Фебус. Недоделанный король - Дмитрий Старицкий

Да. Осталось осмотреть только верфь в Сибуре, где строят мне шхуну… и в путь.

Откладывать больше нельзя. Аргументы в пользу задержки броска на По у меня кончились даже для своих ближников. Дальше мое поведение будет рассматриваться как нерешительность и даже трусость. Что не есть хорошо для правителя в это время.

Однако все не зря. Теперь за мной стоит какая-никакая, а все же сила. Даже «последний довод короля» есть. А что у меня было в день высадки в Биаррице? То-то же.

Глава 9

ТЕ ЖЕ И ФОН ВРУНГЕЛЬ

В Сибуре дотошно облазил всю верфь, принадлежащую близнецам. Самолично обмерял веревкой уже установленные на киль шпангоуты набора будущей шхуны и… спустил на корабелов всех собак, которых только знал и видел. Первый раз за все попаданство я сорвался на крик. Припомнил всю возможную ругань всех времен и народов двух миров. И это мне показалось еще мало. От повбывав бы гадов…

Марк, безмятежно улыбаясь, уже многозначительно поигрывал своим скоттским топором, добивая своим видом и так уже мной устрашенных до предела близнецов.

— В общем, так, мастера, — закончил я разнос. — Ваяйте для начала мне маленькую модель. Игрушечную. С локоть длиной. Один набор без обшивки. А там будем посмотреть. Может, хоть так вы научитесь делать набор симметричным. Заодно обводы проверим.

— Сир. Мы так никогда еще не делали, — оправдываются мастера по третьему кругу. — Обычно сначала строится обшивка, а только потом ее распирают внутренним набором.

Захотелось снова наорать на них, обозвать обидно по-всякому, но, видно, запал я пережег. Сказал уже спокойно, но ехидно:

— Оставьте это для корыт, которые в Англию вино и шерсть возят вдоль берега. Мне нужна ОКЕАНСКАЯ шхуна. Я разве плохо вам объяснил, что я от вас хочу?

— Все верно… Но так не делается, сир. Никто так не делает, — опять тупо завел шарманку один из близнецов, навскидку я и не угадаю, кто из них кто.

— А мне начхать с высоты мачты, кто как не делает. Вы будете делать, как я сказал, и никак иначе. Что это за круглый нос вы мне тут напроектировали? Шхуна должна резать волну, а не давить ее, зарываясь в воду.

— Для того, сир, и делается вогнутая палуба, чтобы волна, захлестнувшая корабль, быстрее с него ушла.

Хоть кол на голове теши… Упрямые болваны. Уперлись рогами в стапель и только оправдываются. И что удивительно, они абсолютно уверены в своей правоте. А вроде как недавно совсем такие надежды подавали. Да, тут без авторского надзора, боюсь, ничего не получится. А на надзор-то у меня времени нет. От слова «совсем».

— Это уродство разобрать к бебеням. Кроме киля. Его вы вроде нормальным сделали, заглубленным к корме. И не возражать мне! Дальше… сначала делаете модель и чертежи. В масштабе. И только потом будем говорить о реальном строительстве судна, когда поймете, ЧТО ИМЕННО надо вам строить.

И добил коварно:

— Все переделки — за ваш счет.

Остановился передохнуть… Мля… как тут все запущено. И эти близнецы вроде как молодые, не зашоренные еще. Что же с другими мастерами будет? Которые давно привыкли ваять все только по отчине и дедине? Не строят пока тут по чертежам. Все на глазок. Даже океанские каракки, на которых ходят в Африку португальцы, строят так же. Видел одну уже. Без слез не взглянешь. Разве что большая. Как на таком корыте Колумб до Америки смог добраться? Сие тайна для меня великая есть.

Вот и тут правая часть шпангоута у изделия близнецов на десять дюймов шире левой… а должны быть строго симметричными. Привыкли, понимаешь, строить круглые кокки. Берут груз и обшивают его деревом — вот вам морской торговый корапь. В случае бури можно и на берег выкинуться. Благо далеко от него не плавает пока никто.

А мне нужна надежная коробочка, способная переплыть океан.

Сам виноват. Надо мне было сразу от них модель и чертежи потребовать. На бумаге-то оно проще исправлять. Хоть и дорогая тут бумага, но всяко дешевле корабельного леса обходится.

Отвернул я свой взор от корабелов, на бухту посмотрел. Пустая бухта — рыбаки на вечерний промысел трески вышли. На море, что ласковой волной набегало на песчаный пляж, и на силуэт башни на мысу Сокоа посмотрел, чтобы успокоить сердце тем, что хоть где-то все идет у меня нормально и по плану.

