Журнал «Вокруг Света» №07 за 1972 год - Вокруг Света

Кроме того, морские животные, как и наземные, умеют предчувствовать появление или совершенно беззвучную атаку других обитателей подводного царства. Это свойство, присущее, как мне кажется, всем рыбам, я называю восприятием или ощущением воды. Двигаясь в жидкой среде, тела — более или менее плотные — порождают так называемую волну сжатия. Эту волну можно сравнить с порывом ветра, который ощущает человек на улице, когда мимо на большой скорости проносится автомашина, море каждое движущееся тело окружено целой сетью волн сжатия. Высокоразвитые морские млекопитающие — скажем, дельфин — не могут определить происхождение и причину волн сжатия, воспринимаемых их чувствительной кожей. Зато костистым рыбам волны сжатия сообщают всю информацию, необходимую для их выживания. Хотя тут действуют несколько иные системы, в общем то же можно сказать о хрящевых рыбах, в том числе об акулах.

Сенсорная система сосредоточена у них в узкой полосе, тянущейся вдоль боков от глаз до стебля хвоста. Эта «боковая линия» составлена из тянущихся под кожей каналов, сообщающихся с внешней средой через множество маленьких отверстий — пор. Каналы эти наполнены слизью, которая передает, а возможно, и усиливает вибрации; кроме того, они пронизаны нервными клетками с миниатюрными крышечками. Смещение этих крышечек по сравнению с нормальным положением покоя раздражает нерв, и сигнал тотчас передается в мозг. Поступающая таким образом информация анализируется и определяет реакцию акулы. Я видел, как акулы стремительно выходили из-за скалы или глыбы коралла, явно привлеченные хлопками в ладоши, заставляющими воду колебаться.

Звуки вызывают у них усиленный интерес, так что советы вроде: «При виде приближающейся акулы хлопайте по воде руками» или «Чтобы отогнать акул, кричите в воду» (как нередко наставляют начинающих аквалангистов) — я бы назвал чуть ли не преступными. Мне часто доводилось испытывать оба способа. В лучшем случае дело оканчивалось острым ларингитом или ободранными ладонями. Но чаще всего за криком или ударом руки по воде следовала немедленная атака. Когда мы погружаемся, чтобы изучать или снимать акул, то нередко кричим в воде не затем, чтобы отогнать их, а чтобы привлечь поближе к кинокамере.

Но что меня особенно поражает, это обоняние. Трудно представить, как это можно различить запахи в воде, однако же акула способна много миль идти за запахом в океане и найти его источник.

Ноздри акулы устроены так, что сенсорные клетки постоянно омываются потоком воды. Для тех акул, которые подолгу остаются неподвижными на дне, достаточно тока воды, проходящего через пасть при дыхании, чтобы вызвать циркуляцию в ноздрях. Обоняние селахий работает по тому же принципу, что и наше, только оно во много раз острее. На воздухе запах создается летучими частицами, которые растворяются внутри носа. Это химическое соединение раздражает обонятельные клетки. В подводном царстве сама вода служит растворителем и переносит химические раздражители клеткам органа обоняния.

Мы провели опыт, проверяя удивительную чувствительность акульего обоняния. Возле одного рифа в Красном море погрузили полиэтиленовый мешочек с почти бесцветной жидкостью, которую выжали из наловленной рыбы.

Нам не пришлось долго ждать. Две акулы появились почти одновременно, их разделяло не больше метра-двух. Они двигались быстро, с явным нетерпением и быстро качали головой из стороны в сторону. Весь поиск был завершен в восемь минут. Глядя на этих акул, которые вели себя в точности как свора охотничьих собак, я невольно вспомнил имя, данное им греками: «гончие морей».

Когда читаешь сообщения о нападениях акул на неосторожных подводных охотников в разных концах света, бросается в глаза, что все или почти все ранения наносятся на уровне поясницы, то есть там, где подвешивают убитую рыбу.

Акула обречена на вечное движение. Даже отдыхает она, «поддерживаясь» током воды. Это обусловлено ее внутренним строением. У акулы нет опорных тканей, нет мышц, которые удерживали бы на месте ее внутренности, эту обязанность выполняет вода за тонкой стенкой брюшины. Как только акулу извлекут из воды и брюшная полость лишается опоры, внутренние органы разрываются от собственного веса. Извлеченная из воды акула, даже если ее тотчас выпустят и она уплывает прочь, обречена почти на верную смерть, ибо поврежденные внутренности уже не будут функционировать нормально.

