Закон оружия - Сергей Дышев

Конечно, я не забывал поглядывать на компас, а также оборачиваться назад. Мой спутник ровно шел за мной. Он плыл, изгибаясь, как синусоида, вытянув вперед руки. Мне же больше нравился подводный брасс. Когда я чувствовал, что отрывался от Хонга, то незаметно оглядывался (увы, не было зеркала заднего вида, который, кстати, необходим в районе, кишащем акулами), мой соперник тоже переходил на лягушачий брасс. Как бы странно мы ни смотрелись, в океанских водах не обитает ни одной, даже самой пакостной, в гнойных бородавках, лягушки. Возможно, потому, что кваканье несовместимо с гордым шумом морского прибоя. Вдумайтесь внимательно в это наблюдение, читатель.

Когда мне наскучили эти мысли, на смену им пришли другие. Например, что делать, если кислород на исходе, а до берега еще ой-е-ей… Сбрасывать баллоны или переть их на себе? Я так и не пришел к рациональному ответу, потому что Хонг нагнал меня и стал отчаянно жестикулировать. Сначала я подумал, что он сошел с ума от кислородного голодания: он настойчиво пихал меня в глубину. Наконец я понял: по нормативам положено занимать определенную глубину погружения. Пришлось подчиниться и плыть на семи метрах от уровня океана. Вода здесь была гораздо холодней, не то чтобы я мерз, но бодрость ощущалась сразу. Я энергично заработал конечностями, ощущая, как медленно подползала усталость. Мы уже плыли сорок пять минут, мои подводные часы аккуратно и точно показывали время, я был благодарен им за то, что они не лопнули от гордости при большом давлении. Если бы я сбился с пути, мы могли плыть по прямой, пока не уткнулись в Антарктиду. Но, к счастью, я увидел дно. Сначала оно вырисовалось, как блеклое марево, потом я стал различать камни, прибрежных рыбешек, маленьких и теплолюбивых, причудливые кораллы в виде огромных, до метра в диаметре, шаров с круглыми, как кратеры, узорами, другие напоминали колонии грибов с зонтиками, вывернутыми наружу, заиндевелые кустарники с массой отростков-веточек, да и просто причудливые лишайники. Многие из них жили и на ощупь были скользкими, как сало, мертвые же окаменевали, их мумии столетиями наслаивались друг на друга, образуя для двуногих новые территории для проживания и развлечений. Все это коралловое великолепие проплывало под моим брюхом, пока я чуть не наткнулся на морского ежа. Черный шар с длинными иголками подпрыгнул и проколол мне палец, когда я попытался выяснить, что за сувенир лежит, как бы брошенный. Пять белых точек-глаз по пяти углам и с ярко-синей светящейся меткой в центре следили за мной, готовые вонзить в меня еще девяносто девять иголок. Оказалось, этих ежей здесь целая плантация. Среди камней я еще заметил длинные черные колбасины, к которым уже не рискнул приближаться.

Кромка воды над головой уже позволяла стать на ноги, но я не торопился, дождался, пока это сделает мой инструктор. Берег был безлюдным. Мы почапали по песочку в обратном направлении. Кажется, был отлив, нам пришлось идти метров пятьдесят, прежде чем мы добрались до катера. Райт скучал, покуривал и стряхивал пепел за борт. Он помог нам забраться, мы с удовольствием сняли почти опустошенные баллоны, маски и ласты.

– Ты еще не все вылакал? – устало поинтересовался Хонг.

– Повода не было! – ответил тот и достал из ящика слегка початую бутылку виски.

– Ты, конечно, хотел выпить за упокой нашей души? – спросил я.

– Как тебе сказать… Насчет Хонга я всегда уверен. Но раз ты выплыл, парень, значит, повод выпить у нас оптимистичный!

И мы оптимистично выпили, закусив морской травой, причем Хонг только делал вид, что пьет. Метис же прикладывался к бутыли жадно и некрасиво. Я тоже не усердствовал: на такой жаре могут пить или отчаянные, или просто алкоголики, надеющиеся, что на хорошей скорости все выветрится…

Вечером Хонг и Райт захотели прошвырнуться, но я их поймал буквально за фалды. Они думали, мне будет особенно радостно коротать время в обществе пожилого плосколицего тайца, который все время дремал у ворот.

– Стоп, господа! – закричал я. – С какой стати я должен торчать здесь в столь прекрасный вечер?

– Тут все вечера прекрасные, – нагло ответил Райт.

– Не было такого уговору. А если вы думаете, что я удеру, так это могу сделать в любой момент.

– Ну что ж, погуляй пару часиков. Только не заблудись… – милостиво разрешил Хонг.

– Спасибо. Только прошу выделить мне на бутылку виски и пару пива в счет будущего аванса. На девочек уж не прошу.

