Имперский ястреб - Диана Удовиченко

– От морской болезни, – нехотя проговорил я.

– Ну, это ничего, – повеселел Давин. – Ты ж теперь на суше будешь.

Пришлось спускаться в шлюпку без своего зверя. Я до последней секунды всматривался в борт корабля, ожидая, что Бродяга вот—вот появится на палубе. Не появился… А меня ждал берег Унгды.

Ну, что я могу сказать? Сначала мы шли по пыльной, покрытой редкими чахлыми кустиками равнине. Из—под ног то и дело выпрыгивали какие—то твари. Не знаю, кто это был: то ли маленькие зверьки, то ли большие насекомые, но выглядели они преотвратно. Змеи тоже имелись: поднимали из сухой травы свои плоские головы и раскачивались в угрожающем танце. Еще и языки высовывали, будто дразнились, Сацеоловы отродья! Поначалу было терпимо: чувствовалась близость моря, посылавшего нам вслед прохладный ветерок, да и солнце еще не припекало. А вот часа через три я в полной мере прочувствовал все прелести службы в колонии. Высоко взобравшееся светило жарило так старательно, что даже небо теряло свой цвет и казалось белым. Шлем и кольчуга раскалились, и я ощущал себя почти как посетитель знаменитой Шианской бани. С той только разницей, что у него есть выбор: париться или нет. По вискам стекали обильные струи пота, рубаха под кольчугой промокла настолько, что при каждом движении мне чудилось тихое хлюпанье. Выругавшись, я стянул шлем и сунул его в мешок. Пусть меня лучше убьет копье туземца, чем солнечный удар. Однако легче не стало: вскоре затылок припекло, а на мокрые от пота волосы налипла вездесущая пыль. Тело начало чесаться, грубые швы форменной рубахи натирали кожу. Привлеченные резким ароматом, ко мне устремились полчища крупных переливающихся мух. Впрочем, не только ко мне, конечно: ими были облеплены все воины. Но они, в отличие от вашего покорного слуги, терпеливо сносили все тяготы похода и двигались очень даже бодро, в хорошем таком темпе. Боцман «Шайани» и два матроса, отряженные капитаном в Азанди, тоже не отставали. Приходилось соответствовать: я шагал справа от строя, рядом с четвертым десятком. Между тем мне уже не терпелось отдохнуть. Ноги гудели, спина начала уставать. Но сильнее жары, ломоты в теле и даже мух досаждал Дрианн. Парень плелся рядом со мной и не переставал болтать, выражая восхищение окружающим миром. Искреннее, как ни странно. Как только из травы порскала очередная напуганная солдатским топотом ошибка Брижитты, маг разражался восторженной тирадой:

– Посмотрите, Рик, какая интересная ящерица! Обратите внимание, у нее шесть ног!

Да хоть пятнадцать! Какое мне дело до местного зверья? Не нападают – и ладно.

– Ой, Рик, видите, там побежал! А я знаю, кто это: паук Миритус Арахнис! Нам на арахноведении рассказывали: он живет в земле и питается птицами.

О, Луг, дай мне терпения, или хотя бы заткни болтуна! Наконец не выдержал всегда нахмуренный, серьезный Хамар:

– Ваше магичество, может, вы замолчите хоть ненадолго?

Спасибо, друг! Этого я тебе не забуду! Мальчишка надулся и затих. А меня нагнал Зарайя.

– Ну, ты как, лейтенант? Гляжу, молодцом, держишься. Ничего, лиха дорога в начале. Видишь во—о–н тот холмик? За ним привал сделаем.

Нет, так не бывает! Как может совсем рядом с пыльной жаркой степью существовать такое? Перевалив через холм, мы попали в зеленую долину, посреди которой золотилось в солнечных лучах круглое озеро. Вокруг стояли деревья, их мясистые листья не уступали в размерах хорошему зонту.

– Командуй привал, лейтенант, – сказал Зарайя.

Это пожалуйста, сколько угодно! Выкрикнув самый приятный за весь день приказ, и с помощью капралов расставив на пригорках часовых, я блаженно развалился в тени дерева, прислонившись спиной к его стволу. Солдаты развязали мешки и принялись за нехитрый обед, состоявший из сухарей и тонких полосок вяленого мяса. Вспомнив, что Давин утром отдал мне мешочек с «провиантом», я тоже решил перекусить. Но прежде напиться. Подошел к озеру, вода которого показалась мне достаточно чистой, зачерпнул ее ладонью, и собрался было глотнуть, как вдруг услыхал:

– Дядь, а здесь рыбозубы водятся? А то я в Унгде не был ни разу.

– Не, они все больше стоячую воду любят, мутную. А здесь озеро проточное, глубокое. Рыбозубов нет, разве только глоухты, – откликнулся солидный бас Зарайи.

Я расплескал воду и поспешно отступил от озера подальше.

– Лейтенант, – позвал бородач, – хочешь питьевой воды набрать – пошли к речке.

Речка. Скорее, большой ручей. Узкая сияющая лента, питающая своей хрустальной чистотой это благословенное озеро. Я опустил флягу в ледяные, несмотря на жаркое солнце, струи. И тут появились они.

– Сзади. Только не дергайся, – тихо предостерег Зарайя, – они этого не любят.

Я нарочито неторопливо распрямился и медленно повернулся всем корпусом, ожидая увидеть стаю каких—нибудь жутких зверей. Туземцы, пятеро. Выставив вперед копья, настороженно рассматривали пришельцев, переговариваясь между собой на каком—то птичьем языке. Красивые, однако, несмотря на странный наряд, вернее, его отсутствие. Бедра воинов были прикрыты кокетливыми матерчатыми юбочками, на шеях болтались связки стеклянных бус – плоды галатонской колониальной политики. Гибкие, поджарые, высушенные жестоким солнцем тела готовы к прыжку. За спиной сдавленно пискнул Дрианн. Разглядев солдат, расположившихся вокруг озера, дикари нападать передумали и сменили воинственное выражение физиономий на приветливые улыбки.

– Умганга, обелени, двана, – с поклоном произнес один из них.

Зарайя в ответ лишь кивнул с важным видом, затем пролепетал что—то в том же духе, мол, умганга, конечно. И указал на отдыхающую роту. Но такой демонстрации силы ему, видно, показалось мало, и он предложил, обращаясь к магу:

– Ну—ка, парень, колдани что—нибудь для острастки.

Дрианн выступил было вперед, но тут вмешался я. Не хватало еще, чтобы неуч угробил парочку туземцев. Аккуратно задвинув его себе за спину, принялся за дело сам. Так, что бы сделать такое легонькое, но впечатляющее? Придумал! Несколько несложных пассов, короткая фраза – земля у ног одного из дикарей начала проваливаться, образовывая неглубокую воронку с локоть в поперечнике. «Нора червя», слабое заклятие, годится разве что для посадки картофеля. Но дикари—то этого не знали, поэтому, раскудахтавшись, в страхе отступили.

– Говорят, ты великий белый гунган, – перевел Зарайя. – Сделай грозный вид, они это уважают.

Я напыжился, сложил руки на груди и воинственно раздул ноздри. Заискивающе поклонившись, туземцы попятились назад и скрылись в густых кустах.

– С почином тебя, лейтенант, – рассмеялся капрал. Потом, посерьезнев, прибавил. – Застань они тебя одного – никакая магия не спасла бы. Запомните оба: поодиночке не ходить!