Фебус. Недоделанный король - Дмитрий Старицкий

Глава 8

ПЕРЕД РЕШИТЕЛЬНЫМ БРОСКОМ

Глянув на показавшиеся из-за пригорка тускло отблескивающие свинцовые крыши небольшой орденской обители, я поморщился от мысли, где же я тут всех размещать-то буду, в Дьюртубие. И как кормить? Но, въехав во двор замка, первое, что увидел, это до боли знакомые силуэты двух полевых кухонь, блиставших у стен еще не окисленной бронзой боков котлов и труб. Ай молодцы кузнецы, ай молодцы. И про крышку на петлях не забыли. Все по моему рисунку сделали. Единственное отличие только в том, что это не двуколка, а короткая четырехколесная телега. Но это уже не существенно. Даже к пользе — можно запас дров с собой возить. Главное в том, что полтораста рыл с нее можно прокормить за один присест и готовить еду в дороге. Прямо на ходу. Как там у Твардовского: «Дельный, что и говорить, был старик тот самый, что придумал суп варить на колесах прямо».

Настроение поднялось просто на недосягаемую высоту. Это любители упорно изучают тактику и стратегию, а профессионалы — интендантство и логистику. Полевая кухня на каждую роту резко не только увеличивает ее марш, но и повышает моральное состояние бойца — его боевой дух. А то пока тут всё как в древнем Риме: питается воинский народ по контубериям — артелями по восемь-десять человек. Больше вокруг костра разом не помещается. Или вообще по отдельным шатрам, как богатые кабальеро. И готовят себе сами. Неразумно и расточительно.

И как заключительный аккорд к этой «оде радости» зазвонил колокол орденской капеллы. Чистым ярким божественным звуком. Штриттматер тоже это время не бездельничал — слышу. Мастер. Вот если он еще и пушки успел сделать… но об этом можно только мечтать.

— Сьер Вото, командуйте сами, кого куда размещать, — приказал я, отдавая повод набежавшим конюхам, — вам тут все знакомо.

И прямиком двинулся к себе в кабинет.

Твою мать! Королевская работа — это слушать нудные доклады и подписывать массу бумаг. Ленку и ту видел пока только в окне. Ограничился воздушным поцелуем, хотя желание было взлететь соколом, схватить и затискать до смерти. Охудеть. Всем я нужен, и без меня никак. Хорошо пока бумаги только орденские. Сойдет за тренировку. Если бы не аккуратист Бхутто, то хоть вешайся. А у него все по порядку и с разбором — уважаю. Ну и накручу я хвост даме д’Эрбур — это же ее работа здесь. Не моя. Кто тут команданте?

О! Легка на помине. Вошла павой. Присела в реверансе, звякнув орденской цепью.

— Сир.

— И я раз вас видеть, шевальер, — постарался как мог радушнее улыбнуться.

Аиноа слегка повела очаровательной головкой, и Бхутто испарился аки восточный джинн. Вот только что был в кабинете — и нет его. М-дя… Что-то новенькое в отношениях моих придворных. Сколько еще тут для меня сюрпризов приготовлено? Приезжает король из командировки, а там…

— Сир, я заслужила благодарственный поцелуй, — заявила Аиноа.

Ничего себе заявочки. Тут что — полный дворцовый переворот и Ленка моя уже не у дел? Поднял вопросительно левую бровь и на всякий случай куртуазно выразился:

— Целовать ваши прекрасные губы, шевальер, я готов в любое время без всяких поводов и заслуг.

Аиноа подошла ко мне вплотную, взяла мою ладонь и приложила к своему плоскому животу:

— Вот здесь ваш бастард, сир.

— Ты уверена? — спросил я через некоторое время, нехотя отрываясь от ее губ.

— Уже неделя как должны были прийти регулы. Но их нет.

— Бывают и просто задержки, — поделился я своими знаниями, но моментально понял, что сморозил явную глупость, и поспешил исправиться: — Но в любом случае я рад нашему бастарду, Аиноа. Чем еще обрадуешь?

— Только тем, что ваши мастера полностью испохабили мое ущелье. Там теперь не продохнуть от гари и грязи. Знала бы заранее, ни за что не согласилась на такое. А тут третьего дня наши валлийцы еще рабов пригнали. Мастер Крупп доволен. Ему рабочих рук как раз не хватало. А вчера еще стрелять принялись из бомбард. Даже в Эрбуре слышно. Пришлось успокаивать сервов.

Пушки! Пушки — это хорошо. Пушки — это всегда хорошо. А сейчас особенно. Какой я король без «последнего довода»?

— А что на мысу, кроме затрат, которые я сегодня подписал? Кстати, могла бы и сама распорядиться такими небольшими суммами, — все же укорил я ее.

