Гарри Поттер и Кубок огня - Джоан Роулинг

— Что ж, по крайней мере, я предупреждён, — зевнул Рон.

— Ага, и собираешься дважды утонуть, — кивнула Гермиона.

— Ой, правда? — воскликнул Рон, спешно просматривая свой прогноз. — Да, одно утопление лучше заменить… пусть меня затопчет разъярённый гиппогриф.

— Думаете, не заметно, что вы всё это просто выдумали?

— Как ты можешь так говорить! — картинно возмутился Рон. — Мы тут вкалывали, как дюжина домашних эльфов!

У Гермионы поднялись брови.

— Это просто такое выражение, — торопливо пояснил Рон.

Гарри тоже отложил перо, успешно закончив на предсказании собственной смерти по той причине, что ему снесут голову.

— А что в этой коробке? — поинтересовался он.

— Даже странно, что ты спросил, — отозвалась Гермиона, бросив на Рона ядовитый взгляд. Она открыла крышку и продемонстрировала им содержимое.

Внутри находилось примерно полсотни значков, все разного цвета, но с одними и теми же буквами: ГАВНЭ.

— Гавнэ? — Гарри взял один значок и стал рассматривать. — Это ещё что такое?

— Никакое не гавнэ, — нетерпеливо сказала Гермиона. — Это Г.А.В.Н.Э. Означает — Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов.

— Никогда о такой не слышал, — заявил Рон.

— Разумеется, не слышал. — Гермиона расправила плечи. — Я только что её основала.

— Да что ты? — Рон, похоже, ничуть не удивился. — И сколько же у вас членов?

— Ну… если вы вступите… будет трое.

— И ты думаешь, мы захотим разгуливать повсюду со значками, на которых написано вот это слово? Быть вам, ребята, в гавнэ?

— Г.А.В.Н.Э.! — раздражённо поправила его Гермиона. — Я собиралась назвать это Движение за Прекращение Возмутительного и Жестокого Обращения с Дружественными Магическими Созданиями и Борьбу за Изменение их Правового Статуса, но это не подойдёт. Мы так озаглавим наш манифест.

Она помахала перед ними свитком пергамента.

— Я всё досконально изучила в библиотеке. Рабство эльфов уходит корнями в глубину веков. Не могу поверить, что никто не занялся этим до сих пор.

— Гермиона, открой пошире глаза! — громогласно обратился к ней Рон. — Им! Это! Нравится! Им нравится жить в рабстве!

— Наша ближайшая цель, — заговорила Гермиона ещё громче, будто не замечая Рона, — обеспечить домашним эльфам достойный заработок и условия труда. В дальнейшей перспективе — изменение закона о запрещении использования волшебных палочек и попытка добиться представительства эльфов в Отделе по регулированию и контролю за магическими существами, поскольку они там вопиющим образом отсутствуют.

— И как же мы всё это сделаем? — спросил Гарри.

— Мы начнём с набора членов в наше общество, — радостно откликнулась Гермиона. — Думаю, по два сикля за вступление — чтобы купить значок — и на вырученные деньги мы сможем субсидировать нашу пропагандистскую кампанию. Ты будешь казначеем, Рон — я тебе уже приготовила жестянку для сбора средств, а ты, Гарри — ты у нас секретарь, поэтому уже сейчас мог бы записывать, что я говорю, чтобы составить протокол нашего первого собрания.

Наступила пауза. Гермиона смотрела на друзей, сияя как именинница, а Гарри сидел, не зная, то ли злиться на Гермиону, то ли веселиться над Роном, от потрясения временно утратившим дар речи. Тишину нарушил негромкий стук в окно. Гарри оглянулся и в лунном свете увидел снежно-белую сову, сидящую снаружи на каменном подоконнике.

— Букля! — закричал он, выскочил из кресла, точно его подбросило, и кинулся открывать окно.

Букля пролетела через комнату и приземлилась на свиток с предсказаниями.

— Давно пора! — воскликнул Гарри, подбегая к ней.

— Она принесла ответ! — Рон возбуждённо указал на замызганный кусок пергамента, примотанный к лапе Букли.

Гарри поспешно отвязал его и сел читать, а Букля, пристроившись у него на колене, потряхивала крыльями и добродушно ухала.

— Ну что там? — прерывающимся от волнения голосом спросила Гермиона.

Письмо было очень коротким и выглядело так, словно его нацарапали второпях. Гарри прочёл вслух:

— «Гарри, я немедленно вылетаю на север. Новость о твоём шраме — последняя в череде странных слухов, которые здесь до меня доходят. Если он заболит снова — иди прямо к Дамблдору. Тут говорят, что он вызвал из отставки Грозного Глаза; это означает, что он читает знаки — даже если никто, кроме него, этого не делает.

Я скоро буду. Мои наилучшие пожелания Рону и Гермионе. Гляди в оба, Гарри.

Гарри посмотрел на Рона и Гермиону а те в ответ уставились на него.