– Какая наглость! – картинно возмутился Райт. – Ты что – алкоголик?

– Не более, чем ты! – Краснорожий Райт начал действовать на нервы. Несмотря на свою красноречивую фамилию, он был не прав.

А Хонг – молодчина, тут же связался по радиотелефону с китайцем и получил добро на мое увольнение в город. Последний раз такое счастье я испытывал на четвертом курсе военного училища. Тогда с деньгами тоже было трудно, мы зарабатывали, разгружая по ночам вагоны, сдавая кровь, а днем тратя эти скудные рубли со студентками-подружками или в дешевых пивных.

Хонг выдал мне из своего бумажника двести пятьдесят батов – по курсу аж целых десять долларов. Кажется, совсем недавно я держал в своих руках такую, точнее, эквивалентную бумажку, но сколько событий с тех пор прошло!

Итак, меня купили, черт-те где и черт-те кто… Вполне исчерпывающая информация для соответственного настроя души: как раз пойти и нажраться ровно на десять долларов по курсу.

Мои «коллеги» укатили на своем «L.Rower’e», я пошел пешком.

Для краткого мига счастья человеку нужно сиюминутное ощущение свободы, небольшая сумма денег для бутылки холодного пива, легкой закуски и немножко уличной музыки, создающей впечатление всеобщего праздника.

Для более продолжительного ощущения счастливой жизни нужно пропорционально большее количество свободы, денег. Музыка не обязательна, впрочем, будем подразумевать, что она должна звучать в душе: то ли от пылкой любви, то ли от сознания своего величия или неповторимости.

Я старался не думать о плохом, хотя глупые мысли нет-нет и посещали мою забубенную голову: после выполнения преступного задания они разделаются со мной… Пропавшего человека здесь не ищут: на мафию работает весь рыбий мир во главе с акулами. Веселенькие мысли, ничего не скажешь…

Воздух здесь струился, точнее, он пьянил, как теплое, жаркое дыхание возлюбленной. Вскоре я вышел на одну из центральных авеню, чередой здесь тянулись открытые бары, кафе, мелькали огни рекламы, горячий красный свет заливал все вокруг, разжигая, подстегивая чувства. И я воображал себе, что город с чудным женским именем Паттайя – это незримая дива с пылкими черными глазами, которая незаметно завладела тобой, да и каждым прогуливающимся мужичонкой, заключила в объятия, а ты одуревший, ослепший от блеска ее обнаженного тела и вздымающейся груди…

Девушки за стойками баров тонкими голосками кричали мне «хэллоу», другие, сидя на высоких стульчиках на тротуаре, неторопливо оценивали и еле заметным движением глаз приглашали разделить любовное ложе.

Но я в полном равнодушии скользил среди этого бесстыдства и разврата и, как и положено russo touristo, незаметно оглядывался, опасаясь провокаций, то есть хвоста, а кроме того, искал телефон для срочной связи с Москвой. Там еще продолжался рабочий день.

Но Сидоренко не отвечал. Молчал и второй телефон редакции. 20 февраля… Ни выходных, ни праздников сегодня в России-матушке не было. Однокурсники, друзья, однополчане разбрелись по белу свету, адресов не знаешь, не то что телефонов. Да кто спустя десять-пятнадцать лет найдет мужество отправить к чертовой бабушке даже всего полтысячи долларов? Да и сам я смогу ли дать в долг тому же однокашнику Пете Мякишеву, которого разжаловали и вытурили из погранвойск на первом году офицерской службы? Я продержался четыре года, пока меня не попросили уважно за отказ принять присягу.

Оставался один человек на белом свете – моя мамочка. Она, конечно, все продаст, заложит квартиру, чтобы вызволить своего бестолкового сыночка. И я мог бы тут же набрать владивостокский телефон, услышать родной голос и торопливо проплакаться, сообщив нужную мне невероятную сумму и еще более фантастический адрес: посольство России в Королевстве Таиланд.

Конечно, моя рука не поднялась совершить это безумство.

Неожиданно для себя я решил позвонить Пат. Она тут же ответила:

– Чаи?

– Пат, здравствуй! – ответил я на более удобном для меня английском. – Это Володя.

Она обрадовалась, я понял это по голосу. Первая реакция на нежданный звонок – самая истинная и верная, какие бы потом слова ни звучали…

– О, Володя, я так рада слышать тебя! Как твои дела? Хочешь встретиться?

– Я в Паттайе! Занимаюсь подводной охотой…

– О, это очень интересно! – щебетала она. – Значит, у тебя все хорошо?

Я хотел сказать – «относительно», но она могла не понять смысловую неопределенность, а тем более я не знал, как сие слово звучит по-английски, и выразился кратко: