Одно жаркое индийское лето - Душан Збавитель

Возмущенный, он задает вопрос: можно ли в таких условиях требовать, чтобы люди хорошо выполняли свою работу? Его коллега — худой человек с запавшими щеками. У него больное сердце, и каждое утро он вынужден ждать в подъезде, пока снова начнет действовать лифт. О сверхурочной работе не приходится и думать, поскольку по вечерам тока тоже не бывает.

— И тем не менее мои счета за электричество не уменьшаются. К тому же еще нужно потратить восемь с половиной рупий на пакет свечей, который еще три года назад стоил всего три рупии, да разыскивать по всему городу керосин для своей лампы…

Ночью, разбуженный «лоуд-шеддингом», он лежит в поту и вспоминает, как еще мальчиком готовился к экзаменам:

— Я вырос в бедной семье, и родители не могли позволить себе такую роскошь, как электричество. Но не помню, чтобы когда-нибудь нам приходилось так мучиться.

Эта статья из «Стейтсмена» явно повествует о типичном случае — о мучениях не одного человека, а миллионов калькуттских жителей.

Но каковы, собственно, причины этих каждодневных мучений граждан Западной Бенгалии, будь то горожане или жители самой маленькой деревеньки? Ответить на вопрос не так уж просто. В течение многих недель я пытался найти разгадку; куда бы я ни приходил, я спрашивал об этом каждого официального деятеля или инженера, но ответы получал весьма противоречивые.

Конечно, все это не следствие какого-то энергетического кризиса в стране. Хотя Индия и не имеет избытка угля и других топливных ресурсов, однако большинство электростанции старого типа снабжаются топливом достаточно регулярно, чтобы не прекращать подачу энергии. Кроме того, именно Западная Бенгалия получает основную энергию от новых больших гидроэлектростанций, построенных возле речных плотин.

Таким образом, дело, видимо, в том, что машины постоянно пребывают в неисправном состоянии. Некоторые утверждают, что они устарели и уже несколько лет назад надо было произвести капитальный ремонт электростанций, но этого не было сделано, и теперь машины выходят из строя одна за другой. Есть люди, которые считают, что всему виной новое оборудование гидроэлектростанций, созданное в самой Индии; говорят, перед пуском в эксплуатацию оно не прошло достаточно серьезных испытаний, и теперь выявляются большие недоделки. В официальных отчетах часто упоминаются повреждения старых кабелей, которые необходимо целиком менять.

Но слышатся и другие очень настоятельные голоса. И опять же — высказывающие противоположные мнения. Считают, что аварии на электростанциях совершаются умышленно и преднамеренно.

— Это делают люди Конгресса, оппозиционной партии в нашем штате, — уверял меня корреспондент бенгальского официоза «Басумати». — Они хотят вызвать в широких кругах населения недовольство правительством Левого фронта, которое не может справиться с этими трудностями. Вы наверняка заметили, что перебои в подаче тока обычно случаются как раз в самые жаркие дни.

Доводилось мне слышать и о саботаже, совершаемом ультралевыми организациями, стремящимися вызвать в стране беспорядки и создать предпосылки для «революции». 13 июня в газетах писали о случае несомненного саботажа. Кто-то перерезал главный кабель, но отыскать виновника полиции не удалось.

И чтобы еще усилить эту разноголосицу, один мой собеседник высказал мнение, что все это, мол, на совести самого правительства, которое таким образом хочет добиться полного государственного контроля над электростанциями.

Такая нерегулярная, постоянно прерываемая подача тока, которая, по всем прогнозам, будет продолжаться еще немалое время, приводит к чрезвычайно неблагоприятным экономическим и социальным последствиям. Фабрики обычно работают лишь часть смены. Магазины вынуждены рано закрываться — например, базар «Нью-Маркет» иногда не работает и по воскресеньям, а вечером торговлю здесь прекращают значительно раньше, чем прежде. Кинотеатры возвращают деньги за билеты, если сеанс прерван, и люди подчас просто перестают ходить в кино. Полиция зарегистрировала наибольшее количество ограблений на узких улочках старой Калькутты, где тьма хоть глаз выколи, если гаснет уличное освещение. Врач одной калькуттской больницы даже утверждал, что существенно возросло число тяжелых увечий в результате семейных и соседских ссор — «лоуд-шеддинг», безусловно, не успокаивает нервы.

На рынке большим спросом стали пользоваться дизельные генераторы; хотя они и не могут полностью заменить электричество, но, например, большому ресторану позволяют получать прибыль вместо убытка, ибо дают свет в лампочках и крутят лопасти вентиляторов в течение тех двух-трех часов, когда менее удачливые заведения попросту вынуждены закрываться. Однако такой роскошью может похвастать лишь редкий счастливец ресторатор и еще меньше — частные дома.

Самое неприятное, если лоуд-шеддинг настигает вас посреди жарких, душных ночей. В помещении, где нет вентилятора, спать невозможно, а если прекращается подача тока, когда вы уже погрузились в сладкий сон, жара наверняка вас разбудит. И потому все больше людей перед сном переселяется на плоские крыши домов и на тротуары, где можно хотя бы не опасаться неожиданного пробуждения от духоты.

Мысль, что все эти мучения совершенно напрасны и их довольно просто, без больших усилий и изобретательности можно было бы избежать, приводит вас в негодование. Такого же характера, хотя и совсем иного происхождения, неприятности, которые подстерегают каждого, кто отправляется, например, на почту.

Как-то я зашел в прекрасное новое здание почтамта на южнокалькуттской улице Лейк Роуд, чтобы послать в Прагу всего-навсего заказное авиаписьмо. Наученный неоднократным горьким опытом с покупкой марок у постоянно осаждаемых окошек, я предпочел наклеить дома больше марок, чем обычно. Если нужно было наклеить марок на две рупии сорок пайсов, сколько требовало тогда, как правило, авиаписьмо в Европу, то я прилепил их на четыре с половиной рупии.

Здание почты было уже открыто, хотя рабочий день еще не начался — часы показывали без десяти минут десять. Я обрадовался, когда, оглядев просторный зал, убедился, что тут на удивление мало народу. Только у перегородки, за которой принимались ценные отправления, была очередь, состоявшая, судя по одежде, из кули и поденщиков, в основном деревенских жителей, которые временно работали в Калькутте и теперь ценными письмами высылали домой, своим семьям, какие-то заработанные ими крохи.

Вскоре я понял, что радовался преждевременно. За одной только перегородкой, где принимался налог на автомашины, по неизвестной причине сидел и скучал какой-то человек; платить налог никто не рвался. Других служащих не было видно. Я взглянул на часы и, никого ни о чем не спрашивая, понял, в чем дело. У остальных окошек работать явно начинали — как, собственно, и почти во всех индийских учреждениях, институтах и организациях — лишь в десять часов утра. Ну что ж, десять минут можно и подождать, хотя именно в этот момент, как назло, отключили электричество, и в помещении воцарилась влажная духота.