Фебус. Недоделанный король - Дмитрий Старицкий

Я сразу отметил, что Саншо щеголяет в новеньких миланских доспехах, которые привезли ему из дома. И нового коня ему подогнали в полном доспехе. Мощного солового дестриера, как бы даже не больше того жеребца, что мы подарили Иоланте де Меридор в Анжу после моей схватки со скоттским бароном.

Первым из кантабрийских рыцарей подошел ко мне сьер Вото, опустился на колено и произнес слова клятвы верности и обязанности службы лично мне сроком на год и один месяц на обычных условиях рыцарского найма, чем сразу отбил у остальных кабальеро желание торговаться за размер вознаграждения. Не по чести выходило такое занятие, после того как самый старший из них согласился на стандартный наем.

Принимая клятвы от кабальеро, я подумал, что сьера Вото надо как-нибудь отблагодарить за это по-другому. Все же он солидную сумму мне сэкономил. Миллионы миллионами, но и они имеют свойство быстро заканчиваться, а я еще не знаю, какие у меня расклады с финансами «дома». Но на год хватит, а там мы будем посмотреть.

Предстоящий год — самый решающий. В отличие от реальной истории, я уже раздавил свою «бабочку Брэдбери», став сеньором Бискайи и Гипускоа. Обеспечив этим Наварре несколько важных морских портов. Так что не придется мне, как Петру Первому, за выход к морю двадцать лет кровь проливать.

Вслед за рыцарями клятву мне принесли их сержанты, стрелки и кутильеры. Все шесть кантабрийских копий.

На сьера Вото вновь возложили обязанности походного маршала, и он со своими бойцами отбыл сворачивать лагерь и готовить обоз к дороге.

Трех стрелков дон Саншо тут же отослал в Сантандер с поручением препроводить португальских послов к нему в По. Для чего собственноручно написал своему отцу письмо с этой просьбой. Вот так вот: ни да ни нет, понимай как хочешь. А поймут, скорее всего, как согласие. Но это уже проблемы тех, кто так подумал. Я твердо решил женить кантабрийского инфанта на своей сестре. Да и у Саншо женилка конкретно на Каталину чешется. И с другой стороны, если меня все же отравят Аграмоны или Боамонды, как это было в «моей» истории, то королем Наварры станет дон Саншо, а не франкофил и педофил д’Альбре, умеющий думать только указаниями из Плесси-ле-Тура.

Утром, еще до завтрака, дон Саншо первым делом мне показал портрет этой чернявой португальской графини — девчонки лет двенадцати. И она мне понравилась. Хотя портрет был совсем небольшой — тополиная доска чуть больше стандартной для двадцать первого века книги. Но даже если бы она была и уродиной, все перевешивало приданое — большой удобный порт на побережье Атлантического океана и возможность безнаказанно поднимать португальский флаг на пути в Африку.

И была одна задумка, что еще мне необходимо выбить в приданое — Азорские острова, но… надо подождать послов. А оммаж за Сетубал я португальскому королю принесу, не переломаюсь. И даже щитовые деньги буду честно выплачивать. Будет с чего. Надо только информацию обо всем этом поподробней собрать еще до переговоров с послами. Что до графини… баба она и есть баба. Ее дело — наследников наваррской короне рожать. Главное, род у нее хоть и сарацинский, но царский.

Сидел на Флейте, взбиравшейся на пригорок, и смотрел, как выползает из Герники мое воинство с обозом. Длинная «змея» получилась, растягиваясь по дороге. И это еще чуть меньше двух сотен человек. И валлийцев пока нет.

Зато есть освобожденные мной из разбойничьего плена цыгане, что влеклись за нами на небольшом расстоянии. Г онять я их запретил — в Дьюртубие мой шут еще возьмет их в оборот. Бродячие цыгане — не самый плохой людской материал для агентурной разведки в это время.

Глянешь на дорогу, и кажется, что людей на ней много. А для реального боя их ой как мало. Но будем надеяться, что в По не так уж много будет у меня противников зараз. Все же, как писал Генрих Манн — двор наваррского короля был более семейный, нежели блистательный. Правда, можно ли в таких деликатных вещах верить писателю? Тем более писавшему о том, что случилось тут сто лет вперед. Да еще творившему через четыре века от случившихся событий.

Рядом вальяжно топтался под доном Саншо его новый жеребец. Саншо был явно доволен открывшейся картиной. Он теперь капитан моей гвардии, вот и красуется гордо перед подчиненными в новых полированных доспехах, на которых играют солнечные зайчики.

В вианскую гвардию кроме кантабрийских кавалергардов были зачислены и хинеты. Над ними лейтенантом я поставил Ибаррури, которого в случае моего отсутствия подчинил дону Саншо.

Чуть ниже по склону бодигардили амхарцы с Марком.

