Бермудский треугольник черной вдовы - Дарья Донцова

– М-да, – крякнул босс, вставая, – случается такое: и морги горят, и дела в архивах погибают, то их крысы жрут, то водой заливает. Таня, зайди ко мне в кабинет через четверть часа.

– Пошли поедим, – предложила Юрская, когда Иван покинул переговорную, – в столовой сегодня пирожки с мясом. Тань, ты с нами?

– Сначала позвоню Людмиле, потом отправлюсь к шефу, – объяснила я, – пирогов хочется, но они в моем случае не лучшая диета.

– Лучшая диета называется «Ешь часто и все, что хочешь», – заявил Денис, выскальзывая за дверь.

Я подождала, пока все разойдутся, и набрала номер, оставленный Робертом, ожидая, что сейчас из трубки донесется: «Клиника. Чем могу помочь?» Но женский голос просто сказал:

– Алло.

– Добрый день, – завела я, – мне бы поговорить с Людмилой Игоревной Волковой, вашим гомеопатом.

– Слушаю вас.

На секунду я опешила. Так просто? Номер жены олигарха выставлен в Интернете?

– В чем проблема? – спросила доктор.

Я опомнилась:

– Беспокоит начальница особой бригады Татьяна Сергеева…

Людмила молча, не перебивая, выслушала меня и спокойно ответила:

– Я сейчас на конференции гомеопатов в Лондоне, вечером улечу в Москву. Вас устроит подъехать завтра в полдень в клинику «ОСКО», я веду там прием с пятнадцати часов. Времени побеседовать до появления первого пациента нам хватит?

– Да, конечно, – заверила я.

– Тогда до завтра, всего хорошего, – вежливо попрощалась Волкова.

Я посмотрела на замолчавшую трубку. Нет, так не бывает! Ладно, теперь пойду к Ивану. Интересно, что хочет от меня шеф?

– Как ты уже знаешь, мой отец занимал в КГБ высокий пост, – произнес босс, едва я села в кресло. – Город Дьенешдиаш, название которого никак не мог произнести Роберт, мне хорошо знаком. Мы там с родителями отдыхали в санатории. Маленький такой пансионат, номеров на десять, стоял на тщательно охраняемой территории за высоким забором. Я по молодости лет не задумывался, как отец путевки в Венгрию достает. Но потом, уже после кончины мужа, Рина рассказала мне, что на Балатоне проводили летние отпуска коллеги отца, как понимаешь, не простые «топтуны». Если Игорь и Франциска отдыхали там, значит, Волков был кем-то из руководства. Но в местечке Дьенешдиаш находились еще и другие дома отдыха, в частности, санаторий Союза журналистов. Обычно советские люди практически не могли выехать на Балатон, все, кто катался туда во времена СССР, являлись номенклатурными работниками. Утверждать, что Волков кагэбэшник на большой должности, опираясь лишь на факт его поездки в венгерский городок, нельзя. Он мог быть корреспондентом, партийным работником.

– Зачем тогда прикидываться преподавателем школы МВД? – удивилась я.

Иван Никифорович усмехнулся.

– Вдруг он им и являлся? Вероятно, дачи выстроили для эмвэдэшников, а деревенские сплетники напридумывали про стукачей. Увидели черные «Волги» с шоферами и решили: «О, это точно люди из госбезопасности».

Босс взял со стола шариковую ручку и начал разбирать ее на части.

– Мне кажется, что смерть мужей Веры Лазаревой связана с тем летом в Гуськове.

– Почему? – поинтересовалась я.

– Нет ответа, – признался босс, – просто чувствую. Интуиция подсказывает. Очень важно понять, кто они были, старшие Лазарев и Волков, где работали. Может, нити от их службы тянутся. Я позвонил одному человеку, он может нам помочь. Сегодня в семь вечера мы с тобой встречаемся с ним в ресторане «Счастливый слон». Зовут мужика Валерий Филиппович. Лет ему, похоже, двести, старым он был уже во времена моего детства. Мерзкий старикан.

– Поняла, – кивнула я.

Я решила съездить домой, надеть то красивое голубое платье с декольте, в котором приходила в гости к шефу. Оно мне очень идет, надо реабилитироваться за не слишком удачный визит к Рине. Пусть Иван увидит меня красивой, а я уж не ударю в грязь лицом.

Глава 31

– И много, Ваня, у тебя таких нимф служит? – спросил Валерий Филиппович, усаживаясь за стол.

– Женщины есть, но Таня самая красивая, – подхватил беседу шеф.

– Вот мне, бедному пенсионеру, сегодня повезло, – потер руки Валерий, – и поем вкусно за чужой счет, и выпью, и на Венеру полюбуюсь. Спасибо, Ваня, что пригласил. Грешным делом, я обижен на тебя был, забыл ты убогого старика.

Я покосилась на часы, украшавшие запястье «убогого старика», знаю эту модель, она стоит пятьдесят тысяч евро, и костюм у «бедного пенсионера» не на рынке куплен, и приехал он в ресторан на «Порше» с шофером, и пахнет духами за триста евро флакон. Я такие Димону на день рождения покупала. И на вид Валерию не больше шестидесяти пяти, ладно, семидесяти лет. Он худощавый, стройный, подвижный, небось занимается спортом, регулярно ходит к врачу. В общем, самый обычный российский рантье.

