51 год назад. Окончил Лондонский университет и потом готовился к адвокатуре. Работал несколько лет в Перте на газовых месторождениях. Мы опечалены его отлетом, но в то же время радуемся, что исполняется его заветное желание, он возвращается в свой родной Хартфордшир, где посвятит свои пенсионные годы службе обществу и изучению церковных хоралов. В ближайшее воскресенье будет избран новый староста, если будет кворум не менее чем из девяти прихожан.

………………………………………………………………………………….

Это была меньшая линия радужных цветов вдоль правого края панели, от красного до фиолетового. Фиолетовые линии в самом низу, и цвета переходили друг в друга постепенно, только изредка видны были линии ярких цветов или черные. Все очень точно походило на то, что астрономы называют Фраунгоферовы линии. Единственный способ узнать, из чего состоит планета или звезда, — поглядеть в спектроскоп. Но нет. Фраунгоферовы линии показывают, какие элементы имеются в источнике излучения (или в том, что находится между источником излучения и вами). Эти же показывали Бог знает что.

Бог и, может быть, Дэйн Мечников. Он улыбался и был поразительно разговорчив. «Вот эта полоса из трех синих линий, — сказал он. — Видишь? Похоже, они указывают на опасность полета. По крайней мере компьютер рассчитал, что если есть шесть и больше таких линий, корабль никогда не возвращается».

Теперь он полностью овладел моим вниманием. «Боже! — сказал я, думая о том, как много хороших людей погибло, потому что они не знали этого. — Почему об этом не говорят на курсах?»

Он сказал терпеливо (для него): «Броудхед, не будь тупицей. Это все совершенно новое. И по большей части предположительное. Далее. Зависимость между опасностью и количеством линий не очень четкая. Если ты думаешь, что появление новой линии означает новую степень опасности, ты ошибаешься. Можно подумать, что пять линий означают тяжелые потери, а если таких линий совсем нет, то нет и потерь. Но это неверно. Наименее опасными кажутся спектры с одной и двумя линиями. Три тоже неплохо, но тут отмечены потери. При отсутствии линий почти столько же потерь, как при трех».