Зачарованная - Люсинда Эдмондз

– Господи, Мадлен, как ты неправа! Она, конечно, привлекательна, но у нее недобрая душа. Она холодна, я бы даже сказал, жестока, а ты теплая и нежная. Душа у тебя прекрасная. Я бы с удовольствием танцевал с тобой и сказал Сержу, что в следующем году хочу быть твоим партнером.

– Он уже предлагал мне, но я отказалась, – задумчиво сказала Мадди. – А Николь знает о твоих… наклонностях?

– Нет, никто не знает.

– Она любит тебя.

Саша пожал плечами.

– Николь не знает, что такое любить. Она думает только о себе. Но это, в общем, неважно. А сейчас, Мадлен, когда ты знаешь правду, пожалуйста, давай начнем все сначала.

Мадди растерянно потерла лоб.

– Я, право, не знаю, Саша. Я все еще испытываю к тебе…

– Со временем это пройдет, увидишь. И потом, мне кажется, тебе сейчас необходим друг. Жизнь трудная штука, не так ли?

Мадди, помедлив, кивнула.

– Да. Николь очень старается, чтобы сделать ее невыносимой.

– Ты, конечно, знаешь, почему?

– Нет, не совсем. Полагаю, потому, что она злобная, мстительная, отвратительная сука, которая…

Саша громко расхохотался.

– О'кей! Может, и так, но главная причина, почему она так себя ведет, заключается в том, что она боится тебя.

– Николь? Боится меня? Что за шутки!?

– Это не шутки, Мадлен. Я видел, как она следит за тобой, когда ты танцуешь. Она знает, что ты танцуешь лучше нее, или, по крайней мере, будешь очень скоро танцевать лучше. Она очень умна. Николь хорошо знает твои слабости и играет на этом. А ты, Мадлен, позволила ей в последние месяцы взять над тобой верх. Твой танец стал хуже, а это как раз то, что ей нужно.

Мадди поникла головой.

– Знаю. Серж это тоже говорил.

– Так вот, я надеюсь, когда начнутся занятия, ты сможешь собраться и обязательно победишь.

– Саша! Если бы ты знал, что она вытворяла последнее время, что она со мной сделала. Ей даже удалось поссорить нас с отцом. Это, наверное, было самое жуткое время в моей жизни. Все пошло кувырком, и ты, между прочим, тоже этому способствовал.

Последние слова девушка произнесла с нескрываемой обидой.

Саша, глядя на нее, улыбнулся.

– Мне очень стыдно, Мадлен. Пожалуйста, прости меня. Может, сейчас я все-таки мог бы хоть немного помочь тебе. Я буду твоим другом и союзником, если позволишь. А вдвоем, я думаю, мы справимся с Николь. Ну как? Согласна?

Слушая его, Мадди сознавала, что уже простила. В конце концов, он прав. Ей действительно нужен человек, который был бы на ее стороне. Она, наконец, сказала:

– О'кей.

Лицо Саши прояснилось.

– Отлично! А теперь настраивайся на работу. В следующем году в это время мы с тобой будем артистами самой лучшей в мире балетной труппы.

– Может быть…

– Не сомневайся, Мадлен, – серьезно сказал Саша. – Это совершенно точно.

Когда в последний вечер своей работы Мадлен собрала наряды балерин и отнесла их в костюмерную, ее уже ждали: Ральфи стоял с огромным букетом цветов в окружении тех, с кем она работала шесть недель в театре. Ральфи подал ей цветы.

– Спасибо за все, дорогая. Спасибо за то, что ты была такой замечательной помощницей. Нам не терпится поскорее увидеть тебя в будущем году, но уже в новом качестве. Мы уверены, что этот букет первый, но далеко не последний в твоей творческой жизни.

