Кругосветное путешествие юного парижанина - Луи Буссенар

Тут он резко потянул замок одного из орудий. Тяжелая деталь легко подалась, и замок раскрылся…

— Что я говорил, канониры!.. Разбойники, сунувшие взрывчатку в уголь, заложили в затворы стопорные клинья. Замок не закроется, а орудие готово к бою. Снаряд в стволе, спусковой шнур на месте… Выстрел — и орудие разорвало бы, как на «Сюффрене»!.. Нельзя терять ни секунды… Человека быстро на правый борт, предупредить других!

Слишком поздно!..

— Огонь всем бортом!.. Правый!.. Огонь!.. — прогремел голос капитана.

— Стой! — воскликнул главный канонир. — По правому борту нельзя, нужно сначала…

Он не успел договорить… Батарея громыхнула. Но вместо привычного хлопка артиллерийского выстрела раздался глухой свистящий звук, напоминающий детонацию[222] на артиллерийском складе, если там произойдет взрыв.

Опытный моряк оказался прав; преступная рука повредила подвижные части затвора; детали, запирающие ствол с казенной части, не выдержали давления газов, образовавшихся при сгорании пороха. Подумать только, какое количество пороховых газов возникает при воспламенении заряда, способного послать снаряд весом от ста пятидесяти до двухсот килограммов на расстояние в десять километров!

Рухнули переборки, разорванные неодолимой титанической силой. Через пробитую брешь едкий дым заполнил межпалубное пространство.

При виде нового несчастья раздались крики ярости и отчаяния. На палубе неподалеку от батареи оказалось десять убитых и раненых. Орудия были выведены из строя.

Тело одного из наводчиков, голову которого разбило отскочившим орудийным замком, непрестанно подергивалось в конвульсиях. Из-под разорванного воротника лились потоки крови. Множество матросов орудийной прислуги корчились от невыносимой боли. Взрывом раздробило кому руки, кому ноги…

Это несчастье нанесло огромный урон крейсеру и воспрепятствовало оказанию помощи обреченному пакетботу.

Несмотря на богатый морской опыт, на моментально принятые меры, капитан не смог ни предотвратить, ни тем более исключить подобные несчастья. Чьи сила, храбрость, решительность могли бы выстоять против предательства?

Позор и возмездие предателям!..

Беспомощный, похолодевший от ужаса несчастный офицер, стоя на мостике, беззвучно рыдал.

Проклятиям морских пехотинцев с «Эклера» вторили вопли пятисот обезумевших пассажиров «Вилль-де-Сен-Назера».

Морской разбойник, влекомый неодолимой силой, нанес удар в незащищенный борт прямо по ватерлинии!..[223] И в образовавшуюся брешь тотчас хлынули потоки воды. А корабль-бандит быстро дал задний ход.

Трансатлантический пароход встал. Он получил смертельный удар. Огни в машине погасли. Водонепроницаемые переборки рухнули и стали бесполезны. Судно потеряло управление и медленно пошло ко дну.

— Шлюпки на воду!.. — скомандовал капитан «Эклера», потрясенно наблюдая за разворачивавшейся драмой.

Большая шлюпка, крупный катер, большой и маленький ялики скользнули в воду и ринулись изо всех сил к пакетботу, издававшему, казалось, предсмертные хрипы.

Вода заполняла все пространство корабельных помещений. Корабль дрожал, как в лихорадке, мачты в воздухе раскачивались, словно подрубленные у основания.

На палубе в это время образовалась отвратительная свалка обезумевших людей. Им не хотелось умирать… Богохульства звучали громче, чем молитвы отчаявшихся… Кое у кого помутился разум, и эти люди бросались в море, ускоряя на несколько секунд наступление фатального исхода. Другие кидались в переполненные шлюпки.

Тут-то и проявились низменные черты характера многих. Скупцы судорожно сжимали свои сокровища и торговались с членами команды, покупая спасение. Полные сил мужчины в панике сбивали с ног стариков и детей. Матери бросали отягощавших их малюток и прыгали в шлюпки.

Но были там и проявления благородства. Родные, друзья героически помогали немощным и давали шанс выжить.

Пароход вдруг рывками заскользил по воде, как по растрескавшемуся льду, затем с умопомрачительной быстротой два или три раза повернулся вокруг своей оси, судорожно подпрыгнул и ушел под воду с душераздирающими воплями обреченных.

В месте погружения образовалась огромная воронка, поглотившая и переполненные шлюпки. Спустя мгновение поверхность моря вновь стала гладкой, словно бы не здесь только что свершилось гигантское человеческое жертвоприношение.

Большая шлюпка с «Эклера» быстро шла на веслах. Крейсер двигался вслед, хотя и медленно, поставив дополнительные паруса; ветер дул слабый и, к несчастью, встречный.

Яркий свет с крейсера высвечивал на поверхности вод последних несчастных, вцепившихся в обломки судна. Их одного за другим подбирали, обессилевших, едва переводивших дух.

Переполненная шлюпка погрузилась почти до краев в воду.

Что, если, набрав воды, она пойдет ко дну?

Старший шлюпки решил спасаться вплавь и, подняв руку для гребка, наткнулся на плавающий круглый деревянный брус.

— Тысяча чертей! — сказал он. — Открылся шлюпочный люк![224] Пропали!.. Я выгрызу сердце тому негодяю, кто его поломал!

— Сюда! Спасите! К нам! — кричали в отчаянии люди. Катер с тремя моряками «Эклера» приблизился к тонущей шлюпке и с огромной скоростью пронесся мимо.

Командир крейсера, видя, как судно удаляется в открытое море, приказал остановиться. Но экипаж катера не подчинился.

Сомнений больше не было: эти трое — предатели, которые взорвали машину, повредили замки артиллерийских орудий.

— Огонь по катеру!.. Огонь!.. — скомандовал капитан второго ранга.

Прозвучали выстрелы из ружей…

Внезапно над морем вспыхнул свет: прилетевший со свистом снаряд разорвался над местом кораблекрушения.

Другой снаряд разбил электрическую установку крейсера, оставались лишь регламентные огни правого и левого борта, а также белый огонь на фок-мачте[225].

Страшный морской разбойник не нуждался, по-видимому, ни в парусах, ни в паре и имел на борту мощную артиллерию.

Зловещий корпус бесшумно скользил по волнам, катер подошел к нему, и трое ускользнувших от пуль матросов «Эклера» в мгновение ока поднялись по кормовым снастям на борт.

Через несколько минут судно-бандит снова ринулось на крейсер, но тот увернулся от удара, выставив вперед водорез.

Атака сорвалась. Тогда, из чистой бравады, «корабль-хищник» прошел еще метров тридцать, готовясь якобы к атаке, затем резко развернулся и помчался прочь со скоростью экспресса.

И вот над водой пронзительно и отчетливо разнеслось одно слово:

— Сантьяго!..

ГЛАВА 3