Презерватив для убийства - Воробьев Андрей

— А я думал, ты посмотрела фильм про «Никиту», — сказал Арчи.

— Нет, — постаралась улыбнуться Женевьева, — Я всегда была хорошей и послушной девочкой. Моя бабушка до сих пор не знает, кем я работаю.

«И не знает, что ее Красная Шапочка без проблем скрутит любого волка, — подумал Арчи. — Вот тебе и европейская душа, дом-на-замке. Впрочем, она, наверное, из Марселя, южная кровь. Но все равно, не попытались бы три жителя солнечной республики полапать ее на Невском, она всегда рассказывала бы мне лишь о бытовых мелочах сыскной конторы, да средиземноморских красотах».

Женевьева все еще дрожала. На это были и дополнительные причины: она была в легком платье, а к вечеру похолодало и пошел дождь.

— Хочешь коньяка? — спросил Арчи.

Она кивнула, и Николай указал ей на сумку, где у него для разных экстремальных случаев была припасена фляжка с «Дербентом».

— Это не коньяк… — сказала она.

— Потому что он изготовлен за пределами провинции Коньяк и даже за пределами Франции, — закончил Арчи. — Я это знаю. Но у нас такая традиция. Считай, что я предложил бренди.

— А где рюмка?

— У нас этот сорт принято пить без рюмок, — ответил Арчи и усмехнулся: вот он какой, Запад: без труда может вырубить любого мужика, а вот впервые узнала, что крепкие напитки можно употреблять без рюмок и даже стаканчиков.

Женевьева два раза отхлебнула.

— Это очень хорошее бренди, — сказала она. — Вот теперь со мной все в порядке. Кстати, а куда мы сейчас едем?

«Куда мы едем? — подумал Арчи. — Ах ты, черт, лишь только выехали на площадь Восстания, сразу автоматом направился домой! Забыл про пассажира. И буду на Петроградской уже через три минуты. Я же еще в конторе согласился на авантюру, что француженка пока поживет у меня. Как говорится в модной байке: — за язык никто не тянул, а за базар ответишь. Теперь-то точно придется отвечать. Вот так вот, Женька».

— Вот так вот, Женька, — сказал он. — С жильем на сегодня ты сама выбрала. А вот с вещами — хуже. Ты их кинула в офисе. Там уже никого нет: ты слишком долго развлекалась с мужчинами и покупала газеты про собак. Мне же мчаться в офис, по правде говоря, влом.

— Влом? — переспросила Женни.

— И не могу, и не хочу одновременно, — ответил Николай.

— А я хочу только одного — лечь в горячую ванну.

«Какое сегодня число? — со страхом задумался Арчи. — Вдруг, горячую воду еще не дали? Для француженки ванна без горячей воды — еще большая дикость, чем три насильника на Невском… Пятнадцатое. Позавчера должны были включить».

— Желание исполнится через пять минут.

— Николя, — Женевьева внимательно посмотрела на Арчи. — В квартирах одиноких мужчин обычно можно найти разные полезные женские мелочи.

— Какие-нибудь колготки или электробигуди? Найдем. А зубную щетку купим в ларьке.

Женевьева удовлетворенно улыбнулась.

— Ты ха… извини, забыла, как будет по-русски одинокий мужчина.

— Холостяк, — ответил Арчи.

— Ты профессиональный холостяк, Николя.

— Когда ты вернешься домой, твой запас русских слов заметно увеличится.

— Не исключено, — коротко ответила Женька.

Чувство, которое охватило Арчи в подъезде, а затем и в лифте, вряд ли можно было назвать беспокойством. Речь шла, скорее, о стыде. В парадной свет не горел, и это, пожалуй, было к лучшему. Зато лифт был освещен ярко, и пока они ехали до шестого этажа, Николай понял, что словарный запас француженки пополнился, как минимум, на два слова, написанных в лифте. Его услуги, как переводчика, не понадобились, ибо каждое из слов сопровождалось технически грамотной иллюстрацией.

Когда они подошли к дверям и Арчи загремел ключами, чувство стыда усилилось. Ибо Николай понял: сейчас глазам Женни предстоит углядеть еще более безрадостную картину.

Последние дни спать приходилось в офисе. Он не помнил, когда убирал дом последний раз. И, разумеется, гора грязной посуды была просто свалена в раковину. Впрочем, судя по ее виду, посторонний наблюдатель вряд ли сумел бы определить, как долго она здесь валяется.