Глаза Мадди наполнились слезами, она поцеловала всех на прощание, чувствуя, какими дорогими стали для нее эти люди, и в последний раз вошла в лифт. Когда двери лифта открылись, она помедлила и направилась к служебному входу, ведущему за кулисы. Перед тяжелыми створками Мадди постояла в нерешительности, потом толкнула их и шагнула вперед. Со всех сторон ее окружила густая непроницаемая тьма. Кулисы и задняя часть сцены были пусты. Пуста была и огромная сцена, куда она прошла сквозь лабиринт декораций, всех этих дворцов, замков, лесов, созданных на холсте. Сцена тоже была погружена во мрак, однако занавес был поднят, и здесь было чуть-чуть светлее от огоньков, освещавших в зрительном зале входные двери. От этого еле заметного мерцания на сцене возникли причудливые тени.

С букетом в руках Мадди подошла к краю сцены и замерла, пораженная и восхищенная открывшимся пространством.

Внезапно зрительный зал наполнился громом оваций. Зрители отчаянно хлопали, что-то восхищенно ей кричали, а Мадди смотрела, как к ее ногам падают букеты роз. Она снова и снова приседала, кланялась восхищенной публике, а рядом стоял Саша и улыбался…

– Мисс! Мисс, мы сейчас выключаем свет.

– Ох, простите!

Опомнившись, Мадди покраснела и, повернувшись, увидела швейцара Стэна.

Бросив на сцену прощальный взгляд, она медленно пошла за кулисы, а за спиной осталась темная и пустынная бездна зрительного зала.

Глава 20

Кейт проснулась и с наслаждением потянулась, всем телом ощущая приятное тепло постели. Она открыла глаза, резко вскочила и, подбежав к подоконнику, уселась на него. За окном на Фицджонз Авеню деревья были покрыты золотистым нарядом, предвещая наступление осени… и возвращение Джулиана.

Кейт облокотилась на подоконник и задумалась. Как ни старалась она не думать о том, что сегодня он прилетает в Лондон, но все напрасно. Джулиан за лето не прислал ей ни строчки, ни разу не позвонил! Как она ненавидела себя в эту минуту за то, что по-прежнему ждет его и помнит о нем.

Но ведь у нее сейчас есть Хассан.

Несомненно, ему удалось развеять ее тоску. Благодаря Хассану лето, которое, как она думала, будет невыносимо скучным, оказалось удивительно интересным и приятным.

Кроме того, Хассан – удивительный поклонник. С того вечера, когда они встретились у Мадди на дне рождения, он посылал ей цветы, приглашал в рестораны и буквально осыпал подарками. Несколько раз они ездили в Париж и Флоренцию, а жаркие дни проводили, катаясь верхом на прекрасных лошадях его фермы в Ньюмаркете. А какой он великолепный любовник! Никаких сомнений, Хассан просто без ума от нее.

И Кейт он тоже нравился. Очень.

Но это не Джулиан. И как она ни пыталась забыть об этом, у нее ничего не получалось.

Кейт не рассказывала Хассану о своих отношениях с Джулианом. Ее новый друг ничего об этом не знал. Она испытывала от этого чувство вины.

– Но Джулиан ни разу не позвонил. Совершенно очевидно, что между ними все кончено, – подумала Кейт.

Она встала и направился в душ, а потом, натягивая легкий свитер и джинсы «Левайс», с облегчением подумала, что сегодня на целый день уйдет из дома. Дело в том, что за последний год изменился весь уклад их жизни. Отец проводил дома еще меньше времени, чем раньше, а на лице матери все чаще появлялось выражение тревоги. Кейт время от времени спрашивала ее, не случилось ли чего, но мать отрицательно качала головой. Как-то Кейт попалась статья в «Дейли Мейл», где говорилось, что в корпорации ее отца не все обстоит благополучно. Поскольку газета, поместившая эту заметку, давно конкурировала с ежедневной газетой, принадлежавшей Джонсону, Кейт раньше не обратила бы на нее внимания, об отце периодически писали всякую ерунду. Но сейчас она подумала, что, возможно, в статье есть доля правды.