Под защитой бандита - Наталья Евгеньевна Шагаева

— Отпусти, — пищит она, пытаясь надышаться. — Не надо. Я не хочу.

— Ой, закрой свой ротик, — хриплю ей в ответ. — Иначе я его закрою, — кусаю ее за губы, зализываю укусы, слизывая собственную кровь. Сжимаю уже голую грудь, потираю ладонью соски. Ася мычит, пытаясь подавить стон. Опять закрывается, не обнажаясь. Скрывает чувства. — Хватит лицемерить! — щипаю за соски, покручиваю, играя пальцами. Они наливаются в моих руках, темнеют, становясь бордовыми, и у меня сводит скулы от желания их попробовать. Наклоняюсь, облизываю сосок, всасываю со всей силы, не отпуская, одновременно закидывая ее ногу себе на бедро, чтобы Ася почувствовала, как я хочу ее. Невыносимо, до адской боли в паху. Задираю платье, сжимаю бедра. Никакой нежности, я на нее не способен, особенно сейчас. Мне разорвать ее хочется. Затрахать до полусмерти. Я реально больной. Повернулся на девочке. До нее я предпочитал другие форматы в сексе.

Отодвигаю маленькие трусики, Ася пытается сжать ноги, но тут же сдаётся, сама запрокидывает голову и стонет, когда я кусаю соски, оттягивая их зубами. Прохожусь по горячим складкам и резко скольжу в нее двумя пальцами. Меня взрывает от триумфального восторга. Она вся мокрая. Собираю на пальцы влагу, вынимаю, подношу к ее лицу.

— Не хочешь? Лицемерка, — усмехаюсь. — Открой свой упрямый рот! — нажимаю мокрыми пальцами на припухлые губы. — Распробуй свое возбуждение, — вынуждаю ее слизать все.

И все, меня начинает трясти от перевозбуждения. Хватаю девочку, разворачиваю к себе спиной, толкаю в сторону дивана, нажимаю на спину вынуждая прогнуться и лечь грудью на диван. Уже не сопротивляется, стискивая бархатные подушки. Двигаю красивую попку на спинку дивана, вжимаю головой в подушки, рывком задираю юбку, отодвигаю трусики.

— Бл*дь! — вырывается из меня хриплый рык. Ее молочная кожа сводит с ума. Какая она чистенькая, гладенькая… Глубоко вдыхаю через нос, быстро расстёгивая ремень и ширинку, освобождая уже каменный член. Хватаю за бедра, сжимаю. Почти кончаю от контраста ее белой нежной кожи и моей смуглой и грубой. Я еще ничего не сделал, а она уже содрогается, кусая подушку. Это даже не страсть, это наше общее безумие.

Снова прохожусь пальцами по ее складкам, нахожу клитор, нажимаю, массирую, наблюдая, как девочка содрогается, словно марионетка в моих руках. Пытается сдержать стоны, закусывая края подушки. Размахиваюсь, шлепая по голой попке.

Вскрикивает, пытаясь подняться. Подавляю. Снова вжимая в подушки.

— Прекрати сдерживаться! — агрессивно хриплю, ускоряя движение пальцев на клиторе. И да! Она стонет. Так сладко. Очень сладко. Упираюсь пульсирующей головкой в складки, медлю несколько секунд, рассматривая нас, а потом вхожу, одним резким толчком. Глубоко, до конца.

— Ах! — вскрикивает Ася. А меня коротит. Искры из глаз. Она такая маленькая, узкая, словно девочка. Мышцы лона до боли стискивают член. Наклоняюсь, прижимаясь к ее спине. Тяну разорванное платье, оголяя плечи. Целую, дышу в нежную кожу. Пытаюсь двигаться, но девочка сжимается настолько, что это почти невозможно. А мне очень надо, чтобы впустила, позволила, расслабилась, иначе я буду насиловать. Я не остановлюсь. Это сильнее меня.

— Больно?

— Да, ты слишком, — задыхается, — большой.

— Тихо, — убираю ее волосы с лица, провожу языком по ее уху. — Расслабься и впусти меня.

Никогда никого не уговаривал. Брал то, что хотел, и плевать мне было на ощущения партнерши.

Еще толчок… Всхлипывает… Обхватываю скулы, впиваясь в губы, глотая стоны. Двигаюсь мучительно медленно, пока девочка ни отвечает мне на поцелуй. Кусает меня за уже прокушенную губу. Больно. Поцелуй с привкусом крови распаляет.

— Сучка, — усмехаюсь ей в губы, отпускаю лицо, вдавливая его в подушки, выпрямляюсь, обхватываю молочные упругие бедра и уже трахаю ее, как хочу, разгоняясь, вдавливая в диван. Дурею от того, какая она бархатная, тугая, горячая, мокрая. Впускает меня, кусая подушку. Я уже на грани, словно пацан. По телу разливаются волны чистого кайфа, рубашка липнет от пота, дышать нечем, сам хрипло стону после очередного сокрушительного толчка. Но мне мало своего удовольствия. Я хочу сожрать ее эмоции. Иначе эта близость будет неполноценной. А мне не нужны суррогаты. От этой девочки мне нужно все и даже больше.

Хватаю ее за плечи и тяну на себя, вынуждая приподняться, впиваюсь зубами в мочку уха, а руками накрываю грудь. Сжимаю, ласкаю и снова выкручиваю соски, заставляя ее кричать и извиваться. Трахаю сильнее, грубее, отпуская себя полностью.

Накрываю рукой лобок, сжимаю, нахожу клитор, растирая его и ощущая, как набухает и пульсирует он в унисон с мышцами лона. Девочка на грани, уже не стонет, скулит, дрожит, запрокидывая голову, закатывая глаза, хватает мою руку, пытаясь убрать. Шлепаю ее по ладони, чтобы не мешала, и растираю клитор быстрее, вдавливая пальцы.

— Бароооо, — кричит, начиная оседать. Так быстро и красиво кончая. Оседает, но я не выпускаю. Отнимаю пальцы, собирая влагу, и проталкиваю пальцы в ее открытый задыхающийся рот.

— Оближи! — приказываю, вдалбливаясь в податливое тело. И меня разрывает внутри нее, болезненно, дикими спазмами удовольствия, пронзая все тело. Рычу от ощущений, всасываю кожу на тонкой шее. Кончаю, зажмуривая глаза, на минуту теряя себя в ее запахе, дыхании, вкусе. — Ты очень… Очень, — пытаюсь отдышаться, — сладкая девочка. Не провоцируй больше меня.

Ася молчит. Целую ее в висок, медленно выхожу из нее, застёгиваю ширинку, ремень, дёргаю верхние пуговицы на рубашке, распахивая ворот.

— Мне нужно в туалет, — тихо сообщает Ася. Ноги сжимает, пытается прикрыть грудь разорванным платьем.

— Да, конечно. Направо по коридору, — указываю ей путь. Уходит. Падаю на диван, наливаю себе виски, отпиваю. Губу щиплет. Прохожусь по ней языком. Острые зубки у моей девочки. Покусала. Но я прощаю ей это. Мне понравились. Губа немного кровоточит, промокаю ее салфеткой. Беру со стола ствол, прячу в кобуру. Нажимаю кнопку вызова.

Карина появляется через минуту. Осматривается, глубоко вздыхает. Да, здесь пахнет самым охренительным сексом, какого у нас с ней не было. Но девушка молчит, стараясь не смотреть мне в глаза. Боится и раньше боялась. Слухи обо мне бегут вперёд. И они почти все правдивы.