Кодекс пацана. Назад в СССР (СИ) - Высоцкий Василий

— Лосев Александр Владимирович? — послышался позади голос, от которого веяло официозом за версту.

— Да, это я, — я обернулся и ещё не успел убрать улыбку с лица. — А в чем дело?

Уперся взглядом в холодное лицо ивановского следователя, который совсем недавно был у Ковалькова в кабинете. Один из двух. Худощавый…

— Следователь Коржев, Владимир Михайлович, — представился следователь и махнул корочкой перед моим носом. — Прошу проследовать за мной.

С двух сторон я заметил ещё двух человек, одетых в гражданское. Однако, прически ёжиком, спортивные фигуры и внимательные взгляды не оставили сомнений в том, что передо мной ребята из опергруппы. И эти ребята явились точно по мою душу.

— А в чём дело? Я же давал подписку о невыезде? Мы вроде бы всё решили? — спросил я в ответ.

Очень не хотелось уходить от Маши. Вот прямо-таки совсем не хотелось.

— Есть несколько вопросов касательно умершего, Павлова Николая Сергеевича. У нас есть подозрения, что вы самым непосредственным образом причастны к его смерти.

Надо было видеть, как побледнела Маша. Она чуть ли не отпрыгнула от меня, как от прокаженного. Её широко раскрытые глаза уставились на меня:

— Саша, это… правда?

— А вот это мы и выясним. Девушка, попрощайтесь со своим другом. Если всё хорошо, то он вскоре вернется, — почти ласково проговорил следователь.

Маша словно не слышала его, она снова спросила и в её голосе послышались слёзы:

— Саша, это правда? Скажи?

Я в ответ вздохнул и посмотрел на следователя:

— Хоть переодеться-то можно? А то у меня майка мокрая и вообще…

— Переодевайся, — кивнул следователь, и посмотрел на одного из своих подручных. — Серёжа, проводи молодого человека.

— Саша… — потерянным голосом произнесла Мария.

Я развернулся и пошагал в сторону спортивной базы. Следом за мной затопал подручный следователя. На душе было погано…

Переодевшись под пристальным взглядом оперативника, я накинул сумку на плечо и начал завязывать запыленные кеды. В голове роились разные мысли, начиная от плохих и заканчивая самыми хреновыми. Самые хреновые мысли не позволяли шнуркам нормально завязаться. Непослушные белые полоски выскальзывали из пальцев.

— Ну что ты там застыл? Рубль нашел? — хмыкнул в дверях Сергей.

— Да иду я, иду! — буркнул я в ответ, засовывая одежду в сумку.

— Давай шустрей, нас заждались! — скомандовал милиционер и пропустил вперед.

— Может, чайку? — я слегка поиграл на нервах у оперативника.

— Может, по почкам? — милиционер почти ласково поинтересовался в ответ.

Коридор спортивной базы провожал нас суровым молчанием. Скрипнул линолеум на полу, словно благословил в дальнейший путь, и мы оказались на широкой уличной лестнице.

— Вы что так долго — ремонтом занимались? — выплюнул Коржев, стоя на приступках.

В его руке отрывисто бурчала рация. Костяшки побелели — ещё чуть-чуть и ворчащая коробочка брызнет черными осколками по плиткам ступеней. Лицо побледнело, на открытом лбу дрожали бисеринки пота. Казалось, что немного подтолкни, и он кинется на меня.

С чего бы такая разительная перемена? Не ждал, конечно, любви и обожания, но и подобная резкая перемена обескураживала. Какая вожжа ему под хвост попала?

— Долго не мог завязать шнурки. От волнения пальцы корявыми стали.

Владимир Михайлович зло мотнул головой в сторону двери:

— Волнуешься? Это правильно… За мной! И не делай глупостей!

— И не собирался, — буркнул я в ответ.

Коржев пошел первым, за ним я, а следом два оперативника с добрыми и сердечными лицами.

В таком составе нас и встретил Гурыль за углом. Я готов был вернуться обратно и опять выйти, чтобы увидеть, как у него открылся рот. Челюсть чуть не упала на землю, но парень тут же справился с собой, и кроссовки примяли разноцветные широкие листья лопухов на земле. С решительным видом он перегородил дорогу. С таким же видом Перец слезал с мотоциклами перед неудачливыми «бандитами».

Из-за угла выплыл бело-голубой «Уазик».

