Келльская пророчица - David Eddings

– То есть всякие там «милостивый сударь» и «соблаговолите»? – уточнил Шелк.

Цирадис кивнула.

– И они выстроили тут замки?

Пророчица снова кивнула.

– И все здешние мужчины носят доспехи? Такие же, как на Гарионе и Закете?

– Все в точности так, принц Хелдар.

Шелк застонал.

– Что-то не так, Хелдар? – спросил его Закет.

– Мы проделали путь в тысячи лиг – и все для того, чтобы вновь повстречать мимбрийцев!

– Мне докладывали с поля битвы при Тул-Марду об их отчаянной храбрости и беспримерной воинской доблести. Возможно, это объясняет репутацию этого острова?

– То-то и оно, Закет, – ответил маленький человечек. – Мимбрийцы – самые смелые люди на свете. Возможно, от того, что слишком глупы, чтобы чего-либо бояться. Друг Гариона, Мандореллен, тот и вовсе уверен, что непобедим.

– Так оно и есть, – встала Сенедра на защиту своего верного рыцаря. – Я видела однажды, как он убил льва голыми руками!

– Я наслышан о его подвигах, – сказал Закет. – Но думал, что многое преувеличено.

– Не столь уж многое, – ответил Гарион. – Однажды я своими ушами слышал, как он предложил Бэраку и Хеттару втроем атаковать целый толнедрийский легион.

– Может, он пошутил...

– Мимбрийские рыцари понятия не имеют, что такое шутка.

– Не собираюсь я сидеть тут и выслушивать, как вы оскорбляете моего рыцаря! – горячо воскликнула Сенедра.

– Но я вовсе не оскорбляю его, Сенедра, – возразил Шелк. – Мы просто расписываем его достоинства. Он столь благороден, что мне делается не по себе.

– Подозреваю, что понятие благородства чуждо драснийцам! – кипятилась королева.

– Не чуждо, Сенедра, а непонятно.

– Может быть, за две тысячи лет они все же переменились? – с надеждой вздохнул Дарник.

– Я бы на это не рассчитывал, – проворчал Бельдин. – Мой опыт подсказывает, что люди, долгое время оторванные от внешнего мира, обычно свято сохраняют все свои обычаи.

– Должна еще кое о чем вас предупредить, – сказала Цирадис. – Население этого острова представляет собой довольно странную смесь. Конечно, они во многом именно таковы, как вы говорите, но унаследовали также и некоторые традиции далазийцев. В частности, они знакомы с нашими традиционными искусствами.

– Как мило! – сардонически прищурился Шелк. – Мимбрийцы-волшебники! Это, без сомнения, означает, что они пользуются колдовством в совершенно определенных целях.

– Так вот почему мы с Закетом должны были надеть доспехи? – спросил Гарион у Цирадис.

Пророчица кивнула.

– Почему было прямо так и не сказать?

– Необходимо было, чтобы вы сами дошли до этого.

– Ладно, посмотрим, – вмешался Бельгарат. – Нам уже приходилось общаться с мимбрийцами – и ничего, все целы.

Они ехали по лесу, пронизанному золотым предвечерним светом, и, добравшись до опушки, увидели то, о чем говорил Бельдин. Замок стоял на вершине скалистого мыса, словно щеголяя великолепными, надежно укрепленными зубчатыми стенами.

– Изумительно! – пробормотал Закет.

– Нет никакой надобности скрываться в лесу, – сказал Бельгарат. – Ведь нам все равно не удастся пересечь эту равнину незамеченными. Гарион и Закет, поедете впереди. Людей в латах обычно встречают с особенной учтивостью.

– Что, мы вот так просто поедем к этому замку? – спросил Шелк.

– А почему бы нет? – пожал плечами Бельгарат. – Если они остались истинными мимбрийцами, то долг велит им гостеприимно предоставить путникам ночлег. И потом, нам так или иначе надо о многом разузнать...

Они выехали на равнину и, пустив коней неторопливым шагом, направились к мрачноватому замку.

– Когда мы войдем туда, предоставь говорить мне, – сказал Закету Гарион. – Я недурно владею их диалектом.

– Хорошая мысль, – согласился Закет. – Я только давился бы всеми этими «извольте» да «соблаговолите»...

Из-за зубчатых стен послышался резкий звук рога, свидетельствующий о том, что путников заметили, и несколько минут спустя по подвесному мосту из замка выехал десяток рыцарей в сверкающих доспехах. Гарион пришпорил Кретьена и двинулся к ним навстречу.

– Соблаговолите помешкать, господин рыцарь, – произнес предводитель новоприбывших. – Я Астеллиг, здешний барон. Могу ли осведомиться о вашем благородном имени и титуле, а также узнать, что привело вас и спутников ваших к воротам моего обиталища?

– Имени своего открыть я не могу, господин рыцарь, – ответил Гарион. – На то есть веские основания, о коих вы узнаете впоследствии. Мы с моим доблестным другом и остальными нашими спутниками направляемся по делу великой важности, а сюда явились, дабы искать убежища от тьмы и ночного хлада, кои, по моему разумению, вскоре объемлют сию равнину.

Гарион был искренне горд своим словотворчеством.

– Не утруждайте себя просьбой, – произнес барон, – ибо всем истинным рыцарям если не природная учтивость, то святой долг велит предложить стол и кров странствующему собрату.

– Благодарность мою бессильны выразить слова, барон Астеллиг. Как изволите видеть, с нами странствуют дамы благородного происхождения, кои весьма утомлены тяготами пути.

– Тогда соблаговолите незамедлительно следовать за мной под кров моего замка, господа. Забота о благополучии дам – долг и высокая честь для каждого рыцаря.

Он эффектно поворотил коня и поехал по крутому склону в направлении замка. За ним последовали и путники.

– Как изысканно ты, оказывается, умеешь изъясняться, – восхищенно прошептал Закет.

– Мне пришлось довольно долго прожить в Во-Мимбре, – объяснил Гарион, – и через некоторое время я волей-неволей заговорил, как они. У этой манеры единственный недостаток: речь надобно столь щедро приправлять красивостями, что порой забываешь, о чем хотел сказать, не успев закончить фразы...

Барон Астеллиг миновал подвесной мост, и вскоре все спешились на вымощенном булыжником дворе.

– Мои слуги проводят вас и спутников ваших в подобающие вам покои, где вы сможете восстановить силы, господин рыцарь, – сказал хозяин. – Теперь же окажите мне честь, пройдя вместе со мною в главный зал замка, где вы и поведаете мне, чем могу я помочь в достижении вашей благородной цели, ради которой и пустились вы в путь.

– Ваша учтивость безмерна, а гостеприимство безгранично, господин барон, – отвечал Гарион. – Заверяю вас, что мы с моим братом-рыцарем явимся в главный зал вашего замка тотчас же, как только проводим наших дам в отведенные для них покои.

И они стали подниматься вслед за слугами барона на второй этаж, где обнаружили уютные гостевые комнаты.

– Ты поражаешь меня, Гарион, – сказала Польгара. – Прежде я пребывала в уверенности, что ты и понятия не имеешь, как изъясняются истинно воспитанные люди.