Призвание – опер - Вячеслав Жуков

На заднем сиденье лежала кожаная куртка. Федор взял и ее. Сразу определил, немного не по размеру, ведь Шнырь меньше ростом, и куртку возил скорее всего для того, чтобы не испачкать сиденье, когда занимался любовью в машине. Но Федор не побрезговал. Его пиджак с левого бока весь залит кровью, и щеголять в нем по улице уже не будешь. Любой постовой обратит внимание. Да и перед людьми стыдно.

Оставив машину, он побрел по улице, припоминая все те закоулки, через которые его вел старик. Бомжи уважительно называли того по отчеству – Дмитричем. Теперь Федору понадобится его помощь.

Пришлось побродить по закоулкам, прежде чем он нашел пятиэтажку.

Отыскав старый дом и поднявшись на четвертый этаж, Федор постучал в дверь. Шесть раз, как тогда Дмитрич. Услышал осторожные, крадущиеся шаги, а потом голос самого старика Дмитрича.

– Кто? – хрипловатым голосом спросонок спросил бомж.

Федор догадался, что поднял старика с лежанки.

– Открой, Дмитрич. Это я, – сказал Федор, чувствуя слабость в ногах.

Старик узнал его по голосу, отодвинул тяжелый засов. А как только Федор вошел, заорал в полумрак квартиры:

– Скорее ко мне!

Федор закрыл глаза. И, падая на пол, слышал топот ног по дощатому полу. Потом почувствовал, как его подняли и понесли в комнату, положили на старый промятый диван, на котором он спал в прошлый раз.

И тут же незнакомый грубоватый голос произнес:

– Посвети сюда. На рану.

– Мать твою ети, – изумился кто-то рядом. – Да он весь в крови. Куда ж вы его на постель-то? Обмыть бы сначала надо. Перепачкает все.

– А ну, тащите мне ведро с водой, – приказал кому-то Дмитрич.

Федор слышал голоса, но глаза открывать не хотел. Вместе с болью чувствовал адскую усталость. Хотелось забыть про все и заснуть.

Бомжи воспользовались принесенной аптечкой и после того, как смыли кровь с раны, оказали Федору необходимую помощь.

Старик Дмитрич проявил недюжинные способности медработника и умело наложил ему повязку, прикрепив ее к телу пластырем.

– Ничего. Дня через четыре подживет, – со знанием дела сказал старик, и никто из присутствующих бомжей не решился с ним спорить. – Рана пустяковая. А он молодой, здоровый.

На этот раз в квартире оказалось двенадцать бомжей и среди них три женщины. В отличие от мужиков, они страдали бессонницей. Сидели в кухне, плотно занавесив окно, чтобы их не обнаружили с улицы, пили водку и о чем-то разговаривали.

Открыв глаза, Федор слышал их негромкие голоса. Но прислушиваться к смыслу разговора не стал. Не его это дело. Своих проблем выше крыши. А женщинам да под водочку всегда есть о чем поболтать.

Вошел Дмитрич, сначала наклонился над Федором, посмотрел, убедившись, что тот не спит, сел рядом. Чтобы не будить спящих бомжей, прошептал:

– Не спится?

– Так, сначала вырубился, а теперь проснулся и заснуть не могу, – ответил шепотом Федор. Теперь, после оказанной помощи, боли почти не чувствовалось. Лишь незначительное жжение. Скорее всего от йода. Но его терпеть можно. Да к тому же в качестве обезболивающего ему поднесли целый стакан водки. И лекарство помогло.

Старик явно что-то хотел сообщить. Федор догадался и спросил:

– Что-то случилось?

Дмитрич махнул рукой, что, мол, тут может случиться. Не вытерпел и предложил:

– Не хотите послушать, что рассказывает наша Тамарка? Интереснейший случай. Уверяю, вас он заинтересует, – настаивал старик.

Федора с самого начала удивляла манера Дмитрича культурно выражаться и без мата, что заметно отличало его от остальных бомжей. Он, как и Федор, казался среди этого непромытого, рычащего друг на друга и гудящего сброда случайным человеком. Хотя считался у бомжей за главного. И его слово было тут законом.

– Тамарка вчера удрала из больницы. Знаете, что она рассказывает?

Федор покачал головой.

– Откуда же мне знать? Не знаю.

– А вы вот послушайте, – сказал старик уже громче и не стал дожидаться, что ответит Федор, позвал женщину: – Тамара! Иди сюда.

Прихрамывая на левую ногу, в комнату вошла женщина лет сорока, в брюках и темной кофточке, небрежно надетой на голое тело. В широкий растянутый вырез были видны ее обвисшие груди. Но это нисколько не смущало женщину. Она сначала поглядела на лежащего на диване Федора, и взгляд ее сделался кокетливым. Потом глянула на сидящего рядом старика Дмитрича. Уж не стриптиз ли тут задумал старый? Случалось с Дмитричем и такое, когда переберет лишнего. Хочется полюбоваться на обнаженное женское тело. Много старику не надо. Посмотреть, погладить.

