Фебус. Недоделанный король - Дмитрий Старицкий

— Наварра, конечно.

— Как далеко ты видишь свое королевство на севере?

— До Гаронны. Эта река будет границей с Францией.

— Значит ли это, что тогда мое второе графство Родез останется у Паука?

— Знал бы ты, сколько моих земель осталось в руках у Паука, не хныкал бы о каком-то Родезе, — возразил я.

— Хорошо. Но пока ты мне не вернул Арманьяк, в каком качестве я буду стоять в наваррской иерархии? Это не праздный вопрос, я тут уже повертелся.

— Чин полного адмирала наваррского флота тебя устроит? Он будет равен маршалу в поле. А должность коннетабля я ликвидирую как французское засилье. Останутся только два маршала и адмирал. Но до коронации ты будешь адмиралом орденского флота. Здесь, в Сибуре, из которого еще только требуется сделать полноценную военно-морскую базу.

— А деньги на корабельную программу у тебя есть?

— Будут.

— Америку тоже мне открывать? Мне не привыкать. Один раз я там уже был.

— Можешь и ты. Но мне хотелось бы оторвать Колумба от Кастилии, ибо он упертый перец, рано или поздно от Изабеллы своего добьется. Хотя чего он там понаоткрывал-то? Пару островов в Карибском море. А ты точно знаешь, куда надо плыть, что искать и кого нагибать. Кстати, а сам где ты там был?

— В Гренландии и Канаде.

— И как там?

— Дикость. Даже не варварство. Торговать с индейцами, чтобы отбить затраты на экспедицию, практически нечем. Надо постоянную факторию ставить, чтобы хотя бы на мехах затраты отбить. Но… Викинги там с голоду уже сдохли. Видел я развалины их поселков.

— А на Ньюфаундленд ходил?

— Нет. Не добрался. Да и что там делать? Никаких полезных ресурсов, чтобы их сразу взять там, насколько я помню, нет. Только рыба. Тут надо сразу в Мексику ломить раньше Кортеса.

— Возможно, ты и прав, — не стал я открывать свои карты по поводу колонизации Ньюфаундленда. — Наливай.

— За что пьем? За то, что Арманьяк — мой?

— Арманьяк — твой, — поднял я кубок. — Ну и на прокорм до того земельку подкину из тех, что от домена Паука отожмем, пока Арманьяк отвоевывать будем. Вот тогда хороший арманьяк поставлять к моему столу будет твоей вассальной обязанностью, — улыбнулся я.

— Только сразу говорю, как барон ван Гуттен я не смогу тебе принести оммаж, так как он за эту баронию уже принесен кайзеру.

— На твою фламандскую баронию я не претендую. Принесешь мне тесный оммаж и фуа сразу как граф д’Арманьяк. Сегодня. Во дворе этого орденского замка. При факелах. На ковре. В присутствии твоих и моих людей. И быть тебе по жизни одним из первых вельмож моего двора. А планы у меня, как у Петра Первого. Только, чур, не воровать, как Меншиков…

— По рукам, — протянул мне бастард свою ладонь с широким запястьем фехтовальщика.

— Ты кавалер Горностая? — спросил я, не отпуская его ладонь.

— Еще нет, — нагло ответил он.

— Значит, будешь.

Глава 10

ПОХОД ЗА ВЛАСТЬЮ

Никуда на следующий день мы так и не выдвинулись. Не до того было.

Собирали обоз и разгружали баркентину. Небыстрое это дело. Все руками и веревками. Из механизации — только примитивные тали.

Тетя прислала мне на ней селитру, свинец, олово и немного красной меди в счет моей доли в торговле специями.

И пару четырехсотлитровых бочек грушевого сидра — эти в подарок.

Денег же, вопреки моему ожиданию, пришло совсем мало — килограмма три различных серебряных монет. Но еще не все специи проданы. А селитра дорогая, зараза.

Писала дюшеса, что приняла у себя семейство барона Дьюртубие радушно и уже переправила его в Тур, к Пауку. Они с дюком часто потом смеялись, вспоминая, как возмущенный барон в лицах рассказывал им про мой рейдерский захват его замка. Мимоходом тетя попеняла мне за неразумную щедрость при этом обмене. Барония в Шампани оказалась очень доходной. Но мне не все ли равно?.. Я ее не видел. И вообще, там давно распоряжаются люди Луи. Что мне с той доходности?

«Морская лань» встала на ремонт, и сезон штормов проведет в Нанте. Это чтобы я ее не ждал. И посылает все мной запрашиваемое с первой оказией.

Дюк Анжуйский, он же граф Мэнский очень плох, и все ждут, что он вот-вот откинет копыта. Это очень огорчает тетю, потому как тогда пропадет буферное государство между ее герцогством и доменом Паука, что в будущем чревато конфликтами; возможно, даже войной. Дюк Франциск по этому поводу также весьма нервничает.

Малышка маркиза Анна шлет мне сердечный привет и спрашивает, когда я еще приеду к ним в гости.

