Крылья в багаже. Книга вторая - Марина Васильевна Ледовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это она ощутила с Фертовским, и теперь знала точно: нашла того, о ком мечтала в самых несбыточных грезах. Нет, даже мечтать не смела. А он в один прекрасный день просто оказался рядом. Еще на Сейшелах она, просыпаясь по ночам, долго смотрела на него, даже легонько прикасалась, словно боялась, что он исчезнет, растворится в серой прозе жизни. Но потихоньку она стала привыкать, что он рядом. Хотя иногда все еще могла замолчать на полуслове, вдруг осознав, какой мужчина ее любит. Находит ее не только красивой, но и ценит ее ум, интеллект, чувство юмора. Для всего мира он был закрыт, сдержан и недоступен, он держался в стороне от большинства людей, тем самым себя словно возвышал. Но, как ни странно, это притягивало. Его независимость и спокойная уверенность заставляли людей к нему тянуться. Ну а женщины… Надя множество раз замечала, с каким интересом дамы весьма разного возраста смотрят на ее мужа. Иногда в ней просыпалась ревность, которую она сдерживала. Замечал ли, догадывался Николай?
Она уже так много знала о нем. Знала, что утром он всегда ровен и миролюбив, даже если не выспался, он никогда не уйдет без завтрака, во всем аккуратен и педантичен, кроме, пожалуй, бритья. Вот тут явное насилие над собой. Поэтому щетина — частая его спутница. И еще шнурки, точнее, один. Надю веселило, что он у него часто развязывается, будто живет своей свободной жизнью, и неважно, какого качества сами ботинки и материал шнурков. А еще он очень любил кеды и джинсы, хотя костюмы, фраки, бабочки, всевозможные галстуки ему очень шли, как будто создан был их носить.
А тапочки, те, что ему подарил любитель розыгрышей и шуток Никита Бондарев? Сказал, что это опоссумы — редкие животные, как и сами тапочки. Они долго стояли в холле, до тех пор, пока Надя не решила примерить это чудо обувного искусства и ощутила всю их прелестную мягкость и тепло. Этим же вечером муж заметил, что из коридора исчезли его любимые тапочки. Надя посмотрела на свои ноги и хихикнула. Николай отложил газету в сторону и грозно сдвинул брови.
— Иди сюда, — потребовал он, — в тапочках! — добавил на всякий случай. Через несколько секунд Надя оказалась на коленях мужа, они вдвоем рассматривали ее торчащие ноги, обутые в опоссумы.
— Нет, на мне они лучше смотрятся, — наконец изрек Николай.
— Почему это? — весело возмутилась Надя.
— У тебя ножки слишком махонькие, — он прищурился, словно и, правда, прикидывал размер. Ей так понравилось это глупое слово «махонькие», что в порыве неудержимой радости она поцеловала мужа в шею. У нее никогда ничего не было махоньким, помимо полноты еще и кость широкая, даже когда худела, все равно крупная девушка. Вот, пожалуй, только запястья и лодыжки тонкие, а все остальное… плюс ее пресловутая неуклюжесть, которая заставляла ее чувствовать себя слоном в посудной лавке. Ни капли изящества, легкости в походке, умения быть хрупкой и воздушной.
— Ну, хорошо, можешь оставить их себе, — милостиво разрешил Николай, — если уж они так тебе нравятся.
Глава 30
В машине Надя задремала. Сквозь сон слышала смех Виктории, и в какой-то момент вдруг возникло ощущение дежавю. Когда-то вот так же она ехала в машине на заднем сидении, дорога вела в Беляниново, за рулем была Виктория, рядом — ее молодой человек, на душе Нади скребли кошки, и она пыталась убежать не только от мужчины, который ее не любил, но и от себя. Стоп! Сейчас все не так и не то. Вместо Антона — Вадим, кстати, за рулем, и они едут к нему на дачу, отнюдь не в незнакомое место, а Вика по самые уши влюблена в своего парня. И нет никакого глупого Мишеньки, и ни от кого Надя не убегает. Более того, теперь у нее есть муж, и чувства их взаимны. Она в это верит.
Надежда сбросила с себя остатки сна, поежилась, будто от озноба, хотя Вадим натопил в машине, даже душно. У Вики щеки горели, то ли от тепла, то ли от шуточек, которыми они обменивались всю дорогу. Нет, теперь все иначе, и Виктория ведет себя по-другому. За полгода столько всего произошло, что порой не верилось: жизнь может меняться, как в одну, так и в другую сторону.
Вадим глянул в зеркало.
— Надюша, ты проснулась? — спросил он. — Мы только недавно обнаружили, что ты дремлешь, а то бы так не шумели.
Виктория повернулась к ней.
— Ты хорошо себя чувствуешь? Тебя не укачивает?
— Нет, не волнуйся. Мне тепло и уютно. Скоро мы приедем? — Надя посмотрела в стекло автомобиля, подышала на него.
— Осталось совсем немного, — отозвался Вадим. Только сейчас он понял, что, действительно, соскучился по Беляниново, по бескрайним просторам полей, укрытым белоснежным покрывалом, по лесу, волнующемся на ветру, по бездонному небу.
— Как же давно мы здесь не были! — воскликнула Виктория. Машина въехала в Беляниново с трудом, дорогу давно не чистили. Вадиму пришлось попотеть, чтобы просто проехать по деревне, но в гараж попасть вряд ли удастся, даже во двор не получится — нужна лопата для чистки снега. — Как здесь замечательно! — Вика вышла из машины вслед за Вадимом. Он покрутился возле автомобиля, потоптал снег возле забора, застегнул куртку, натянул перчатки, туго завязал шарф и по глубоким сугробам полез к дому. Лопата-то находится там. — Вадимыч, мы можем тебе чем-нибудь помочь? — крикнула Корецкая ему вслед. Он махнул рукой.
— Ты хочешь, чтобы я потом и вас еще вытаскивал из сугробов? Нет, мне хватит того, что я каким-то чудом должен расчистить путь для машины.
— Надюша, выходи, — Вика сунулась в салон, — почувствуй всю прелесть Беляниново. А воздух-то какой! — она шумно вдохнула. Энтузиазма хоть отбавляй, и где она берет столько энергии? Вечно готова куда-то бежать, что-то придумывать, везде совать свой любопытный нос, во все вмешиваться и, кажется, готова перекроить весь мир. И еще, она умеет наслаждаться каждым моментом жизни, ценить то, что сейчас ее окружает. — Кругом поля, поля, в той стороне коттеджный поселок, по дороге к нему — магазинчик Вадима. Как мне все это нравится, нет,
