Крылатый - Анна Тьма

— Легко и просто, — пожал плечами Ван.

— А что в этом плохого? — удивился я. — Я бы не понял, если бы Юля вдруг перекрасилась в блондинку и переоделась в розовое! Вот это был бы шок! А так, в чем-то она, конечно, перегибает палку, но лишь потому, что вы на нее сильно давите, Маргарита Павловна. Например, моему отцу не нравится моя длина волос, но он ни разу не высказался против, потому что это мое право — выглядеть так, как я хочу. Моей матери совсем не нравится, что я остаюсь в человеческих землях на год, но она не возражает… — После капитального скандала, но об этом промолчим, — …потому что это мое право — жить так, как я того пожелаю. Это моя жизнь, мой стиль и мое право. Поймите, то же касается и вашей дочери.

— Но что о ней люди подумают?! — возмутилась Кисина мама.

— А кого это волнует? — в голос удивились все пятеро.

Женщина развела руками и сказала с улыбкой:

— Да, вас это действительно не волнует.

Она была хорошей и в общем-то понимающей матерью, но хотела видеть в дочери продолжение себя, а Юля ее разочаровывала, оставаясь папиной дочкой. Всех нас Юлина мать принимала как родных, и, думаю, дело тут было не в том, что я дважды спас жизнь ее мужу.

— Воробей, ты что-то бледный, — сказал Юля. — Ты в норме?

— Душно, — пожаловался я, чувствуя, как раскаленные гвозди боли проникают в мозг.

Попытавшись встать и подойти к окошку, я не смог даже подняться.

— Малыш!

Ван, тебя за ногу и об пень, я не малыш! Не малыш!..

…Ван подхватил потерявшего сознание Ирдеса, не позволив ему упасть.

— Малыш! Ирдес! Вот проклятье…

— Давай его в комнату, Ван! — Юля вскочила со стула и открыла перед эльфом двери.

Эльф вынес брата с кухни, положил на диван в комнате, сел рядом.

— «Скорую» вызвать? — засуетилась Юлина мама.

— Нет, — отрицательно качнул золотоволосой головой эльф. — Лучше полотенце на лоб и холодной воды.

Маргарита Павловна побежала на кухню, за ней рванули помогать близнецы, а Юля села рядом с эльфом, заглянула ему в глаза.

— Ван…

— Опять я его не сберег, — с болью сказал светлый, нащупывая на лбу Ирдеса венец и снимая его.

— Ты же не виноват, — погладила его по руке подруга.

— Виноват. Виноват, Киса!

Юля видела, что Вана грызет тяжелейшее чувство вины. Его ярко-синие глаза потемнели. Юля пять лет знала его и не первый раз видела таким. Почему-то Ван считал себя обязанным любой ценой оберегать своего темного напарника и брата. Но в чем на самом деле себя так беспощадно винил эльф, она не знала, а он не рассказывал.

Маргарита Павловна принесла воду и полотенце, а двойняшки все аккуратно расставили на табуретке рядом с диваном.

— Жить будет? — хором поинтересовались близнецы.

— Был бы человеком, уже лежал бы в реанимации, — ответил эльф, убирая ладонь со лба Крылатого. — И не факт, что выжил бы. А так к вечеру встанет. Еще и прыгать всю ночь будет. Неуемный…

— Переживаешь? — Юлина мать присела на краешек дивана.

— Он так сильно расшибся… — потерянно ответил светлый. — А я снова был слишком далеко. Потом опять наорал вместо того, чтобы сразу помочь. Я идиот, малыш прав…

Кончики пальцев эльфа-хранителя слегка светились, касаясь висков Крылатого. Близнецы переглянулись и увели Юлю с матерью обратно на кухню.

Через полчаса Ирдес открыл глаза и встретился взглядом с братом.

— Может, домой? — без предисловий предложил эльф.

Ирдес так умоляюще поглядел на светлого, что тот не выдержал и сдался:

— Ну, хорошо, хорошо. Но до вечера будешь спать.

Ирдес с готовностью кивнул и тут же скривился от боли.

— Ван, вылечи меня, — тихо попросил Крылатый. — Ты же можешь.

— У тебя гематома, — так же тихо сказал эльф. — Я ее локализовал и обезвредил, но болеть будет еще недели две.

Ирдес ничего не сказал, только вздохнул и отвел взгляд. Эльф закусил губу. Он знал, из-за чего, точнее, из-за кого брат так старался казаться всесильным и беззаботным. Но не нравилась Вану эта рыжая, не нравилась и все! И дело не только в том, что он в принципе не любил рыжих, просто было в этой девушке что-то настораживающее. Но… это ведь не его выбор.

— Ладно, — сказал эльф, и брат вскинул на него взгляд сразу засиявших фиолетовых, как цветы ириса, глаз. — Только это будет больно.

— Больнее, чем крыло? — улыбнулся мальчишка.

— Примерно так же. И менять ипостась ты неделю не сможешь.

— Я и так не могу ее пока менять, — ответил темный. — После того как я сдержал процесс трансформации, пришлось эту способность полностью заблокировать.

— Ладно, — повторил эльф и позвал громче: — Киса!

— Очнулся, — обрадовалась Рысь, увидев Ирдеса.

— Почти, — кивнул Ван. — Солнце мое, принеси что-нибудь зажать в зубах, чтобы он себе язык не прикусил.

Юля исчезла, а вошедшие в комнату близнецы по указанию эльфа помогли слабому еще Ирдесу перелечь с дивана на пол, положили под голову подушку. За неимением лучшего Рысь принесла распакованный брикет свернутого бинта, который темному и пришлось зажать в зубах.

— Может, все же вызвать «скорую»? — предложила суетившаяся рядом Юлина мать.

— Нет, — мотнул головой светлый. — Шаманы в белых халатах тут не помогут. Двойняшки, держите ему руки-ноги. Юля, держи голову. Потерпи, малыш.

В последний момент в глазах Ирдеса мелькнул страх, но когда ладони эльфа легли на его виски, он зажмурился и сжал зубы. К его чести, терпел он долго. Пока пытка не стала невыносимой.

…Эльф сидел за столом, уронив на руки голову, и уже давненько не реагировал на внешние раздражители. Его душа все еще беззвучно кричала от боли, причиненной младшему брату.

— Как ты? — Юля положила руку на плечо друга.

— Устал, — сказал он, не поднимая головы.

— Кофе сварить? — спросила девушка.

— Не откажусь, — ответил эльф.

…Ирдес появился в дверях облюбованной друзьями кухни, оглядел свою команду. Юлина мать под вечер испекла в духовке невообразимо вкусные булочки, и компания уплетала их, запивая кофе и чаем.

— Воробей, — улыбнулась Юля, заметившая друга первой.

— Крылатый! — Близнецы тут же вскочили, втащили темного на кухню. — Как ты?!

— Есть хочу, — ответил Ирдес.

Он снова принял бодрый и сияющий вид. При взгляде на этого очаровательного мальчишку невольно хотелось улыбнуться и потрепать его темную шевелюру.

Мы стояли у клуба всего минуты две, а близняшки уже вовсю ворчали насчет непунктуальности некоторых пиратов и их рыжих сестер. Я отмахивался от их ехидных замечаний о моем вкусе, точнее, безвкусии в выборе девушек.