Приди, полюби незнакомца - Кэтлин Вудивисс

Лирин вскочила на ноги и тут же почувствовала, что на плечо ей легла чья-то рука. Она отчаянно рванулась, но рука скользнула вниз, обняла ее за талию и прижала к сильной груди.

— Лирин? — Эштон, преодолевая сопротивление, слегка встряхнул ее и усадил на место. — В чем дело?

Глядя на него широко открытыми от страха глазами, она прижала руку к дрожащим губам и покачала головой.

— Не знаю, Эштон, — простонала она. — Мне все время что-то видится… или вспоминается. — Она отвернулась, избегая его встревоженного взгляда, и продолжала сквозь слезы: — Я вижу руку… она поднимается… и бьет… бьет. — Плечи ее содрогнулись от рыданий. — Может, я кого-нибудь ранила? Может, вам надо было отдать меня им? Может, меня они и искали, а мистер Логан просто солгал?

— Чушь! — Эштон обнял ее за плечи и глубоко заглянул в изумрудные озера заплаканных глаз, словно стараясь заставить ее поверить. — У тебя просто была потеря памяти, и ничего больше. У тебя был шок, в этом все дело. А ты принимаешь дурацкие домыслы этих подлецов за собственную память.

— Н-е-е-т, — простонала она. — Ты не понимаешь. Такие галлюцинации у меня бывали раньше, когда этих людей не было и в помине.

Эштон крепче прижал ее к себе и поцеловал в висок.

— Может, это был только сон? Стоит ли всерьез волноваться об этом?

— Дай-то Бог. — Лирин прижалась лбом к его шее, ощущая глубокое, медленное биение сердца. В его объятьях она почти физически ощущала себя в безопасности, а где-то глубоко внутри зрело острое желание слиться с ним воедино. И словно против воли, повинуясь велению души, она заговорила.

— Мне так хочется верить, что этого кошмара никогда не было. Я… я вправду хочу верить, Эштон, что я твоя жена. Я… мне хочется быть частью тебя и твоей семьи, наверняка знать, что я здесь у себя дома. Мне надо знать правду.

По-прежнему стараясь успокоить ее, Эштон нежно обнял Лирин и заглянул в ее бездонные глаза.

— Ну так и поверь, дорогая, — прошептал он. — Поверь мне. Я ведь ничего дурного тебе не желаю. Если бы только ты знала, как я люблю тебя. Все бы страхи сразу улетучились. — Он наклонился, нежно, медленно поцеловал ее и не отрывался от губ, пока страшные видения не растворились где-то в глубинах ее сознания. Эштон то приникал к ее рту, то отстранялся, мягко, но настойчиво требуя отклика. Тепло от медленно тлеющих углей обволакивало ее, и она почувствовала, что пол колеблется у нее под ногами. Ее руки сомкнулись у него на спине, и она раскрыла губы ему навстречу. Закружилась голова. Небо обвалилось на землю. Сладкий нектар, который вкушают только влюбленные. Любовный напиток, который пьешь глоток за глотком, пока не опорожнится вся чаша, и они бы припали к ней, если бы издали не донесся стук каблуков. Эштон поднял голову и обжег ее обещающим взглядом карих глаз. Затем отступил и вышел из комнаты, оставив ее с горящими щеками и в полном расстройстве чувств. В таком состоянии ей не хотелось кому-либо показываться. Приподняв юбки, она последовала за Эштоном, пересекла столовую и прошла в дальний холл. Тут она резко остановилась и покраснела, заметив, что Эштон оглядывается и смотрит на нее. Казалось, он взглядом раздевает ее, прикасается к обнаженному телу, проникая в потаенные глубины. Глаза его вспыхнули, и по бесстыдному их блеску стало до очевидности ясно, что он вполне отдает себе отчет в ее чувствах. Эштон нарочно замедлил шаг. Сердце у Лирин отчаянно заколотилось, и все же она расслышала звуки голосов пожилых дам, доносившиеся из гостиной. Выходит, путь в главный холл свободен. Туда Лирин и устремилась, понимая, что, стоит Эштону снова дотронуться до нее, она вовсе потеряет голову.

Задыхаясь, она взбежала по лестнице и скрылась у себя в комнате. Она заперла дверь, вернулась в кресло и посмотрела на гладко отполированную дверь, чутко прислушиваясь к неторопливым шагам в коридоре. Шаги приблизились к двери. Раздался негромкий стук. Она закусила губы, ожидая продолжения. Снова мягкое постукивание. Повернулась ручка. Затем шаги удалились. Казалось, можно вздохнуть с облегчением, но вместо этого Лирин испытала горькое разочарование, вытеснившее чувство победы.

С севера подул пронизывающий ветер, принесший тяжелые темные облака, полностью покрывшие горизонт на западе. Упали первые капли дождя. Редкие поначалу, они очистили воздух от пыли и принесли с собой в дом свежий воздух. Потом, как предвестие бури, сверкнула молния, и обрушился настоящий ливень. Слуги бросились закрывать окна и зажигать в каминах потухший было огонь. Все вокруг строили разные догадки о том, каково приходится мистеру Тичу и его верным рыцарям. Хикори, скорее всего, найдет место, где спрятаться от дождя, но вряд ли там хватит места всем. Так что без драки, скорее всего, не обойдется.

Уиллабелл пришла помочь своей молодой хозяйке переодеться к ужину, и, хоть Лирин предпочла бы и далее играть роль боязливой девчушки, укрывающейся у себя в комнате, она отдалась заботам экономки. Выбрать платье было не трудно, ибо до портного Лирин все еще не добралась, так что вечерним нарядом могло служить только изумрудно-зеленое платье. Оно было красивым и соблазнительным: пышные рукава, глубокий вырез. Тугой корсет подчеркивал округлости груди. В таком виде небезопасно появляться перед Эштоном, особенно если собираешься держаться в рамках добродетели. Правда, декольте не такое вызывающее, как у Марелды, но это искупается более пышной округлостью груди. Словом, скромницей Лирин в таком одеянии не назовешь. Остается надеяться лишь на то, что в присутствии родных Эштон будет вести себя с должной сдержанностью.

Спустившись вниз и услышав из гостиной негромкую мелодию, Лирин приободрилась. Эштон играет на виолончели, а это значит, что ей не грозят эти взгляды, от которых слабеют ноги, и якобы случайные прикосновения. Пока он играет, можно спокойно наблюдать за ним.

Комната мягко освещалась язычками, плясавшими на кончиках свечей. В камине весело трещали дрова, добавляя гостиной света и тепла. За окнами молнии по-прежнему яростно расчеркивали небо. Завывал ветер, все время менявший направление. Под его порывами клонились стволы деревьев, а ветки кустов царапали стены. Эштон сидел спиной к двери. Беззвучно приближаясь, Лирин только на него и смотрела. Даже сзади было видно, что одет он безупречно, что, впрочем, было неудивительно. У него был особый вкус в одежде — костюмы всегда были модными и сидели на нем как влитые. Вот как этот голубой пиджак. Сшит он безукоризненно, мягкими линиями спускался от широких плеч к узкой талии и нигде не морщил. Дело, впрочем, не просто в костюмах. Такая уж у Эштона фигура — высокий рост, мускулистая грудь, — что даже в поношенных бриджах, которые он надевал, отправляясь в конюшню, выглядел он великолепно.