Ричард Длинные Руки — виконт - Гай Орловский

— На такой турнир обязательно прибудет и наш враг. И помимо схватки на копьях и мечах будет еще более жестокая на незримом рыцарям уровне. Значит, даже не стал скрывать лик, хотя мог бы прибыть в обличье рыцаря, купца или простолюдина. Впрочем, личина рыцаря не годится, слишком привлекает внимание, простолюдина не везде пускают, а вот купцом мог бы… Хорошо, я приставлю к нему двух-трех молодых монахов, чтобы проверили твои слова, сын мой, проследили за ним, выяснили… Господь даровал вам, сэр Ричард, чуткость, вы учитесь понимать и видеть душу человека, а это драгоценный дар! Он приходит к немногим, да и то в глубокой старости, когда начинаешь по-настоящему понимать людей, но изменить уже, увы…

Брат Кадфаэль задвигался, вздохнул, мне показалось, что с завистью, сказал тихо:

— Брат паладин говорил, что старые книги читал!

Глаза отца Давида блеснули жадным огнем.

— Старые? Где? Какие?

Я развел руками, неловко обманывать этих библиофилов, сказал покаянно:

— Это было давно, в детстве. И то не столько читал, сколько мне читали, долбили, вбивали в голову, а я еще и отбрыкивался. Я даже не скажу, что книги старые… Скорее, книги старых, умудренных жизнью мудрецов. В нашем королевстве принято, чтобы учились не столько на своей дурости, а на ошибках других.

Он помолчал несколько минут, пытливо вперив в меня острый, как шило, взгляд. Не знаю почему, но у меня возникло и не уходило некоторое время ощущение, что я повис над пропастью и в воле этого инквизитора дать мне упасть или не дать. Наконец он вздохнул коротко, в голосе прозвучала странная нотка:

— Не читайте старых книг, брат паладин. Это опасно.

— Да, — согласился я, — видел по дороге, что стало с теми, кто начитался…

Он покачал головой.

— То простая опасность, когда неведомый огонь пожрет тебя во мгновение ока, а я говорю о настоящей… старые книги могут забрать душу. Ты станешь Другим. Этого берегись больше.

Третий монах, брат Адам, все это время не двигался с места, даже не шевелился, капюшон надвинут на лицо, вижу только нижнюю челюсть, но, чтобы взглянуть мне в лицо, ему пришлось так задрать голову, что капюшон свалился на плечи, открыв роскошную серебряную шевелюру. Борода подстрижена аккуратно, лицо коричневое от старости и глубоких морщин, но выцветшие от старости глаза взглянули остро и умно.

— Это сэр Ричард, — назвал меня Кадфаэль почтительно, — благородный рыцарь, но главное — паладин Господа!

Монах кивнул, не отрывая от меня острого взгляда.

— Я из ордена святого Доминика, — назвался он. — Смиренный монах, служитель Господа. Прислан братством на этот турнир… ибо нас он тоже интересует.

— Будете участвовать? — поинтересовался я.

Он улыбнулся одними глазами.

— Уже участвуем.

Мы обменялись понимающими взглядами. До того как сходятся армии, сперва работает разведка, потом — отдельные агенты «с правом убивать», затем целые диверсионные группы. Он все еще внимательно всматривался в мое лицо, оглянулся на отца Давида, тот кивнул. Мне показалось, что они о чем-то переговорили, не произнося ни слова.

Отец Давид сказал почтительно:

— Рыцари часто дают весьма странные обеты… Сэр Ричард воспользовался правом путешествовать инкогнито. Сейчас времена в самом деле чересчур неспокойные.

Смиренный служитель Господа по имени Адам заметил кротко:

— Возможно, в положении сэра Ричарда ничего лучше и не остается.

Я насторожился, не люблю тайн, и так их слишком много, спросил с подозрением:

— Что это значит?

— Если судить по вашим скулам и форме бровей, вы принадлежите к роду Первого Короля, благородный незнакомец, скрывшийся за именем Ричарда Длинные Руки.

— Плюс характерные надбровные дуги, — добавил отец Давид.

— Да, — согласился брат Адам, — плюс надбровные дуги… Вы не замечали, что у всех встречаемых вами они несколько… иные? Дело в том, что все эти многочисленные народы ведут корни от единственной семьи Ману, так его звали, он первым после последней войны магов сумел пересечь океан и поселиться в опустошенных землях. С ним прибыли только его семеро сыновей с женами да три его жены. От них и пошли все нынешние народы, племена, возникли села, города, а затем и королевства…

Я спросил с жадным любопытством:

— Значит, такие, как я, остались за океаном?

Оба помолчали, брат Адам покачал головой.

— Сомневаюсь. У вас иной формы губы, подбородок, а таких высоких скул вообще не встречается в описаниях! Вы как будто вернувшийся из ада… или из рая, здесь мнения богословов расходятся, Первый Король или его прямой и достаточно близкий потомок.

Представляю, мелькнуло у меня в голове ошалелое, что за бури здесь прокатывались. Если обнулялись целые расы и народы с их характерными особенностями. Я совсем не вижу негров, китайцев, арабов, как будто атомные бури сожгли полностью все их земли. Нет, тогда бы уцелели те, кто задолго переселился в другие страны и на другие континенты… Разве что применялось генетическое оружие? Выкашивающее целые народы по генетическим особенностям?

Тогда, мелькнула мысль, у всего населения планеты ослаблен или неполон, как правильнее сказать, генокод. Может быть, потому на меня и не действует магия, раз внутри меня есть то, о чем ни маги, ни ученые этого мира не знают и знать не могут?

— Ладно, — сказал я наконец, — встретимся на турнире. Будем держать связь. Чует мое сердце, мы друг другу понадобимся.

Монахи откланялись, ушли, уводя с собой и Кадфаэля. Тот сказал на прощание успокаивающе, что знаниями о Древних Королях обладает лишь брат Адам да еще, возможно, двое-трое в их ордене, а так никто не заподозрит во мне потомка Древних Королей.

Ни хрена себе, подумал я тревожно. Я вообще скрывать не собирался. Здесь меня никто не знает… Да и в тех местах, где я побывал, я не очень-то ронял лицо, как говорят на Востоке.

Сэр Смит уже наверняка жрет в три горла, я поколебался, но быстро направился в конюшню. Зайчик встретил меня тихим ржанием.

— Привет… арбогасту, — сказал я.

Зайчик посмотрел на меня солнечными глазами и снова тихонько ржанул. Мне показалось, что он старается что-то сказать, но, увы, у нас слишком разные системы опознавательных знаков. Зато с Псом они обнюхались и как будто о чем-то быстро переговорили без примитивной вербалистики. Я подошел, погладил, поцеловал в теплые замшевые ноздри.

— Что ж ты не признавался, — упрекнул я, — что ты еще и арбогаст?.. Ладно-ладно, это я так. Шучу. Я ведь тоже кто только ни есть, начиная от петуха без перьев и кончая тварью дрожащей… если, конечно, исследования не продвинулись дальше и не придумали, как обозвать еще круче и противнее.