Свет - Женя Дрегович

Ее действие привело к неожиданному эффекту: рычание перешло в тонкое поскуливание, затем медведь очень отчетливо сказал «Ай!» и завалился на бок, при этом теряя шкуру.

– Какого дьявола ты вытворяешь?! – воскликнула Яна, заметив, к своему негодованию, под свалявшейся шкурой знакомый полосатый свитер и рыжие вихры.

– А ты что вытворяешь? У меня эта шишка теперь месяц не заживет, – Панин держался за голову, все еще лежа на боку и болезненно закатывая глаза.

– Так тебе и надо! После встречи с настоящим медведем… после грозы и всех этих ужасов… еще и ты… – девушка осуждающе качала головой, не испытывая ни капли сочувствия к шутнику. – Я думала, ты мне друг, но, видимо, ошибалась, – сухо закончила она.

Сергей поднял голову и испуганно посмотрел на нее.

– Ян, не сердись, я думал, вы сразу поймете, что медведь ненастоящий… Смотри, да у него прямо на морде огромные стежки красными нитками, видишь?

Девушка чуть вздрогнула, услышав близко – почти у своего уха – голос Евгении.

– Сереж, а ты где этого мишку взял?

Она спросила это ласково, но хорошо знавший ее Панин отчего-то совсем сник и еле слышно ответил:

– В соседней спальне… у камина.

– А теперь представь, у скольких пар был романтик на этой медвежьей шкуре… хм… у камина.

Сергей пару секунд потрясенно смотрел на нее, а потом с омерзением отбросил подальше от себя шкуру и неуверенно привстал с пола на коленках, вытирая ладони о джинсы.

– Нет-нет, будь добр, верни ее на место, – приказала Яна, заметив, что Панин, так и не поднимаясь с коленок, озирается в поисках пути к отступлению, и потом с нескрываемым злорадством наблюдала за его унылой физиономией, когда Сергей, не поднимая глаз, выходил вместе со шкурой из комнаты.

– Как ты?

Услышав вопрос, девушка впервые за утро повернулась к Евгении. Та пристально рассматривала трещину на потолке, заложив одну руку за голову. Яна прислушалась к себе и неуверенно ответила:

– А знаешь, хорошо. Голова, как ни странно, не болит. И вообще ничего не болит… Только… кажется, я плоховато помню вчерашний вечер… например, как разделась и легла спать. – Яна помолчала, пытаясь сосредоточиться, но изрядный кусок вечера словно был стерт из памяти огромным зеленым ластиком. – Надеюсь, я не буянила? И не орала матросских песен?

– Нет, – Евгения загадочно усмехнулась и стала выбираться из постели.

Девушка, сильно озадаченная своей алкогольной амнезией, машинально наблюдала за тем, как ее босс расчесывает растрепанные волосы, как выбирает из груды сваленных в угол вещей свою одежду, и чувствовала, что могла забыть что-то важное.

Евгения, тем временем, оделась, подобрала с пола брошенную бутылку и подошла, чтобы поставить ее на стол.

– Что это? – спросила Яна, когда поверхности стола и бутылки почти соприкоснулись.

– Где? – Евгения повернулась к ней, замерев с бутылкой в руках.

– Поставь и повернись, – сказала помощник, приподнимаясь в кровати. – Вот здесь.

Евгения, наконец, рассталась с бутылкой и странно вздохнула, когда пальцы девушки коснулись ее кожи чуть ниже ключицы. Она подошла к зеркалу, потом, ни слова не говоря, снова вернулась к груде одежды и начала что-то сосредоточенно в ней искать. Яна с возрастающим недоумением наблюдала, как она стягивает в себя свитер и меняет его на водолазку, а потом снова возвращается в угол комнаты и продолжает копаться в куче вещей.

– Держи. Тебе должно подойти.

Девушка растерянно смотрела на синюю мужскую рубашку, которую протягивала ей Евгения, и ничего не понимала.

– Она, конечно, красивее вчерашней клетчатой, но, может, оставим хозяину пару чистых вещей? – робко возразила Яна.

– У клетчатой нет двух верхних пуговиц. Или трех. Поэтому придется еще немного злоупотребить гостеприимством. Не волнуйся, я оплачу хозяину весь ущерб.

Яна хлопала ресницами, но Евгения, видимо, не была намерена ничего пояснять.

– Подожди… У меня там что, тоже… м-м… красные пятна?

Евгения молчала, отведя взгляд в сторону, поэтому девушка выпрыгнула из постели и подбежала к зеркалу.

– Ничего себе, – выдохнула она. – А что случилось? Комары? И почему мы не закрыли окно? Зачем мы его вообще открыли?

– Одевайся. Я пойду вниз, – сказала Евгения и вышла из комнаты.

Яна снова присела на диван и зажмурилась, прижав пальцы к вискам. Но все ее попытки восстановить события вчерашнего вечера вызвали только колыхание зеленого тумана, в котором девушка рассмотрела еще чьи-то сияющие глаза и услышала, как кто-то несколько раз подряд назвал ее имя.

Когда она спустилась по скрипящей винтовой лестнице на первый этаж, за круглым столом уже расположились Карпов, Евгения, Панин и еще какой-то неизвестный, заросший бородой тип в болотных сапогах. Алекс застрял у холодильника, видимо, силой мысли пытаясь материализовать в нем что-то более существенное, кроме печенья и яблок.

Яна быстро умылась и успела разделить скудный завтрак с коллегами. Мужик в болотных сапогах к тому времени уже вышел на улицу. Им оказался не хозяин дома, как подумала сначала девушка, а вчерашний спасатель дядя Федя, кроме лодки, обладающий к тому же поистине бесценным для лесных дорог уазиком-«буханкой» – на нем они с Паниным и приехали из деревни за отбившимися «световцами».

– Ну что, будем собираться? – предложил голодный Алекс.

– Еще пять минут, – пробормотал Карпов, допивая чай и с сожалением посматривая на стоящую рядом пустую банку из-под варенья.

Панин промолчал, опасливо косясь на девушек. Здоровенная шишка уже проступала на его лбу, и он то и дело касался ее, безуспешно пытаясь прикрыть короткими волосами.

Евгения поднялась из-за стола, и помощник поспешила ее догнать. Яне было не по себе от подозрения, что она могла наговорить накануне лишнего и к тому же напрочь забыть об этом. Они вышли на крыльцо. Дядя Федя возился в машине, расположенной за забором, похоже, чистил и готовил салон для своих пассажиров. На травинках, окаймлявших дорожку, еще блестела роса, а воздух источал неповторимую утреннюю свежесть и аромат хвои. Яна с наслаждением сделала несколько глубоких вдохов, украдкой посматривая на своего босса. Все-таки Евгения казалась ей сегодня немного странной, непривычно тихой. Вот и сейчас она помалкивала, рассматривая красиво уложенную поленницу.

– Я точно вчера не буянила? Может, ругалась как сапожник? – осторожно спросила Яна. – Обычно я не пью в таких количествах, поэтому даже не представляю, как это могло повлиять на меня.

Евгения отрицательно покачала головой, все с той же загадочной усмешкой.