– Чего хотел-то, Дмитрич? – спросила женщина, готовая сию минуту сбросить кофту. И блудливый ее взгляд опять уперся в Федора. Понравился ей мужик. Только не похож он на бомжа. Надо будет расспросить у Дмитрича, кто он и откуда взялся.

– Присядь, Тамара, – сказал ласково старик и чуть подвинулся, уступая женщине место поближе к Федору.

«Неужели минет заказал новенький?» – обрадовалась бомжиха и села. Уважит его Тамарка за небольшую плату. Может, и за стакан.

– Тамара, расскажи, из-за чего ты удрала из больницы? – попросил Дмитрич, уставившись на свою любовницу.

У Тамары сразу пропало все настроение. Неужели только за этим звал, старый козел? Вот дурила. Бабы там водку допивают.

– Да чего сто раз повторять одно и то же? Язык скоро отвалится, – запротивилась женщина. Но Дмитрич настойчиво повторил:

– Расскажи. Человеку интересно знать. А язык твой не отвалится. Не такое выдерживает. Рассказывай, говорю. Не заставляй меня злиться, – произнес старик уже без намека на шутку.

– Ладно. Только ты не ори на меня, – огрызнулась женщина и повернулась к Федору. – На Ярославском мне Трошка ножом ударил прямо в ляжку. Пристал, скотина. А я возьми и отошли его куда подальше. Так он ножом…

Федор улыбнулся, а Дмитрич строго заметил:

– Тамара, это можешь пропустить. Расскажи, что в больнице было.

Женщине не понравилось, что старик вздумал ее перебивать, и она осмелилась повысить на него голос:

– Ты лучше не наезжай, старый! А то и вовсе ни слова не услышишь. Понял? Просил рассказать? Так я по порядку все. Чтоб понятней.

Дмитрич хмыкнул и многозначительно поглядел на Федора, как бы говоря, ну, что ты будешь делать с этой бабой. А Тамара и вовсе отвернулась от него. Рассказывала только Федору:

– Ну, отвезли меня в больницу. Положили в хорошую палату. Четыре бабы нас там было. Мне понравилось. Житье неплохое. Зря говорить не буду. Постель чистенькая. И жрачка что надо. Правда, водки нету. Но это ладно. Без этого я перетопчусь. Главное, ногу мне заштопали хорошо. Быстро так подживает. Только я притворяюсь. Болит, говорю, проклятая. А куда мне торопиться-то? К этому старому обормоту, – чуть покосилась она на Дмитрича и продолжила: – И что ты думаешь? Заходит в палату врач и два санитара. Рожи откормили, аж кожа на щеках лоснится. Берут меня вместе с кроватью и выкатывают в коридор. А на мое место кладут какую-то целку. Блатная, видать. Врачи возле нее так и бегают. Мамаша, мымра, видно, денег врачам отвалила. У этой целки, видишь ли, ранение. Какой-то мудак ей из пистолета в грудь пальнул. Мы еще с бабами смеялись. Титьки у нее вот такие, – поднесла женщина руки к своей плоской груди, – каждая с трехлитровую банку. Такую сиську и пуля не пробьет. Да и повезло ей. Кулон был на груди. И пуля прямо в него попала. Жалко, – вздохнула женщина, замолчав. Видела, с каким вниманием ее слушает новенький.

А Дмитрич не понял и спросил:

– Чего тебе жалко?

– Кулон. Золотой он. А теперь с дыркой носить не будешь. Некрасиво. Сама-то она, как картинка. Красавица. А кулон с дыркой.

Федор чуть приподнялся с дивана. Сердце бешено колотилось от волнения. «Неужели?..» – Он боялся, что ошибается.

– А вы не знаете, как ее зовут?

Женщина фыркнула.

– А чего тут знать? Мать ее Дашуткой называла. Ну и имечко. Тьфу ты! Прости господи. Какая графиня. Дарья! Мы тоже не хуже, а, Дмитрич? – Она обернулась и подмигнула старику. – Тоже умеем подмахивать не хуже всяких графинь. Правда, Дмитрич?

Старик укоризненно покачал головой.

– Тамарка, накажу, – пригрозил он. – Язык не по делу распускаешь. Видишь, человек интересуется той девушкой.

– А чего интересоваться-то? – обиделась Тамарка. – Лежит она в хорошей палате, на моем месте. Поправляется. Жопу наедает.

– Подождите. Дашутка. Даша? А фамилию ее вы не знаете? – спросил Федор, плохо веря во все, что рассказывала бомжиха. В голове не укладывалось, как такое может быть. Ведь он ее уже похоронил. А Даша, оказывается, жива. В больнице. А Федор и не знал.