Марк еще держал мое знамя, которое красиво полоскало утренним ветром с гор. И еще мой верный негр щеголял красной бархатной бригантиной, которую ему подарил Саншо из своего нового обоза. А наваррский герб на груди я ему устроил из натуральной золотой цепочки, которую вчера вечером пришила к доспеху служанка монсеньора. Вышло красиво и очень богато. Цепочку же я взял из подарков хунтерос Гипускоа, которые они мне преподнесли вместе с коронационным взносом в сто тысяч мараведи.

А за нашими спинами в ельнике укрывался целый десяток хинетов, бдительно следя, чтобы никто к нам незамеченным не подкрался.

Игрушки кончились, начались игры на самую высокую ставку — жизнь, поэтому вопросами безопасности я озаботился по самое не могу. На грани обвинений в трусости. Но лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорили в далеком будущем. В дворцовых интригах выживают только параноики.

Так что шли мы до самого орденского замка по боевому расписанию, не только с авангардом и арьергардом, но еще и с боковыми дозорами в охранении. Хинеты в этом деле оказались очень хороши.

Разбойников по пути больше не встретилось. Видно, слухи про участь незадачливых Гамбоа расчищали нам путь не хуже сильного войска. По той же причине простой народ устраивал мне овацию в каждом селе, которое мы проезжали. Все уже знали про повешенных рыцарей-разбойников, и мои действия горячо одобряли.

Впрочем, для того, чтобы такую ораву в Дьюртубие встретили нормально, вперед выслали копье баннерета д’Айю в качестве квартирьеров. Все же осень берет свои права у природы, и ночевать на голой земле стало некомфортно даже закаленным кабальеро. Человек такая скотина, что к хорошему привыкает быстро. И я не исключение. После хорошей кухни в Лойоле и Гернике приготовленная на костре неквалифицированными поварами пища быстро надоедает. Но вот не устаю удивляться неприхотливости хроноаборигенов. Хоть бы одна жалоба на этот счет. Воистину горячее сырым не бывает.

По дороге усиленно пытал Саншо про его «невесту» и отца Жозефа по поводу Алграви. Узнал для себя много чего интересного. Оказывается, Алграви и Португалия — разные королевства, несмотря на то что после завоевания крайне западного юга Пиренейского полуострова храбрыми фидалгу из Порту прошло лет триста. Никакого соединенного королевства, как это было в Британии, не наблюдается. Исключительно личная уния.

Корону рея Алграви — бывшего независимого сарацинского эмирата, носит инфант португальской правящей династии. Но… большое такое «но»… очень важное в обществе победившего феодализма. Вторыми в очереди на эту корону стоят прямые потомки последнего эмира Алграви — как раз род португальских графов де Сетубал. Давно крещенные сарацины. Настолько давно, что если бы не их царское происхождение, то про их сарацинскую кровь давно бы уже забыли. Все же в Португалии намного либеральнее относятся к происхождению человека, чем в Кастилии. И не заморачиваются сильно вопросами о чистоте крови. Во время Реконкисты короли Порту из бургундского дома Капетингов набирали воинов со всего света, лишь бы рука твердо держала меч. Сарацин и мавров в том числе. А многие знатные кабальеро из фидалгу ведут свой род от простых воинов, добывших коня и доспехи в бою.

И что самое для меня важное, кондеза Мария Изабелла Пилар Лючита Долорес Женевьева де Сетубал — последняя в этом роду. И все ее привилегии и претензии перейдут к ее мужу, согласно брачному контракту. В том числе и очередь на корону Алграви, если — не дай бог — что-то случится с нынешней правящей династией в Португалии.

Ну и как приятное дополнение ко всему остальному вкусному — в личной собственности Марии Изабеллы аж шестнадцать кораблей, которые регулярно плавают в Африку.

— Вот и все, что я знаю об Алграви, сын мой, — закончил мой ликбез добродушный отец Жозеф.

И, посмотрев на солнце, строго заявил:

— Однако пришло время тебе отправлять епитимью.

И я в который раз послушно забубнил латинский вариант «Богородице Дево, радуйся…». И так семь раз подряд. Сачкануть еще ни разу не удалось.

Глава 8

ПЕРЕД РЕШИТЕЛЬНЫМ БРОСКОМ

Глянув на показавшиеся из-за пригорка тускло отблескивающие свинцовые крыши небольшой орденской обители, я поморщился от мысли, где же я тут всех размещать-то буду, в Дьюртубие. И как кормить? Но, въехав во двор замка, первое, что увидел, это до боли знакомые силуэты двух полевых кухонь, блиставших у стен еще не окисленной бронзой боков котлов и труб. Ай молодцы кузнецы, ай молодцы. И про крышку на петлях не забыли. Все по моему рисунку сделали. Единственное отличие только в том, что это не двуколка, а короткая четырехколесная телега. Но это уже не существенно. Даже к пользе — можно запас дров с собой возить. Главное в том, что полтораста рыл с нее можно прокормить за один присест и готовить еду в дороге. Прямо на ходу. Как там у Твардовского: «Дельный, что и говорить, был старик тот самый, что придумал суп варить на колесах прямо».