Человек из Высокого Замка - Филип Дик

Чилдан продолжал механически кивать, разглядывая брошку. Он попросту перестал слушать.

— В этом нет «ваби», — проговорил Пол, — и быть не может. Однако, — он коснулся брошки ногтем, — у этого предмета есть «ву».

— Возможно, ты и прав, — сказал Чилдан, силясь вспомнить, что же такое «ву». Слово не японское. Китайское? Но что оно означает? «Мудрость», — решил он. — Или «понимание»? Во всяком случае, что-то очень хорошее».

— В руках сотворившего ее ремесленника, — продолжал Пол, — было «ву», и это передалось брошке. Быть может, только ему известно, что эта вещь способна вызывать удовольствие. Она совершенна. Созерцая ее, мы обретаем «ву» — спокойствие, связанное уже не с искусством, а со святостью. Это навело меня на мысль о храме в Хиросиме, в котором выставлена на обозрение берцовая кость какого-то святого. Но то — реликвия, а здесь — творение рук людских. Оно живо, в то время, как реликвия целиком остается в прошлом. Погружаясь на долгие часы в медитацию, я пришел к выводу, что ценность этого предмета противопоставлена исторической.

— О да, — проговорил Чилдан.

— Предмет, не имеющий ни исторической, ни эстетической ценности, и вместе с тем обладающий такой, пусть и почти неуловимой, но притягательной силой, есть нечто поразительное. Эта вещь потому, собственно, и обладает «ву», что с виду — ничтожна, так, просто комочек, лишенный видимой ценности. Не случайно «ву» проще всего обнаружить в самых неприметных местах, — как в той христианской притче: «Камень, который отвергли строители, — тот самый, сделанный главою угла…»[25] Присутствие «ву» поражает именно вот в таких, казалось бы, лишенных ценности предметах. К примеру, старая палка или поржавевшая банка из-под пива на обочине. Однако в последнем случае «ву» находится лишь в сердце созерцающего. Это чисто религиозное восприятие. Здесь же, наоборот, мастер заключил «ву» в предмет, сокрыл его в уже готовой вещи. — Пол поднял глаза. — Тебе понятно, что я пытаюсь объяснить?

— О да, — ответил Чилдан.

— Таким образом, открывается совершенно иная область деятельности. Ее нельзя отнести ни к искусству, ни к религии. Что же это на самом деле? Я долго медитировал с этой брошкой, но так и не смог постичь ее сути. Она — неисчерпаема. Для определения просто не хватает слов. Итак, Роберт, ты прав. Это — настоящая новинка высочайшего класса.

«Настоящая, — подумал Чилдан. — Хоть это несомненно. Тут, по крайней мере, можно понять, о чем идет речь. Но в остальном…»

— Когда я пришел к такому выводу, — продолжал Пол, — то вновь встретился с теми людьми. Я позволил себе нетактично упрекнуть их. Как вот только что — тебя. В этом предмете заключена такая властная сила, которая заставляет преступить даже этику, настолько неодолимой становится потребность говорить правду. Я осмелился потребовать, чтобы меня выслушали.

Чилдан знал: навязывание собственных взглядов у японцев, особенно занимающих такое положение, как Пол, является чем-то неслыханным.

— Результат оказался положительным, — сказал Пол. — После такого натиска мою точку зрения приняли. Они поняли все мною изложенное. Усилия стоили результата. Достигнув цели, я обрел спокойствие… Ну вот, пожалуй, и все, Роберт. — Он положил брошку в коробочку. — Миссия моя исполнена. Я свободен. — Он подвинул коробочку к Чилдану.

— Но она же твоя, — сказал тот, испытывая отвратительное чувство неловкости, поскольку ситуация вышла за рамки известных ему этических норм. Японец, занимающий высокое положение, превозносит до небес его подарок… чтобы тут же возвратить… Чилдан почувствовал противную слабость. Он не знал, как себя вести.

— Роберт, тебе нужно взглянуть в лицо действительности, — холодно и даже жестко проговорил Пол.

— Но я ничего не понимаю… — пробормотал Чилдан, бледнея.

Пол встал и подошел к нему.

— Послушай, что я скажу. Все в твоих руках. У тебя исключительные права и на эту вещь, и на другие, ей подобные. Ты же профессионал. Займись медитацией. Может, стоит спросить совета у «Книги Перемен». И — попробуй взглянуть на все по-новому: на свои вывески, витрины и рекламу; задумайся над своим образом жизни.

Чилдан озадаченно посмотрел на него.

— И тогда ты найдешь свой, неповторимый путь. Поймешь, как представить на рынок новый и великий стиль.