Сам дюк Франциск в отдельном письме был немногословен. Хвалил меня за обретение орденских земель в Басконии и рекомендовал мне фон Врунгеля как дельного человека, у которого слова не расходятся с делом. И всё.

Читал я эти послания, сидя в кресле на полуюте баркентины во время ее разгрузки. Раньше было некогда.

Вечером, когда улеглись страсти с вооруженным противостоянием, то ураганом прокатилась по Дьюртубие грандиозная совместная пьянка. Негрилы бастарда с моими стрелками квасили во дворе. Рыцари и оруженосцы — со мной в трапезной. Но нализались все одинаково.

Винные подвалы от бывшего барона тут остались большие. А тут еще и отходняк у всех.

Даже шут что-то на половине вечера стал клевать носом и забил на работу. Стареет Франсуа.

Караул несли малопьющие амхарцы.

Но до того мы повторили торжество с факелами, которое устраивали для шевальер Аиноа. Бастард д’Арманьяк под собственным «крестильным» именем на коленях вручил мне это обширное графство и получил его же из моих рук обратно. Принес мне тесный оммаж, что не будет у него другого сеньора, нежели король Наварры. И клятва верности после этого также была произнесена честь по чести, но уже лично мне. Все как положено. Теперь у меня есть все юридические права забрать Арманьяк у Паука. Я законный сюзерен, а руа франков — подлый захватчик, распоряжающийся на этой земле долгие восемь лет.

Бастард, будто он действительно местный житель, рожденный в Лектуре, просиял, услышав из моих уст:

— Встань, Жан, конде д’Арманьяк шестой этого имени.

И каперский патент я выдал, как без него? Даже два. Первый — лейтенанту фон Лому, который оказался шотландцем Вильямом Логаном. А второй — штурману, или, как баски говорят, — пилоту баркентины фламандцу Веренвену. Мне пергамента не жалко. Лишь бы Пауку от этого было кисло.

Разошлись все далеко за полночь, но поговорить наедине с бастардом больше не получилось.

Утром выбивали похмелье фехтованием. Бастард устроил мне мастер-класс. И в конце сказал по-тихому, чтобы другие не слышали:

— Я думал, что ты лучше фехтуешь. С таким-то учителем? Самим Понсом де Перпиньяном…

Пришлось рассказывать про бой со скоттским бароном и совсем разные проявляющиеся умения у меня в драке при сознании и в драке при состоянии берсерка, когда действует только тело, отключая мозги. На что бастард заметил, что это тяжелый случай. Но главное, что его порадовало, — умения, вбитые в меня Понсом, у тела сохранились, и он предложил в будущем потягаться с ним именно в этом безбашенном состоянии.

— Впрочем, в реальном бою это, должно быть, и неплохо, — заключил он. — Тело реагирует на все гораздо быстрее, чем мозги. Не зря же в боевой подготовке вбивают рефлексы в солдат до автоматизма. Чтобы охреневшие от страха мозги в бою не тормозили.

Потом собирали по Уррюни и Сибуру весь гужевой транспорт, до какого только могли дотянуться.

Подводили баркентину к пирсу.

Разгружали всё и отвозили в замок.

Последними на пирс спустили с корабля три длинных бронзовых веглера, и к ним лафеты в разобранном виде. Кучу бочонков с порохом, пыжи, ядра и картузы с вязаной картечью на деревянных поддонах. Чугунной. Ай-ай-ай. Я-то думал, что буду первым. Но бастард здесь уже восемь лет. Обжился.

Бастардовы мосарабы прямо на пирсе собирали лафеты, в которых узнавались такие родные черты артиллерии Отечественной войны 1812 года. И устанавливали на них тела веглеров. Зарядные ящики для них также имелись свои, узкие и длинные такие, на четырех колесах — крышка домиком. Когда подогнали мулов из Эрбура, то мосарабы просто сели леткой-енькой верхом на эту «колбасу», прицепили к ней пушку за хобот и поехали. Оригинальное решение.

Огорчением для меня стало то, что калибр этих веглеров отличался от «Дельфина», и никакой взаимозаменяемости снарядов в объединенной батарее не получилось. Придется мне из своего «единорога» стрелять камнями. Зря, что ли, каготов нанимали шарики ваять?

Да, еще… выглядели эти веглеры весьма забавно — этакие смешные китайские дракончики с усами, глазами и ушами, целиком в позеленевшей чешуе.

— А что тут такого удивительного? — прокомментировал бастард. — Отливал мне пушки итальянец, а вот декор на них лепил настоящий китаёза. Ты лучше этих моих красавцев посмотри, — показал он на палубу шебеки, где по обоим бортам стояли большие пушки на морских лафетах, которые напоминали картины обороны Севастополя в Восточной войне, и похвалился: — Двухпудовый «единорог». Бомбический. Собственного производства. Могу парочку для тебя снять, пока корабль тут чиниться будет.