К числу самых живучих легенд, касающихся акулы, относится утверждение, будто они плохо видят. Как и всякая информация, не основанная на истине, эта легенда опасна, потому что верящий ей подводник может близко подпустить акулу, надеясь, что она его не заметит. Наш опыт на «Калипсо» учит совсем другому. Так, однажды я погружался на мелком рифе вблизи островов Зеленого Мыса у побережья Африки и заметил вдали акулу. Я с трудом ее различал, да и лишь потому, что сероватое тело выделялось на фоне ослепительно белого песка. На несколько секунд я отвел глаза в сторону, привлеченный симметричными очертаниями огромного ската. Не знаю, то ли инстинкт сработал, то ли я уловил какое-то движение, но я резко повернулся в ту сторону, где видел акулу. И напрягся всем телом: акула находилась метрах в десяти, идя прямо на меня со скоростью и неотвратимостью торпеды. Я погружался один, и у меня не было чем защищаться. Зрелище несущейся на вас акулы — это нечто совсем особое, и, пожалуй, анфас она выглядит всего грознее. Глаз почти не видно из-за их бокового расположения, а щель полуоткрытой пасти и три симметрично расставленных плавника придают ей сходство с устрашающим злым духом, вызванным каким-нибудь ацтекским колдуном. В полуметре от резиновых ластов, которые я метнул в акулу в жалкой попытке хоть как-то защищаться, она вдруг круто повернула и ушла на глубину.

Филип Кусто: выводы о поведении акул

Мы разведали океан на глубину, которую хочется назвать смехотворной, лишь кое-где перейдя за магический рубеж. Мы пленники воздуха, всеми узами связаны с ним и можем только ненадолго проникнуть в пучину. Марсель, Мессина, Порт-Саид, Массава, Мальдивские острова, Диего-Суарес, Дар-эс-Салам, Джибути, мыс Доброй Надежды, Гваделупа, Нассау, Панама, Кальсо, Седрос... Извилист был путь наших странствий. Подобно чудовищам с непомерным аппетитом, мы не успеваем как следует войти во вкус наших открытий. Чрезмерное изобилие видений слепит нам глаза, оглушает душу. Остается только воспоминание, зыбкое и неверное, как мираж, неопределенное, как сон. Ирония познания заключается в его абстрактности. Завтра я применю все то, что узнал, применю, как делаю это каждый день, инстинктивно, сам того не сознавая. Так что же мы узнали об акуле?

Красота изящного силуэта, ощущение возможной угрозы, возбуждение поединка, правила которого мне неизвестны... А что еще? Я ничего не узнал о себе: страх нельзя измерить, действие его безотчетно.

Я могу сказать, что в наших встречах с акулами нас лучше всего защищали крайняя осторожность и великое уважение к этому животному и к его «вооружению». Позже к этому присоединился опыт и инстинктивная оценка опасности при каждом погружении.

Но это такой вид знания, который нельзя передать, это чисто личное. И все-таки даже отрывочная информация может помочь подводному пловцу, хотя бы подготовить его к встрече с акулой, если она окажется неизбежной.

Комментирует Жак-Ив Кусто:

До сего дня большинство научных опытов с акулами производилось с экземплярами, которые содержались в неволе. Они интересны, поскольку дают какие-то данные о поведении акул, но мало что говорят о том, как себя ведут акулы на воле.

Статистика несчастных случаев, в которых повинны акулы, по-прежнему очень ненадежна. Она касается преимущественно купальщиков и почти всегда основывается на не очень-то достоверных свидетельствах рыбаков или на информации из вторых рук.

Наблюдения аквалангистов более интересны, но не систематизированы и подчас противоречивы. К тому же авторы отчетов нередко заражены комплексом героизма.

Вот почему эксперименты, статистику и наблюдения надо оценивать осторожно. Я убежден, что было бы абсолютно преждевременно делать сейчас какие-то выводы о том, какие опасности грозят подводному пловцу при встрече с акулой.

Но если невозможно сообщить в этой книге окончательные выводы, то можно, во всяком случае, поделиться личными соображениями.

Для пессимистов:

Любой вид акул, даже самый смирный, в силу своего анатомического строения представляет грозную потенциальную опасность. Если судить по литературе, всего страшнее большая белая акула с ее огромными челюстями и большими треугольными зубами. Она, правда, встречается очень редко. Гораздо большей опаски заслуживает кархаринус лонгиманус.