Ричард Длинные Руки — виконт - Гай Орловский

Рядом со мной незнакомый рыцарь сказал возбужденно:

— Как он его, а?.. Съехались лучшие бойцы, сэр!.. Вон готовится молниеносный сэр Тотент, сейчас выступит сэр Мигуэль, а за ним обещано появление самого барона Орсона де ля Берга…

— Это тоже герой?

Он посмотрел на меня как на обиженного Богом.

— Сэр Орсон за это лето выиграл три турнира!

Я кивнул, хотя при том, что турниры местного значения устраиваются каждые две недели, победы в трех турнирах — еще не чемпионат мира.

Победивший рыцарь вернулся в свой угол ринга, в смысле, на край своей половины поля, бросил вызов еще кому-то, дождался противника. Снова бешеный галоп друг другу навстречу, страшный грохочущий удар. Один вылетел из седла, как будто вышибли гигантской битой, а второй, выронив копье и поводья, откинулся на круп. Конь галопом несся вдоль заборчика, рыцаря подбрасывало, он явно потерял сознание, однако каким-то чудом держался, раскинув руки, словно канатоходец. Конь доскакал до конца разделительного забора, навстречу бросились оруженосцы, слуги из числа тех, которые выделены королем, устроителем турнира, для простых рыцарей, у которых нет ни слуг, ни оруженосцев.

Рыцаря стащили наземь, пытались снять искореженный страшным ударом шлем…

— Значит, — спросил я с интересом, — этот не выбыл?

— По правилам нет, — ответил рыцарь, — но вряд ли оправится после такого жестокого удара.

С победителя, одержавшего такую трудную победу, все-таки содрали шлем, я увидел залитое кровью лицо и тут понял, что это и есть сэр Смит.

— Простите, — сказал я с беспокойством, — это мой друг, побегу, скажу ему пару слов…

— Передайте от нас, что он дрался хорошо!

— Обязательно, — пообещал я.

Глава 15

Сэра Смита вынесли за ограду, я уплатил дюжим простолюдинам, они с великой охотой отнесли рыцаря в дубовую рощу, куда доносится лязг, ржание коней и даже яростные крики, но схватки не видно. Сэр Смит постанывал сквозь зубы: помимо удара в голову ухитрился получить еще и рану в бок. Единственное, что утешало, — это победа над двумя не самыми бедными рыцарями. Во всяком случае, ему достанутся два превосходных коня…

— Вы видели, какие кони, сэр Ричард? Что за кони. Я в своем медвежьем крае таких никогда не видел!.. Можно сказать, только из-за этих коней и дрался… Черт…

Он лежал на спине, весь избитый, голова и лицо в крови, в боку кровавая рана, от нее можно и ласты склеить, но в глазах огонь и жажда снова вскочить на коня. Пес осторожно лизнул бедолагу в щеку, лег рядом и горестно вздохнул.

— И доспехи хороши, — поддакнул я. — У второго под панцирем еще и миланская кольчуга, а миланским, как вы знаете, цены нет…

Он кивнул, поморщился, застыл, пережидая боль то ли в затылке, то ли в висках. Я поколебался, сказал осторожно:

— Сэр Смит, мне дано право помогать живым существам. Я могу помочь вам залечить все раны за сегодня, но, такова уж природа, ничего не дается даром… вы должны пообещать, что откажетесь чертыхаться на каждом шагу!

Его глаза заблестели, чуть было не сказал что-то крепкое, затем помрачнел.

— Сэр Ричард, это слишком большой обет! Боюсь, не для моих слабых плеч. Ведь помимо этого турнира есть и еще какая-то жизнь на свете?

Я подумал, вздохнул.

— Ладно. Вы клянетесь не чертыхаться до конца этого турнира. За это я сегодня же подниму вас на ноги. Иначе лечение не получится! Вся наша жизнь такова: что-то за счет чего-то.

Сэр Смит поколебался еще, наконец с великой неохотой кивнул.

— Даю слово.

— Вот и славно, — ответил я. Возложил на него руки, сосредоточился. На короткий миг в груди похолодало, зато сочащаяся из раны на голове рыцаря кровь загустела и застыла, даже высохла. — Вот и все.

Он вскинул брови, прислушался. Глаза распахнулись в великом удивлении, рывком вскочил, согнул и разогнул руки, ощупал бок. Глаза стали круглые, как блюдца.

— Вот это да!.. Нет, паладином быть не так уж и хреново. Сэр Ричард, мне кажется, вы меня малость надули… Да где там малость!

— В чем же?

Он покачал головой, глаза полные укоризны.

— За одну минуту лечения я должен следить за каждым словом целую неделю?

— Можно лечить целую неделю, — ответил я хладнокровно. — Это квалификация, сэр Смит! Лечение у профессора стоит дороже, чем у его уборщицы.

Он содрогнулся.

— Нет уж, нет уж, только не неделю! Я надеюсь еще кого-нибудь завалить. Хотя, конечно, когда придется следить за каждым словом, это будет намного труднее.

— Главное не победа, — сказал я лицемерно, — а участие.

Сэр Смит помчался в сторону турнирного поля галопом, почти карьером, я повернулся спиной к турнирному полю и поехал в сторону города. Пес понесся рядом, делая гигантские скачки и пытаясь поймать то пролетающих воробьев, то даже бабочек.

Народ поглядывал пугливо, но никто не вскрикнул, самим стыдно обнаруживать страх перед такой веселой, хоть и крупноватой собакой. И хотя мы двигались неспешно, догнали большую группу роскошно одетых вельмож в цветах королевского двора. На меня посматривали недружелюбно, я сделал вид, что никого не замечаю, послал коня вперед, поравнялся с повозкой, из окошка выглянула леди Алевтина, пышная и румяная, как крылатая дева, что в состоянии поднять павшего воина в полных доспехах и унести в небеса. Это не коня на скаку, это почти слона…

Повозка осталась позади, я догнал головной отряд, где король Барбаросса говорил гулким недовольным голосом архиепископу, он, к моему удивлению, вполне пристойно сидел на коне:

— Я понимаю ваше желание облагородить наше общество…

— Кто не желает, Ваше Величество? — ответил архиепископ Кентерберийский.

Барбаросса покачал головой.

— Я расположен к герцогу Валленштейну, мы с ним однажды красиво разгромили сколотян и до заката гнали их, убивая, как скот… Но мне не очень нравится попытка южан протолкнуть закон… пусть даже пока не закон, а правило: на турнир допускаются только рыцари, у которых не меньше трех поколений благородных предков. Во-первых, это резко сократит количество участников. Во-вторых, скажу по опыту, самые яростные бойцы как раз из первого поколения… Именно они добывают право на благородство на кончике меча! Это они за подвиги становятся рыцарями, получают земли, крестьян, владения, титулы. А их дети могут идти по отцовским стопам, могут не идти…

Архиепископ кивнул.

— У меня тоже симпатии к этим… первым. По крайнем мере, сами заработали право на титул, а их дети пользуются уже готовеньким. Однако же, Ваше Величество, первые, так будем называть, обычно грубы и неотесанны. Это пока еще вчерашние мужланы, что отличаются от других мужланов силой и отвагой, умением и желанием сражаться, но их манеры… гм… не согласны? В то время как детей и внуков уже воспитывают в благородном духе. Вы же не сравните по галантности и учтивости герцога Валленштейна и маркграфа Руделя, у которых по семь поколений благородных предков, с неотесанными сэрами Тотенком и Цегенлофтом?