Из глубины квартиры навстречу вошедшим, сонно потягиваясь, вылезла здоровенная ротвейлерша. Увидев гостью, она деловито направилась к ней.

— Мэй, свои, назад, — скомандовал хозяин, но Женька уже успела, присев на корточки, сунуть свое лицо к собачьему носу. — Назад! — строже повторил Арчи, представив, какой «ам» может произойти, не понравься пришелица его сокровищу.

Однако все опасения оказались напрасными, так как прилично воспитанная и неоднократно премированная на выставках Мэй Квин Лаки Стар О’Кэнэл, вопреки множеству «собачьих наук», которым ее обучили опытные кинологи, вдруг начала старательно вылизывать лицо совершенно посторонней француженки. А Женька, жмурясь и хихикая от щекотания влажного собачьего языка, начала почесывать ее за ушами, приговаривая: «Маша, Маша».

Этого Арчи уже вынести не мог. Схватив Мэй за шиворот, он толкнул ее подальше от Женевьевы, велев идти на место. Собака недовольно удалилась под Женькины стенания, что с животными так обращаться нельзя.

— Я лучше разбираюсь, что можно моей собаке, — буркнул Арчи. — Лучше попробуй-ка принять ванну…

Из ванной доносился победный рев горячей воды. К счастью, она благополучно уходила в канализацию, не выплескиваясь на пол. «Стоял бы в квартире счетчик, до конца жизни был бы на ответе перед жэком», — подумал Арчи.

На остальные мелочи: несколько пустых пивных бутылок посреди коридора, брюки, висевшие на открытой дверце шкафа, и т. д. — можно было не обращать внимание.

— У тебя был обыск? — усмехнулась Женька.

— Нет, — ответил Арчи. — Просто я долго не был дома. Ты когда-нибудь видала что-то подобное?

— Еще в лицее я однажды посетила коммуну хиппи, — сказала Женевьева. — Один парень по кличке Эльф каждый раз, придя в свой притон, снимал не только ботинки, но и носки. Их он сразу же вешал на абажур.

— На абажуре в комнате нет ничего, кроме прошлогодней пьии, — ответил Арчи.

— Тогда, будем считать, в квартире порядок, — сказала гостья и скрылась в ванной.

Николай заорал, что должен там сперва навести порядок, но в ответ щелкнула задвижка.

— Мне приходилось бьшать в Габоне, — крикнула из-за двери Женевьева. — У тебя жарче…

Пока гостья плескалась в ванной, Николаи совершил чудо. Самые грязные тарелки он не стал мыть, а просто разбил и свалил осколки в мусорное ведро. По всему паркету успел пройтись половой тряпкой. Все, что лежало не на своем месте в обеих комнатах, распихал по шкафам. Откуда-то достал вазочку с искусственными цветами, освободил ее от пыли и поставил на кухонный стол. Теперь оставалось чего-нибудь приготовить на ужин.

Из всех продуктов в холодильнике были в избытке лишь яйца. Он достал пять штук и уже поставил на огонь сковородку, как из ванной, в облаке пара, вышла Женевьева.

На этот раз это было точно видение, этакая тропическая фея. На ней был лишь старый, драный халат, в котором после ванны Арчи любил ходить по квартире.

Сквозь одну из дыр Арчи увидел, что на правом плече девушки был большой шрам. Николай вспомнил д’Артаньяна и миледи.

Предупреждая его вопрос, Женька сказала:

— Этот сувенир — память о Нормандии. Чтобы я быстрее соглашалась, один из байкеров ткнул меня осколком бутылки.

— Я тебе сейчас другой халат принесу.

— Не надо. Мне этот нравится. Ты собираешься просто поджарить яйца?

— Ты можешь предложить лучший вариант?

— У тебя есть миксер?

Николай вынул из буфета прибор, провалявшийся там без дела несколько лет. Женька разбила яйца над большой миской, накрошила туда остатки сыра, ветчины, помидор и еще какой-то полуувядшей зелени, сохранившейся в холодильнике. Взбитую смесь она вылила на сковородку.

Пока гостья трудилась на кухне, Николай нашел в буфете завалявшуюся там коробку конфет и едва початую бутылку «Старого Таллина». Правда, он привык лишь добавлять чайную ложку этого ликера утром в кофе — остатки сна как рукой снимает. Но он понимал, что нынешней ночью они заснут даже после литра энергетического нарко-коктейля «Красный дьявол».