Тропа мертвых (сборник) - Джеймс Роллинс

За его спиной эхом отдавалось хриплое, надрывное дыхание. Вскоре свет крошечного фонарика погас, и вокруг Джордана сомкнулось плотное кольцо тьмы. Он побежал еще быстрее, ощущая, как легкие горят огнем. Он бежал, вдыхая запах подземных созданий, их омерзительные миазмы, которыми, волна за волной, обдавала его пещера. Зловоние гниющей плоти, крови и страха.

Вскоре впереди блеснул свет.

Выход.

Сержант со всех ног бросился к нему, устремляясь навстречу свободе. Он выскочил наружу и упал, больно ударившись при приземлении.

Маккей схватил его обеими руками и оттащил в сторону. Из тоннеля донесся вопль злобного разочарования и обещания неминуемой мести. Не успел Джордан отпрянуть в сторону, как из тоннеля вслед за ним выскочил барс-самец… В следующее мгновение окружающий мир взорвался.

Огонь. Дым. Град камней и колючего мелкого гравия.

Джордан высвободился из объятий Маккея, однако остался на четвереньках, жадно хватая ртом воздух, и попытался вновь обрести ясное сознание. Он ожидал, что в любую минуту из клубов дыма выскочат барсы, однако тоннель содрогнулся и исчез под лавиной камней, навсегда запечатавшей в глубинах горы и кладбище костей, и обоих хищников.

— Сколько противопехотных мин ты использовал? — задыхаясь, спросил у товарища Джордан. Грохот взрыва по-прежнему отдавался в ушах звоном.

— Всего одну. Мне не хватило времени выкопать еще пару-тройку штук. Да и этой одной вполне хватило.

Огромная темная масса окутанной дымом Шар-э-Голголы продолжала подрагивать. Джордан представил себе, как обломки камня заваливают подземную пещеру. Среди развалин, подняв в воздух клубы дыма и фонтаны обломков, прогрохотали еще несколько взрывов.

— Это от первого взрыва сдетонировали остальные мины, — пояснил Маккей. — Сержант, нужно поскорее уносить отсюда ноги.

Джордан не стал спорить, лишь мрачно посмотрел на развалины.

Они вернулись в крытый соломой дом. Им навстречу, прихрамывая, вышел Купер. Половина лица капрала была залита кровью.

— Что случилось? — спросил Джордан. Прежде чем тот успел ответить, он заглянул внутрь дома.

Какого черта?..

Его пронзила тревога за маленькую девочку.

— Как только ты вошел в пещеру, девчонка моментально юркнула в окно и скрылась. Я пытался догнать ее, но этот чертов профессор, как безумный, вцепился в меня и завопил: «Пусть уходит! Пускай демоны заберут ее!» Этот парень с самого начала показался мне чокнутым. Гнилой тип.

— Где они сейчас?

— Не знаю. Я только что пришел в себя.

Джордан пулей вылетел из хижины. Снег уже успел скрыть следы беглецов, но он все-таки сумел разглядеть отпечатки маленьких ног, которые вели куда-то на запад. Профессор, судя по всему, скрылся в восточном направлении. Значит, они разбежались в разные стороны.

Рядом с ним возник Маккей.

В следующий миг откуда-то издалека донесся приглушенный стрекот. Это, сверкая огнями, им на помощь из Бамиана спешил вертолет, напоминая мотылька, храбро устремившегося на пламя свечи. Рейнджеры наверняка услышали грохот взрывов.

— Отлично, — проговорил Маккей. — Вот и кавалерия мчится на подмогу.

— Что будем дальше делать, сержант? — спросил Купер.

— Пусть кто-нибудь другой ищет этого профессора, — ответил Джордан. Внезапно его охватила злость. Но, как ни странно, именно она подсказала, что ему делать дальше; помогла вновь сосредоточиться на главной задаче. — А мы пойдем искать девчонку.

Спустя три дня я сидел в своем уютном кабинете в здании Афганской полицейской академии. Все документы были разложены по папкам и подшиты, дело закрыто.

Вина за события той ночи была возложена на одну-единственную находку среди руин Шар-э-Голголы: истекавший откуда-то глубоко из-под земли газ. Газ этот был углеводородным соединением под названием этилен, которое, как известно, способно вызывать галлюцинации и состояния, близкие к трансу.

Мне вспомнилась моя собственная растерянность, то, что, — как мне казалось, — я видел перед собой в эти минуты. То, чего мне совсем не хотелось видеть. Но ведь ничего подобного в реальности не было, да и быть не могло. Все это мне лишь привиделось. Виноват во всем этот самый газ.

