Ангелы Ойкумены - Генри Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Издеваетесь?
– Разве я бы посмел?
– Я и моргнуть не успела… Хлоп, а мы уже в другом месте!
– Переход был мгновенным. Мы все пережили то же, что и вы.
– Точно! Оглянуться не успел…
– Бр-р-рымс, и здесь!
– Разве так бывает?
– Хо-хо! В червоточине? Еще как бывает!
Коллантарии галдели стаей галок. Живописали стремительность перехода и хитрые кунштюки подлого племени червоточин. Мар Фриш готовился прочесть лекцию о свойствах «кротовин». На «отрицательной плотности энергии» его перебивали, и «квантовая гравитация» терялась в общем шуме, сходя на нет. За подобный спектакль Луис Пераль-старший уволил бы всю труппу без выходного пособия. Нет, Якатля оставил бы: дикарь счастливо ухмылялся, любуясь долиной. Рой исчез, растворился в море листвы цвета винной бутылки, но маэстро сердцем чуял: там он, дружище, никуда не делся. Ждет, наблюдает, готов прикрыть в случае чего. Не это ли прикрытие имел в виду мар Яффе, большой знаток вероятностей?
– Диего! А ты что молчишь?
Бездарность из бездарностей, худший актер театра, маэстро изо всех сил старался не сфальшивить, но понимал, что фальшь неизбежна. Отвращение, вздохнул он. Вот что я чувствую: острое, до тошноты, отвращение к самому себе.
– Да я и сам…
– Что ты сам?!
– Ничего не понял. Кстати, где мы? Кто-нибудь в курсе?
Пробус только и ждал вопроса маэстро. Он привстал на стременах, картинно обозрел окрестности из-под козырька ладони:
– Друзья! Друзья мои!
– Ну? – подыграл рыжий.
– Провалиться мне на месте! Это же Хиззац!
– Ну да?!
– Точно! Вот ведь повезло!
Диего всерьез испугался, что земля – или что тут вместо нее? – и впрямь разверзнется и поглотит Пробуса без следа. На их счастье, Вселенная приняла ложь помпилианца с отменным безразличием. Зато из Карни вышел зритель на славу: доверчивый и простодушный. Она вытянула шею, глядя туда, куда указывал координатор:
– Хиззац? Где?
– Да вот же он! Видите, дорогуша?
– Но там пустошь! А за ней какой-то горб…
– Этот горб и есть Хиззац.
– Но ведь Хиззац – это планета!
– Мы с вами под шелухой, голубка моя. Помните?
– Галлюцинативный комплекс?
– Умница! Я горд знакомством с вами!
– А вот я как съезжу вас по физиономии! Будете знать, как насмехаться!
– Я? Над вами? И в мыслях не держал…
– А можно мне… Ой!
– Что с тобой?!
Повинуясь приказу бедер и коленей наездника, жеребец Диего прянул вперед. Оказавшись вплотную к замершей в седле Карни, маэстро схватил девушку за руку, словно опасаясь, что дочь маркиза де Кастельбро вот-вот исчезнет.
По правде сказать, именно этого он и страшился.
Перед Диего распахнулся космос. Центральная звезда системы истекала животворным теплом, ее лучи пронизывали коллант насквозь. Что-то задерживалось, копилось, наполняя волновое тело силой: упругой, бурлящей. Бело-голубой шар Сеченя обрел новые оттенки – золота и изумруда; планета, стыдливая танцовщица, куталась в кисею атмосферной дымки. Товарки Сеченя, кружась деликатным кордебалетом, походили на шары из прессованного угля с редкими блестками слюды. В системе закручивались, пересекались, накладывались друг на друга эфирные эманации, заполняя собой все видимое пространство без остатка. Маэстро смотрел, как зачарованный, пока с опозданием не осознал: Карни видит то же самое! Ей не потребовалось касаться спутников-коллантариев: она захотела – и увидела. Душа и плоть, всплыли в памяти слова профессора. В большом теле они едины. Значит ли это… Желание и воплощение, мысль и действие – неужели здесь они тоже одно целое? Не в этом ли суть жизни флуктуаций? В едином мыследействии? В блаженстве, к которому Диего Пераль лишь изредка приближался на пике куража, в острейшие моменты схватки, когда порыв, не успев оформиться в мысль, приводит в движение руку с клинком, когда исчезают дистанция и время, когда ты забываешь все и вся…
…что именно ты забыл сейчас?! Круазе, растерянно отвечает Диего, глядя, как шпага маэстро катится в знакомый угол. Я забыл круазе…
…и видит слезу на щеке дона Леона.
– Я научилась! Я умею! Сама!
Будь девушка не в седле, она бы запрыгала от восторга. Дон Леон, вспомнил маэстро. Слеза на щеке учителя. Влага на моей щеке. Давно и сейчас: единый миг. Он смахнул предательскую слезу, пока Карни не увидела. Непосредственность ребенка, переменчивость весенней погоды, восхищение, порыв… Это Карни, настоящая!
– Хиззац?
– Хиззац, – подтвердил Гиль Фриш.
– Какой красивый! Я не зря его выбрала!
– У вас прекрасный вкус, сеньорита.
– Чего же мы стоим?!
Карни тронула повод, намереваясь пустить кобылу обратно через плоскогорье.
– Не сюда, ласточка, – остановил ее Пробус.
– Почему?
– Лошадку пожалейте! Рытвины видите? Вы что, хотите, чтобы ваша красавица переломала ноги?
– Но нам ведь надо туда?
Карни указала на холм: фальшивый Хиззац.
– Туда, голубонька, туда. Но мы же с вами герои? Мы поедем по-геройски, в обход: дольше, зато надежней. И лошади нам спасибо скажут…
Пробус и мертвого уговорит, мрачно думал Диего, наблюдая, как девушка без возражений следует за помпилианцем. Мне бы его таланты! Проклятье! Язык мой – враг мой. Мне проще отрезать мерзкий язычишко ножом, чем трещать брехливой сорокой. А если не язык… Что тогда отрезать? Голову?!
Потеснив помпилианца, маэстро пристроился рядом с Карни. Испытывая смущение, для которого у Пераля не было ни одной внятной причины, опять взял девушку за руку. Коллант ехал по краю долины. Слабый ветерок нес ароматы цветов и влажной прели. Внизу, в хитросплетении зарослей, что-то двигалось, шевелилось. Я вижу, кивнул Диего. Рой, ты следуешь за нами. Оберегаешь, поддерживаешь, без слов намекаешь: все будет хорошо, у нас получится…
Хорошо, что без слов, отметил маэстро контрапунктом. Заговори рой – вдруг он окажется еще более скверным актером, чем я?
– На Хиззаце мы снимем дом…
– Бунгало.
– Почему бунгало?
– На дом у нас не хватит средств. То есть, может не хватить…
Планировать будущее, которое Диего звал прошлым – худшей пытки не изобрел бы и главный палач Эскалоны.
– Хорошо, бунгало! Ты найдешь работу…
– Охранником. Если повезет – помощником тренера…
– Почему не тренером? Ты же маэстро!
– Да, я маэстро…
– У тебя диплом!
– Диплом надо подтвердить…
– Ты подтвердишь! Я в тебя верю, мой ястреб!
Верю, вздрогнул Диего. Она верит. А я?!
– Ты подтвердишь диплом, и мы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