— Он летит на север? — прошептала Гермиона. — Он возвращается?

— Что за знаки читает Дамблдор? — Рон в недоумении пожал плечами. — Гарри, это о чём?

Но Гарри лишь в ярости ударил себя кулаком по лбу:

— Я не должен был ему говорить!

— Ты это насчёт чего? — удивился Рон.

— Из-за моего письма он решил, что ему необходимо вернуться! — На сей раз Гарри хватил кулаком по столу так, что Букля перелетела на спинку Ронова кресла, возмущённо ухая. — Он возвращается, потому что уверен — я в беде! А со мной ровным счётом ничего! А для тебя я ничего не припас, — рявкнул он на ни в чём не повинную Буклю, выжидательно щёлкавшую клювом. — Хочешь есть — лети в совятню!

Букля бросила на него до крайности оскорблённый взгляд и вылетела в открытое окно, на прощанье дав ему крылом что-то вроде подзатыльника.

— Гарри, — начала было Гермиона умиротворяющим тоном.

— Я иду спать, — отрезал Гарри. — Увидимся утром.

Наверху, в спальне, он натянул пижаму и забрался в кровать, но сна у него не было ни в одном глазу.

Если Сириус вернётся и его схватят, это будет его, Гарри, вина. Ну кто его тянул за язык? Разговорился из-за двух секунд боли… Почему у него недостало ума держать свои домыслы при себе?!

Гарри слышал, как через несколько минут в спальню поднялся Рон, но не сказал ему ни слова. Гарри долго лежал, глядя в темноту полога. В спальне царила полная тишина и, немного отвлёкшись от своих мыслей, Гарри обратил внимание, что не слышит привычного похрапывания Невилла. Значит, он не единственный, кому не спится в эту ночь.

Глава 15

Шармбатон и Дурмстранг

Гарри проснулся, едва забрезжил рассвет. В голове готов план, как будто мозг его работал всю ночь. Он встал, оделся и, стараясь не разбудить Рона, спустился в пустую гостиную. На столе с вечера так и лежит его домашняя работа о прорицаниях. Гарри сел, взял кусок пергамента и написал письмо:

Дорогой Сириус!

Не волнуйся из-за моего шрама. Он не болит, это мне показалось. Последнее письмо я писал спросонья. Так что успокойся и не приезжай сюда. Я в полном порядке, и голова тоже.

Выскочив из портретного проёма, он поспешил в совятник на самый верх Западной башни. Во всём замке царила полная тишина, только на пятом этаже к нему пристал Пивз, хотел сбросить на него тяжёлую вазу, но больше никого Гарри не встретил.

Вот наконец и совятник — круглое каменное помещение, окна без стёкол, поэтому холодно и гуляют сквозняки, на застланном соломой полу совиный помёт и обклёванные скелетики мышей и хомяков. Совы всех мыслимых пород сидят ярусами на жёрдочках до самого потолка, он же крыша башни. Почти все спят, и всё-таки отовсюду нет-нет и глянет на него круглый янтарный глаз.

Букля сидела между сипухой и серой совой. Гарри поспешил к ней, поскользнулся и чуть не упал. Пришлось потрудиться, чтобы сова разлепила веки и обратила на него взор. Она дремала, повернувшись к нему хвостом, — явно хитрила: накануне вечером он не поблагодарил её за письмо, и Букля всё ещё держала на него обиду.

— Ты, верно, вчера очень устала, — вздохнул Гарри, поглаживая на её спине перья. — Придётся, видно, попросить у Рона Воробушка.

От этих слов Букля мигом проснулась и протянула лапу:

— Найди его как можно скорее. Боюсь, как бы он не попал в руки дементоров.

Привязав к лапе письмо, Гарри взял сову и выпустил её в одно из окон. Букля клюнула его в палец больнее, чем обычно, но всё же ласково ухнула в знак примирения, расправила крылья и полетела навстречу солнцу. Гарри проводил её взглядом, на душе было тяжело. Вот уж никогда не думал, что ответ Сириуса только усилит его тревогу.

За завтраком Гарри поведал друзьям о посланном Сириусу письме.

— Но, Гарри, — встревожилась Гермиона, — это неправда. Ты про шрам не придумал.

— Ну и что? Хочешь, чтобы из-за меня его отправили в Азкабан?

Гермиона хотела что-то возразить, но Рон ткнул её в бок.

— Перестань, — шикнул он на неё, и Гермиона в кои-то веки послушалась.

Недели две Гарри, как мог, боролся с тревогой о крёстном. И всё равно по утрам с замиранием сердца ожидал совиную почту, а перед сном в постели ему мерещились страшные видения: Сириуса хватают дементоры где-нибудь в тёмном закоулке Лондона. Жаль, что не было тренировок, квиддич — лучшее лекарство от тяжких мыслей. Зато уроки, особенно защита от тёмных искусств, стали труднее, да и требовали учителя куда больше.