Научное объяснение меня устраивает. Ну, или, по крайней мере, я ничего не имею против. Кроме того, репортеры объясняли странное, агрессивное поведение барсов тем же самым: мол, животные надышались дурманящим газом.

Прояснились и другие вещи.

Профессор Этертон был найден в миле от руин Шар-э-Голголы — босиком, с безумными глазами, сильно пострадавший от переохлаждения. Дело кончилось тем, что он потерял практически все пальцы на ногах.

Маккей, Купер и я всю ночь занимались поисками девочки и в конечном итоге нашли ее в неглубокой пещере, целой и невредимой, и, главное, теплой, закутанной в мою куртку. Я был благодарен судьбе за то, что нашел ее, а также самому себе, что мне хватило выдержки довести поиски до конца. Кто знает, вдруг в один прекрасный день я все-таки вернусь на поля родной Айовы.

Девочка ничего не помнила про то, что случилось среди руин. Впрочем, это даже к лучшему. Я отвез ее к врачу, после чего передал родственникам в Бамиане, полагая, что на этой истории можно поставить точку.

Однако пещера, где мы ее обнаружили — недалеко от тех самых руин, — оказалась не чем иным, как входом в небольшую крипту. Внутри покоились останки молодого мужчины, похороненного вместе с оружием и в богатой одежде монгольского воина благородного происхождения. Сейчас полным ходом ведутся генетические исследования, призванные определить, не принадлежат ли эти останки внуку Чингисхана, отправленному с миссией к царю Шар-э-Голголы, который несколько веков назад вероломно убил посланника, что повлекло за собой цепь событий, закончившихся падением цитадели.

То, как умер этот молодой человек, не дает мне этим зимним утром встать из-за рабочего стола, и я сижу, глядя на горы папок с нашими отчетами, и по-прежнему задаюсь тревожными вопросами.

Если верить рассказам Этертона, тот царь династии Шансабани убил жениха своей дочери, отрубив ему голову, после того как узнал, что они задумали бежать. У монгольского тела в гробнице головы не было.

Могли ли посланник и жених быть одним и тем же лицом? Могла ли царская дочь влюбиться во внука Чингисхана? Могла ли трагическая любовь привести к кровопролитию, которое за этим последовало? Почему-то принято думать, что любовь ведет только к хорошему. Неправда, порой она ведет к страшным вещам. При этой мысли я начинаю машинально крутить на пальце обручальное кольцо и, поймав себя на этом, говорю «прекрати!».

Не знаю почему, но, пока я сидел у себя в кабинете, раскладывая по папкам отчеты, мне вспомнились кое-какие новые подробности. Например, Азар сказал мне, что барсы были символом династии Шансабани. Или другое — Фаршад крикнул, будто девочка одержима джинном и что ее преследуют демоны.

Что, если он был прав? Что, если что-то вырвалось на свободу из открытой могилы? Что, если в девочку вселился дух давно умершей принцессы, в надежде, что живой человек приведет ее к давно потерянному возлюбленному?

Что, если эти барсы, символы царской власти, принадлежали ее отцу, все еще пылавшему гневом и мщением, и он хотел с их помощью затащить ее в подземелье, чтобы она увидела таящиеся под Шар-э-Голголой ужасы? И в конечном итоге что, если взрывы вновь запечатали пещеру и перезахоронили тело вместе с костями барсов, отчего призрак разъяренного царя вновь пустился преследовать дочь?

Или же это были обыкновенные хищники, которыми двигал самый обыкновенный голод, а ядовитый газ, проникший в их новое логово, лишь подогревал их агрессивность?

А те голоса? Неужели это были кошки? Я так и не смог найти второго бактрийского ученого, поэтому эти странные, потусторонние звуки перевел для меня сам профессор. Кто знает, может, он слегка двинулся рассудком из-за гибели своих коллег или же на него тоже подействовал газ, просачивавшийся из раскопа.

Я покачал головой, тщетно пытаясь остановить выбор на одном из двух. Либо на разумном, логическом объяснении, либо на потустороннем, мистическом. В целом я склонен к первому.

Наверно, все эти мысли были остаточным эффектом воздействия газа, которым я надышался в пещере. Но стоит мне вновь вспомнить слова профессора, как я лишаюсь былой уверенности. Там, в горах, происходят диковинные вещи, в которые с трудом верится, когда сидишь в городе.

Поток моих мыслей прерывает стук в дверь, и я мысленно благодарю судьбу.

Входит Маккей и делает шаг к моему столу. В руках у него листок.