– Начну с салата из морепродуктов, – стал выбирать ужин приглашенный, – потом каре ягненка, картошку фри, десерт опосля. Из выпивки… м-м-м… Ваня, ты что будешь? Белое? Красное? Водочку? Коньячок?

– Бокал сухого по вашему вкусу, – дипломатично ответил шеф.

– А что выберет дама? – прищурился Валерий.

– Она за рулем, – быстро уточнил Иван.

– Уж не мог водителя взять, придется девочке на нас смотреть и зевать, – упрекнул его гость.

– Ни в коем случае, – заверила я, – в такой компании не заскучаешь.

Пенсионер улыбнулся, его взгляд с моего лица перетек на шею, потом еще ниже… Я скосила глаза на свое декольте и поняла, что вырез сильно оттопыривается, вся моя грудь на виду, словно на подносе. Ну и что теперь делать? Прикрываться рукой глупо, накинуть на плечи шаль я не могу, потому что не взяла ее с собой. Двусторонний скотч! Помнится, милая Аня, продавшая это платье, советовала воспользоваться липкой лентой. Рулончик лежит в машине. Конечно, нужно, чтобы сластолюбец помог нам с Иваном, но мне неприятно ощущать на своем бюсте липкий взгляд дедули, придется лишить его этого удовольствия. Я встала.

– Пойду помою руки.

– Ступай, прелестница, – закряхтел гость.

Я пошла к выходу из зала.

– Где ты, Ваня, такую лебедушку нашел, – громко сказал мне в спину Валерий Филиппович, – посмотри, как плывет! Просто ожившая картина Кустодиева «Русская красавица».

Я постаралась не сбиться с шага. Я не знаток живописи, но полотно, о котором упомянул поджарый старик, мне известно. На нем изображена женщина размера этак шестьдесят восьмого. Неужели я смахиваю на нее? Надеялась, что не похожа на колонну Большого театра, и вообще я на два кило похудела за последний месяц.

Тщательно приклеив края декольте к коже, я вернулась за столик и с удовлетворением отметила, что Валерий Филиппович, окинув меня сальным взглядом, слегка поскучнел.

Ужин потек своим чередом, в ресторане очень вкусно готовили, – я, за весь день не проглотившая ни крошки, с удовольствием съела и салат, и цыпленка с печеной картошкой, и кусок торта. Наконец принесли кофе.

Валерий Филиппович налил себе из хрустального графинчика ликера и подмигнул мне.

– Оскоромишься?

– Спасибо, увы, я за рулем, – напомнила я.

– Ладно тебе, в этом сиропе градуса нет, – усмехнулся старик, – и документы у тебя такие, что служба ДПС их смотреть не имеет права.

– Оно так, – согласилась я, – но я никогда не пью за рулем, можно в аварию попасть – и себя покалечишь, и других.

– Ишь какая правильная, – восхитился Валерий, – понюхай наливочку, может, согласишься тогда.

У меня под носом оказалась рюмка, я машинально сделала вдох… в носу зачесалось. Пришлось быстро отвернуться и чихнуть.

Валерий Филиппович засмеялся:

– Будь здорова, как корова. Ну, Ваня, давай побалакаем. Не люблю я все эти новые технологии, но надо признать, что с их помощью жизнь легче стала. Привез тебе маленькую такую штучку размером с палец, воткнешь ее в компутер – и читай хоть до утра. Но махонькая ерундовина даром не отдается.

Глаза босса чуть сузились.

– Что вы хотите?

Валерий Филиппович протянул Ивану листок.

– Там написал. Время сейчас, Ваня, такое, ты мне – я тебе.

Шеф пробежался глазами по тексту и разозлился:

– Никогда!!!

Валерий Филиппович взял графин и начал наполнять свою рюмку ликером. Я глянула на бордовую жидкость, ощутила царапанье в носу, чихнула и вдруг поняла: что-то не так. Платье, купленное у Ани, мне очень идет, юбка у него широкая, торчит в разные стороны и хорошо маскирует мою совсем не маленькую попу. А вот лиф обтягивающий, я не могу высоко поднять руки, и спину приходится держать очень прямо, как балерине. Если хоть самую малость горблюсь, ткань на боках и лопатках сильно натягивается, мешает глубоко дышать. Но сейчас наряд стал свободнее. Я опять чихнула, услышала звук: «Шшишши», замерла, чуть повела плечами, придвинулась вплотную к столу и, радуясь тому, что мужчины, не обращая на меня ни малейшего внимания, тихо ведут разговор, осторожно начала ощупывать свой левый бок. Пальцы нашарили разошедшийся шов платья. Я похолодела. Я от души наелась, поэтому слегка увеличилась в объеме в области желудка. Тесный наряд натянулся как на барабане, шов начал слегка расходиться. Потом я пару раз чихнула, и шов еще сильнее разошелся. Звук, который только что долетел до моего слуха, напоминает треск, который издает разрываемая марля. Платье сшито из какого-то тонкого материала, наверное, он сечется, и сегодня вещи шьют без запаса на швах, экономят на всем. Теперь главное – не делать резких движений, не чихать, не кашлять, громко не разговаривать, сесть как можно более прямо, не есть, не пить, не дышать глубоко, тогда, надеюсь, платье не лопнет прямо на мне.