— Куда вы его? — спросил Гурыль у Коржева.

— Не твое дело. Вали отсюда!

— Я поеду с ним.

— Ты у него вместо няньки? Дергай отсюда, Арина Родионовна, — хмыкнул один из сопровождающих.

«Уазик» подкатил к выходу и из недр вылез ещё один представитель власти. Где же берут таких здоровых — на какой ферме выращивают? Шофер не уступал по комплекции остальным милиционерам.

— Я еду с ним! Вы не имеете права! Я же соберу всех наших! — лицо Гурыля налилось жаркой кровью.

О каких наших говорит? О пацанах?

— Собирай кого хочешь! Увидитесь после допроса! — почти выкрикнул Коржев, и жесткая рука вцепилась в мое плечо.

Три милиционера подобрались, как тигры перед броском, медленно двинулись к Гурылю. Тот не отступил, опустил немного голову и слегка поднял плечи. Кончики пальцев подрагивали, словно молодые листочки под порывами свежего ветра.

Если три бандюгана на дороге не готовились к встрече с крупными кулаками, то три милиционера наоборот — следили за каждым движением Гурыля.

— Эй, ребята, хорош! Ну что вы, в самом деле! Гурыль, мы вместе съездим в отделение. Ты там сможешь подождать? — может, я и смалодушничал, но не хватало ещё драки с милицией на празднике спорта.

Любопытные озирались на нас, с неодобрением покачивали головами — сразу осудили и вынесли вердикт: пацаны набедокурили и теперь их забирают в отделение. А ещё на меня смотрела Маша. На её щеках проложили путь две мокрые дорожки.

— Лезь в машину! Без тебя разберемся! — Коржев сильно толкнул, почти ударил.

Я едва не упал. Пробежал несколько шагов по траве, обернулся. Внутри забурлила злость, будто потревоженное шампанское готовилось вытолкнуть пробку из полуоткрытой бутылки и выплеснуться наружу. Кругом словно покраснело, приутихла изумрудная листва деревьев, синь неба, зелень сочной травы. Оставалась красная пелена и очертания предметов, темнее или светлее, пришлось пару раз моргнуть, чтобы скинуть наваждение.

Следователь улыбнулся, глядя на меня. С вызовом кивнул, приглашая действовать, рука отстегнула ремешок кобуры. Я с огромным трудом погасил жгучий порыв кинуться на него. Он презрительно хмыкнул, рука медленно потянула за рукоять.

Три быкообразных представителя власти также неспешно подходили к Гурылю. Тот понемногу смещался в сторону, не давал зайти за спину. Ещё секунда и кто-то сделает первый удар, а там…

— Остановитесь! — пророкотал знакомый басок.

Коржев вздрогнул, будто сквозь него пропускают двести вольт, и обернулся на зычный голос. К нам приближался Ковальков.

Милиционеры оглянулись на следователя. Гурыль облегченно выдохнул, круглое лицо немного просветлело:

— Товарищ следователь, тут они…

— Я все знаю. Так надо! — проговорил Ковальков и повернулся к Коржеву. — Сколько вам нужно времени для допроса?

— Он будет заключен под стражу до окончания расследования. Пока не выяснится, что на самом деле случилось. Уйми своего крепыша или он тоже отправится с нами, — процедил следователь.

Гурыль тут же вскинулся. Лицо красное, на висках капли пота.

— Я согласен! Поехали вместе! Чё ты головой мотаешь? Зарядить в нюхальник одному из напарников? — он мотнул круглой головой в направлении угрюмых милиционеров.

— Гурылев, успокойся. Ты сейчас поедешь со мной. Молча! Так нужно — поверь мне! — в конце фразы Ковальков повысил голос.

Милиционеры открыто ухмыльнулись Гурылю в лицо. Один сплюнул на землю, почти попал на кроссовок. Гурыль сдержался, хотя желваки ходили ходуном. Оба здоровяка разочарованно повернулись к машине.

Я ловил взгляд Ковалькова, но следователь смотрел в сторону играющих. Я положил сумку с одеждой на землю.

— Гурыль, спасибо за помощь.

— Садись! — следователь открыл дверь «Уазика».

Гурыль попытался дернуться за мной, но широкая ладонь Ковалькова легко остановила подопечного. Они перекинулись парой слов, к сожалению, я не смог расслышать сказанное — садился в машину.