Ошеломленный, Чилдан молчал. Этот человек уверяет: продажа бижутерии «Эдфрэнк» — его моральный долг! Поистине безумное японское мировоззрение: Пол Касура требует от него затраты высших духовных усилий… в отношении какой-то бижутерии.

И хуже всего то, что Пол говорит, несомненно, со всей убежденностью, обусловленной его национальной культурой и традициями.

«Тоже мне, предназначение, — с досадой подумал он. — Да стоит трлько принять это всерьез, и всю жизнь придется расплачиваться. До гроба. Пол, видите ли, все высказал и ощутил величайшее облегчение. А ему, Чилдану, придется теперь все расхлебывать и брать на себя пожизненные обязательства».

«Да они все помешанные, — думал Чилдан. — Например, никто из них, на улице, случись что, не окажет помощи пострадавшему только потому, что это непременно повлечет за собой целый ряд обязательств. Как это еще прикажете называть? Это для них характерно, чего еще можно ожидать от этой расы, если ее представители, копируя английский эсминец, воспроизводят и весь его камуфляж, до последней черточки. Не говоря уже о…»

Пол не отрываясь смотрел на него. К счастью, у Чилдана с годами выработалась привычка, которая позволяла, причем довольно успешно, скрывать любые проявления чувств. И сейчас лицо его приняло приветливое выражение.

«Это ужасно, — подумал Чилдан. — Просто катастрофа. Лучше бы Пол решил, что я хотел соблазнить его жену.

Бетти… растаял последний шанс сделать ей подарок. Первоначальный замысел рухнул. «Ву» не согласуется с мыслями о сексе; оно, как уверяет Пол, — высоко и свято, как реликвия».

— Я оставил каждому из них твою визитку, — сообщил Пол.

— Что-что? — переспросил погруженный в раздумья Чилдан.

— Я дал им твою визитку с тем, чтобы они зашли к тебе и посмотрели всю экспозицию.

— Понятно…

— И еще. Один из них хотел бы кое-что обсудить с тобой. Я записал для тебя его имя и адрес. — Пол вручил ему аккуратно сложенный листочек. — Он желает, чтобы при этом присутствовали его сотрудники, — добавил Пол. — Этот человек — торговец, занимающийся экспортно-импортными операциями с большим размахом. В основном в Южной Америке. Радиоприемники, фотоаппараты, бинокли, магнитофоны и тому подобное.

Чилдан взглянул на листочек.

— Конечно, речь идет о поставках товаров крупными партиями, — продолжал Пол, — не менее десяти тысяч единиц. Его компания контролирует в Азии — а, как ты знаешь, именно там самая дешевая рабочая сила, — самые разнообразные предприятия.

— А зачем они… — начал Чилдан, но остановился. Пол как бы машинально опять достал брошку, после чего спрятал ее в коробку и, закрыв, вернул Чилдану. — Можно наладить массовое производство таких вещей, как эта, — штамповку из металла или пластмассы. В любом количестве.

После минутного молчания Чилдан спросил:

— А как же «ву»? Сохранится ли оно?

Пол не ответил.

— Ты советуешь встретиться с ним?

— Да, — сказал Пол.

— С какой целью?

— Могут получиться неплохие талисманы.

Чилдан взглянул на него с недоумением.

— Талисманы на счастье, из тех, что постоянно носят при себе. Для не очень состоятельных клиентов. Серия амулетов для продажи в Южной Америке и Азии. Масса людей по-прежнему верит в силу магии. Чары, волшебные снадобья. Я слышал, это неплохой бизнес.

— Да, — проговорил Чилдан, — похоже, действительно речь идет о больших деньгах.

Пол кивнул.

— Это твоя идея?

— Нет.

«Наверное, идея твоего шефа, который знаком с этим импортером, — подумал Чилдан. — Ты показал ему брошку, и он наверняка и договорился, твой шеф или кто-то, столь же влиятельный и знающий состояние дел, — некто важный и богатый, от кого зависишь и ты.

Так вот почему ты отдал мне брошку! — Как будто не хочешь иметь ничего с этим общего, а на самом деле — я обязательно отправлюсь по этому адресу и встречусь с ним. Я должен это сделать: другого выбора у меня просто нет. Уступи я ему образцы или пожелай участвовать в прибылях, — в любом случае мы должны договориться. А ты здесь вроде бы и ни при чем, Пол. Как же, ведь это проявление дурного тона — когда спорят и уговаривают…»

— Теперь у тебя есть возможность быстро разбогатеть, — Пол бесстрастно смотрел перед собой.

— Мне кажется, идея какая-то странная, — сказал Чилдан. — Я не представляю, как из художественных произведений можно делать амулеты… по-моему, это просто немыслимо…