— Казначея вы забрали с собой, сир. Я же не вправе открывать вашу сокровищницу, а оставленные мне деньги быстро кончились. Даже свои пришлось доложить. Обоз за обозом. Сера, свинец, олово, медь, древесный уголь, железо, конопля, дубовые брусья… Корабелы из Сибура еше пристают, но я твердо им сказала, чтобы они обождали вас лично. И все это не считая того серебра, которое мне пришлось расплавить в колоколах, за что святые отцы и здесь, и в Эрбуре усердно молятся о вашей душе, сир. И от меня вам также благодарность за такие прекрасные колокола. Когда их слышишь — душа ликует.

— Это такая малость для меня, шевальер: сделать подарок вашему Эрбуру. Так что с башней на мысу?

— Нагнали народу. Много. Первая походная кухня туда ушла даже без крышки — рабочих кормить. Расчистили весь мыс от камня, из которого каготы по приказу мастера Круппа вытесывают одинаковые шарики. Пока для них еще работы на стройке нет, а отпускать их восвояси, когда эта работа скоро понадобится, я не сочла разумным. Разобрали гнилое дерево внутри башни. Поставили леса и заново перекрывают кровлю. А то скоро пойдут дожди. Сделали разметку и копают ямы под фундаменты. Пока всё.

А что я хотел? Чтобы дон Оуэн мне как джинн из сказки в один день построил город? Главное, что работа идет, и обязательно будет у меня приличное место, куда я смогу приглашать Колумбов с Каботами со всей Европы.

— Сир? — Аиноа отвлекла меня от увлекательного занятия — упиваться грядущими бедствиями.

— Простите, шевальер. Задумался о Картографической школе. Кстати, о ней… из Гипускоа скоро прибудут два десятка сирот в качестве первых учеников. Надо найти им учителя на первых порах, пока самой школы нет. Родной язык, четыре действия арифметики, Закон Божий, зачатки латыни… Справитесь?

— У нас, сир, для этого есть капеллан. Он справится, — улыбнулась девушка.

— Да… совсем забыл спросить о главном: как продвигается Азбука эускара?

— О ней мы ссоримся с вашим шутом по три раза на дню. Капеллан нас мирит. Пойдемте, сир, я вас покормлю с дороги, а после обязательно покажу, что мы успели сделать.

— С Оуэном ладите? — спросил я, уже выходя в коридор.

— У меня нет возможности с ним ругаться, сир, — ответила девушка, — я здесь или в Эрбуре, а он на мысу днюет и ночует.

Баню в замке устроили знатную. По секрету шепнули, что это шут так расстарался и всех подгонял, чтобы мыльня была готова к нашему приезду. И я очень удивился этому, зная нелюбовь Вийона к водным процедурам. Однако все было на уровне. Не сказать, что Сандуны, но вполне себе приличная помывочная. Парилки, конечно, не хватало, а так — обычная европейская баня… при этом похожая на японскую. Большая широкая круглая ванна, выстеленная куском конопляной ткани. Скорее всего, эту ванну из старой винной бочки изготовили, обрезав ее на две трети. Пол перестелили новым камнем и сток для воды устроили. Стены — в ребристой керамической плитке, похожей на марсельскую черепицу.

Какой же это кайф — после нескольких ночевок в лесу и вынужденного закаливания в осенних ручьях расслабиться в горячей воде! Горячая вода в каждой квартире — это, наверное, самое большое достижение цивилизации. И ведь широкое распространение такая услуга получила только со второй половины двадцатого века.

Кто-то стукнул дверью. В густом пару при тусклой лампе не разобрать было.

— Кто там? — спросил я, нащупывая воткнутую в дно бочки дагу.

А куда деваться от паранойи?

— Это я, милый, — раздался нежный голос Элен. — Не удержалась и прибежала сама. Я устала тебя ждать.

— Тогда закрывай дверь на засов, раздевайся и прыгай ко мне, пока вода еще теплая.

Однако неудержимость бретонки была такая… основательная, что ли.

По приказу Элен слуги принесли еще два ведра кипятка.

Потом она поставила у дверей бани часового с наказом никого к двери не подпускать. И не дай господь — впустить внутрь.

Закрыла дверь на засов, сбросила с себя одежды, долила в бочку горячей воды, и в чем мать родила с радостным визгом плюхнулась ко мне в бочку. Только брызги пошли по стенам. И свет от лампы задрожал на стенах.

— Ой, что это? — Радостный клич девушки перешел в озадаченный.

— Дага, — ответил я, доставая оружие из-под ее попки.

Хорошо еще на гарду села, не на лезвие…

— Милый, зачем тебе в ванне кинжал? — возмутилась моя любовница.

— Paranoia у меня.

— Я не поняла…

— Это на тот случай, если кто-то захочет меня убить, пока я тут голый и беззащитный валяюсь в горячей воде. Когда родной дядя приказывает кидать в твою голову свинцовым шаром, то не веришь уже никому. А моя жизнь еще нужна моему народу. Да и мне самому как-то не хочется покидать эту юдоль скорби преждевременно…