Свет - Женя Дрегович

– И разделочную доску. И тарелку под яблоки. И шейкер. И салфетки. И трубочки. И стол побольше этого. И бармена, который нам все намешает, приготовит и подаст, – перебила ее Ольховская.

– Николай Петрович умеет смешивать коктейли? – изумилась Яна.

Евгения тяжело перевела дыхание, очевидно, сдерживаясь из последних сил. Потом недобро посмотрела на помощника. Та ответила ей кротким взглядом доверчивого ягненка.

– А-а, – неожиданно произнесла Евгения.

– Что «а»? – невинно переспросила Яна.

– Все еще злишься на меня?

– За что? – деланно удивилась помощник.

Евгения неопределенно махнула головой, потом ответила:

– За вчерашнее пари, за каяк, за переворот, за потерянное весло…

– За медведя, за дождь, за дурацкие джинсы не по размеру, – продолжила перечисление помощник, подстраиваясь ей в тон.

– Я спрашивала серьезно…

Яна усмехнулась про себя. Подумать только – босс в образе кающейся грешницы. Это любопытно.

– Ладно, давай уже выпьем, – примирительно сказала она.

Евгения выложила несколько кусочков сахара на блюдце, предварительно окунув их в стакан с напитком. Затем установила поперек каждого пустого стакана по ложке, и в них тоже положила по куску сахара. Потом она перелила в них абсент из ранее наполненных стаканов, стараясь, чтобы ни капли не пролилось мимо сладких комочков.

– А кто-то еще уверял, что не пьет, – заметила Яна, наблюдая, как ее босс поджигает пропитанный алкоголем сахар – сначала на блюдечке, потом в ложках.

– Да, не пью, – рассеянно отозвалась та, осторожно поворачивая полыхающие огнем ложки, а затем резко окуная их в абсент, отчего в стаканах тоже вспыхивало синее пламя.

Размешав остатки расплавленного сахара в стаканах, Евгения бросила ложки на стол, приложила блюдечко поочередно к каждому из стаканов, чтобы погасить огонь, а потом перелила получившийся мутновато-зеленый напиток в прежние стаканы.

– Готово, – сказала она, беря в одну руку порцию алкоголя, а во вторую – кусок чуть расплавленного сахара с тарелки.

Яна последовала ее примеру.

– Пахнет карамелью, – заметила она.

– Пей уже!

– Сразу после тебя.

Пожав плечами, Евгения залпом выпила свой стакан и закусила оплавленным кусочком сахара. Помощнику ничего не оставалось, как последовать ее примеру.

Яна ощутила, как ее горло обожгло, и не сумела до конца разобрать аромат. Ее удивило послевкусие, в котором преобладала свежесть, как после жевательной резинки, но с ноткой полынной горечи. А потом стало очень тепло. Алкоголю почти мгновенно удалось прогнать и боль, и тревожные воспоминания, которые нахлынули на нее в этом доме. Теперь ей казалось, что ироничную улыбку Егора она видела не то в каком-то старом фильме, не то на обложке мужского журнала за позапрошлый месяц. А в шахматы с ним играла и вовсе в другой, прошлой жизни.

– Сделай еще, – попросила она.

Ольховская повторила манипуляции со стаканами и сахаром, и они молча выпили еще.

– Кстати, нам крупно повезло, что в таком захолустье оказались ложки для абсента, причем не где-то в дальнем ящике, а прямо на столе, – Евгения продемонстрировала помощнику резные, кружевные по краям, ложки.

– А я думала, их Карпов привез… Ну, а теперь я попробую сделать, – взяла бутылку Яна.

– Уверена, что не подожжешь дом?

– Там такой дождь, что это нестрашно, – отмахнулась девушка, которой уже становилось море по колено.

Евгения с тревогой наблюдала за ее действиями, но помощник справилась весьма неплохо, если не считать нескольких пролитых на стол капель алкоголя.

– Ты быстро учишься, – заметила Евгения, когда они выпили свою третью порцию.

– Ага… когда хорошие учителя. Кстати, ты так и не показала мне полицейский переворот… ой, то есть разворот, – Яна ощутила, что ее язык стал слегка заплетаться, но не придала этому никакого значения.

– Покажу, – пообещала Евгения.

Они немного помолчали, слушая музыку дождя.

– Ты на самом деле была готова оставить меня одну на берегу в компании медведя? -вдруг спросила Евгения. – И еще потом, на повороте дороги?

– Я надеялась, что ты последуешь за мной, – пожала плечами девушка.

– А если бы я не согласилась? Ты бы ушла одна?

Яна бросила на босса испытывающий взгляд. Несмотря на зеленоватую пелену, которая начинала накрывать окружающее пространство, девушке показалось, что ее ответ очень важен для Евгении.

– Нет, – призналась она. – Я блефовала.

Ольховская, как ей показалось, облегченно вздохнула.

– Хотя…

– Да? – Евгения снова напряглась.

– Я бы вернулась и попыталась увести тебя силой.

– Просто поразительно…

– Что именно? – с подозрением спросила Яна.

– Я считала тебя трусишкой… Ну, после того как мы быстро ехали на машине и… навещали Таисию. А сегодня узнала тебя совсем с другой стороны.

Яна поколебалась, не зная, то ли считать эту фразу похвалой, то ли упреком своему малодушию, проявленному в прошлой поездке.

– Ты уже знаешь, – сказала, наконец, она, – что в автомобильной аварии погибла вся моя семья. Поэтому, наверное, я так повела себя, после того как мы очень быстро ехали на машине… не знаю.

– Яна, прости, я полная идиотка, – Евгения красноречиво хлопнула себя кулаком по лбу. – А ты можешь рассказать мне, как именно все случилось? Эта авария?

Яна опустила голову и скрестила руки на груди. Что ж, рано или поздно этот разговор все равно должен был состояться. И может, даже неплохо, что сейчас. Когда под рукой такой надежный анестетик, как абсент.

– Да, расскажу… Тем более, как мне кажется, это и есть та моя правда, о которой говорила Таисия. Которую тебе нужно обо мне узнать, – сказала Яна, стараясь сдержать начинающуюся дрожь в пальцах. – Только сделай, пожалуйста, еще абсента.

Евгения беспрекословно повиновалась. Яна взяла теплый стакан в руку, но не торопилась пить из него. Она забилась в самый угол дивана, оперлась о стену и подтянула колени к подбородку. Евгения села на некотором отдалении, тоже облокотившись, и смотрела на девушку мягким внимательным взглядом. Свой стакан она так и оставила на столе.

– У меня были самые прекрасные, самые замечательные родители на свете. И самый лучший в мире младший брат, – Яна печально улыбнулась. – Может быть, если бы они не были такими идеальными, то… это было бы проще пережить… Хотя… что я говорю.

Она покачала головой.

– Родители безумно любили друг друга, будто и не прошло почти двадцати лет с даты их свадьбы. И это видели и понимали все, даже Костик, хотя ему было всего шесть лет, когда… – Яна торопливо отхлебнула из своего стакана. – А еще они очень любили нас. Родители вместе учились в академии художеств, но мама так и не начала работать, потому что родилась я, а потом они вместе решили, будет лучше, если она займется домом… Мой отец… он прекрасно разбирался не только в живописи, но и музыке, и в фотографии, и в литературе. Папа долгое время работал в музее, а когда прожить на зарплату музейного сотрудника стало невозможно, то вместе с товарищем открыл свое дело. Мама была очень против. Ей казалось, что это ничего, что мы ходим в стертых ботинках, главное, чтобы отец продолжал заниматься любимым делом. Но папа…он сделал по-своему.