В бухту лихо заходил корабль. Интересный такой. Фок-мачта вся в прямых парусах в четыре яруса, а грот и бизань как со шхуны сняли. И два кливера есть. Я даже название такому парусному вооружению припомнил — баркентина. Надо же — я считал, что они позже появились, где-то на рубеже шестнадцатого и семнадцатого веков. А тут, оказывается, на них уже плавают. На сто лет раньше. Чудны дела твои, Господи. Может, я не те книжки читал? Или прав Фоменко, что мы себе в истории несколько веков приписали просто?

На рейде парусник бросил якорь и убрал паруса. Красиво убрал. Разом. Спорая там команда: видно, слаженная не одним походом. И боцман наверняка тот еще цербер.

Обернулся опять к своим корабелам. Напомнил еще раз:

— И все нагели медные ставить. Деревянные нагели океанская волна сразу расшатает. Вам хоть это понятно?

Близнецы активно закивали головами, подтверждая собственную понятливость и сообразительность.

— Да, сир. Сначала делаем чертежи и модель. Все как вы хотите.

Чувствовалось, что мастера давно уже раскаялись в том, что согласились работать на царственного заказчика. Но куда деваться-то им теперь с подводной лодки?

— Привезете их мне в По. А это безобразие, — показал я на недостроенный скелет корабля, — разобрать, чтобы я его не видел.

А вот дальше опять пришлось выступать в качестве учителя. Только уже черчения. Схематически изобразил близнецам палубные срезы, продольную и поперечные проекции шхуны со всей требуемой начинкой. И объяснил, что я понимаю под понятиями масштаб и шаблон. Вроде вняли. Хотя еще сомневаются. Весь их предыдущий успешный опыт совсем о другом твердит. На глазок все привыкли… как русский Левша аглицкую механическую блоху подковывал.

— Молодой человек, — послышалось с ближнего пирса обращение с сильным гасконским акцентом. — Да, да-муазо, я к вам обращаюсь. — И через паузу: — О, простите, молодой кабальеро, не чаял увидеть золотые шпоры на столь юном и прелестном создании.

На пирсе стояли два человека, странно одетых для этого времени и этих мест.

Невысокий, худой, но жилистый кабальеро с торчащими вразлет усами и бородкой-эспаньолкой, пристальным взором серых глаз из-под широкополой черной шляпы, украшенной длинными страусовыми перьями: красным и белым. Перья красиво трепало легким ветром, но золотая пряжка, которой они прикреплены к тулье, не давала им улететь. Надето на нем было нечто скорее подходящее к веку семнадцатому, чем к пятнадцатому. Темно-синий, почти ультрамариновый распахнутый кафтан с золотыми галунами и без воротника длиной до середины бедер. С карманами! Камзол под ним тонкой оленьей замши с тиснением. Цвета светлый беж. А ворот белоснежной рубахи подвязан красным шейным платком, причем на пионерский узел. Как я когда-то красный галстук в школе подвязывал. Узкие черные штаны заправлены в высокие кавалерийские ботфорты мягкой серой кожи. Высокие голенища завернуты вниз широкими раструбами, как у киношных мушкетеров. На красных каблуках маленькие золотые шпоры с коротеньким «репьем» и гладким колесиком. Не привязные, а прибитые высоко к каблуку, чтобы по палубе ходить не мешали. Чисто символические, как показатель статуса, а не орудие управления конем. За золотой парчовый шарф, опоясывающий камзол, заткнут длинный колесцовый пистолет, как бы по контрасту с пальцами, унизанными многочисленными дорогими, но безвкусными перстнями — совсем без украшений и сильно потертый. На шикарной перевязи — эспада в дорогих ножнах. Национальность его определить было затруднительно. Лет ему было около тридцати.

Его спутник был одет примерно так же, только застегнут наглухо. На пуговицы! Перья на шляпе — черное и красное. А галуны на камзоле серебряные. На шее — стальной горжет с позолоченными изображениями якоря, наложенного на перекрещенные стволы пушек. Красовался широкой рыжей бородой и носом картошкой. Ростом он повыше первого, и в плечах существенно шире.

Виднеющийся из-под шляпы лоб представлял собой один рваный шрам. С виду похож на кельта. Золотые шпоры присутствовали и у этого. Вооружен он был морским кортиком.

Нобили.

За их плечами, в некотором отдалении, тиская в руках короткие глефы, топчутся четверо здоровенных негров. Одеты как попугаи с претензией гаремных евнухов. Охрана, козе понятно. Из рабов. Португальцы в последние годы стали ввозить в Европу «черное дерево», можно сказать, массово.

Еще двое таких же негрил остались сидеть в шлюпке, привязав ее к пирсу.

— С кем имею честь? — поинтересовался я, испытывая некоторый когнитивный диссонанс, а если по-простому, то полный разрыв шаблона.