Что-то… (сборник) - Павел Чибряков

С приходом весны Никита стал больше гулять по улицам, которые, выбравшись из замёршего состояния, активно избавлялись от слякотной влажности. Просачиваясь сквозь ещё костлявые ветки, солнечный свет чешуйчато отражался в разноформенных лужицах, заставляя людей щуриться от дрожащих отблесков.

В один из таких дней, Никита не спеша шёл по небольшой улочке, стараясь не ступать в разлившиеся по тротуару лужи. В его голове вертелась идея нового рассказа. Она уже достаточно сформировалась, чтобы можно было начать её «выписывать». Воспоминания о Наташе натолкнули его на мысль написать про жизнь девушки, не конкретно Наташи, а просто «вероятную» жизнь «возможной» девушки. Он был уверен, что сможет описать эту жизнь больше не на уровне событий, а на уровне эмоций, чувств, ощущений. Даже физических ощущений. Он не задумывался, откуда в нём эта уверенность. Он просто знал, что будет писать. Единственное, чего он ещё не знал – это то, что в итоге у него получится целый роман.

ПУСТОТЫ

Как ни странно, но Пустота – это продукт человеческой жизнедеятельности. В Природе Пустоты не существует. Существуют пространства, но они не имеют никакого отношения к Пустоте. И только то, что создано человеком, может, и, рано или поздно, неминуемо наполняется Пустотой. Ну, представьте большое офисное здание, построенное одними людьми для того, чтобы другие люди проводили в нём своё рабочее время. Но вот рабочее время кончается, и люди покидают многочисленные помещения и расходятся по домам. И вот ночью стоит этакий громадный параллелепипед, разрешеченный тёмными пятнами неосвещённых окон, заполненный Пустотой. И не имеет значения, сколько мебели и всяческой техники стоит в этих помещениях; там царит Пустота с безличным казённым запахом. И если в это же время посмотреть на жилой дом, то впечатление должно быть совсем другим. Во-первых, всегда найдётся одно-два окна, в которых горит свет, означая собой, что кто-то не спит по какой-то причине (какой простор для гадания о причинах чьего-то позднего бодрствования, правда? ). Во-вторых, конечно, и за неосвещёнными окнами жилого дома есть немало «пустующих» помещений, – например, кухни или комнаты, в которых никто не ночует – но на самом деле они наполнены неповторимой атмосферой и запахами проживающих в них семей. Так что, Пустота тоже бывает разной. Но существуют и другие, очень многочисленные, виды Пустоты, о которых большинство людей и не подозревают. Это…

Эти двое – он и она – были очень схожи друг с другом. Если бы были люди, которые знали бы их обоих, они, безусловно, считали бы их очень подходящими друг другу. И они бы ошибались. Эти двое никогда бы не «сошлись» вместе именно по тем причинам, по которым, по мнению гипотетических окружающих, они должны были это сделать. У них, действительно, было много общего. Они были невзрачными, малообщительными людьми в возрастной категории «около тридцати». Она – бухгалтер в большой страховой компании, он – работник фирмы, занимающейся мелкооптовой торговлей всем подряд. Она – невысокая, худая до костлявости, с телом, которое, казалось, остановилось в своём развитии в подростковом возрасте, и с тех пор существует в ожидании старения. Он – среднего роста, худощавый, с явно впалой грудью, но уже наметившимся острым брюшком, с рыхлым лицом с редкой кустистой растительностью. В общем, по большому счёту людского мнения, два сапога – пара. Но если бы нашёлся кто-нибудь, кто указал бы одному из них на другого как на подходящего ему человека, неминуемо последовало бы выражение обиженного недоумения: «Да чтоб я с таким (с такой)! Я, конечно, тоже не… Но этот (эта)…». И если бы они встретились на улице, или в транспорте, то почувствовали бы только что-то вроде лёгкого повышение самооценки оттого, что с ними не всё так плохо; есть ещё и такие, как… Излишняя похожесть в недостатках является причиной взаимного отчуждения больше, нежели существенные различия и даже противоречия. Пустота не может заинтересовать Пустоту; они не могут слиться воедино – ибо сливаться нечему. Пустота способна только опустошать всё вокруг себя, но слишком слаба, чтобы распространяться в жизненные пространства чужих ей людей. А близких у Пустот нет.

«Видимая» часть её жизни, за исключением рабочего времени, составляла что-то около часа; за это время она добиралась до своего дома, – обычно, на маршрутном такси – иногда заходя по пути в продовольственные магазинчики. Продуктов она покупала не много, и не особо озадачивалась их выбором. Судя по всему, она не отличалась какими-то особенными гастрономическими пристрастиями. По дороге домой она шла, всегда упорно глядя под ноги, и нехотя поднимала глаза и сдержано здоровалась с соседями по подъезду, только когда натыкалась взглядом на чьи-либо ноги, обращённые к ней носками. Эти невнятные приветствия были единственной составляющей её «общения» с соседями. Единственное, что они о ней знали – это то, что она живёт одна.

Особенно хорошо это знали несколько подростков, которые частенько толклись на площадке между этажами, на одном из которых она и жила. Они давно привыкли, что она проходит мимо них, молча кивая в знак приветствия. Ещё им казалось, что войдя в свою квартиру, она всегда спешила закрыть за собой дверь на все три замка. Одно время они даже шутили, что это она от них запирается, опасаясь, что они… ха-ха-ха! В принципе, из-за своей невзрачности, она не очень-то их интересовала; и только один из них, белобрысый Славка, в силу своего подросткового гипертрофированного интереса к женскому полу, иногда задумывался о ней, пытаясь представить себе её жизнь внутри квартиры. Его интересовало, как ведёт себя женщина, когда она находится в квартире одна, причём всегда. Вообще-то, в соседнем подъезде жила плотнотелая Светлана, и представлять её, расхаживающей по квартире в неглиже (а может и вовсе голышом) было куда прикольней. Но ведь эта «серая мышь» тоже была женщиной, а значит… Он довольно смутно представлял, что это значит; ему просто хотелось проникнуть в такой таинственный и влекущий мир женщин, побольше чего узнать, и ещё больше увидеть бы. Особенно – увидеть. И если у жизнерадостной Светланы частенько бывали гости и постоянно приезжал на «Вольво» «крутой хахаль», и это подчёркивало разницу уровней между им, подростком, и зрелой молодой женщиной, то в отношении одиноко живущей «некрасавицы» у него возникало ощущение большей доступности. Конечно, это было заблуждение, и он подсознательно это понимал; но в этом ощущении было что-то греющее. И уж точно он был волен представлять себе сколько угодно, как она, закрыв все замки, раздевается и…