Я был в расстрельном списке - Петр Филиппов

Как преодолеть пассивность россиян? Можно ли принуждать людей жить по-человечески? Наверное, можно. Мы же принуждаем вора не воровать, а прохожих не мусорить. А разве нежелание обустраивать свой город, избирать для этого достойных представителей не есть особого вида правонарушение? Ведь не случайно в Бразилии и Австралии штрафуют за неучастие в выборах. А если пойти дальше и оставлять жителей дома без лифта, если не удается собрать их на общее собрание ТСЖ, чтобы заслушать отчет правления и принять смету на будущий год? Ведь в смете прописаны все расходы, в том числе на лифт. И если смета не утверждена, то нельзя расходовать деньги — поднимайтесь пешком. А если председатель ТСЖ без сметы включит лифт, ему лично — огромный штраф. Оставшись без лифта, жители дома быстро вспомнят о своем долге. Получается, что для наведения порядка, прекращения разворовывания общественных средств и пробуждения ответственности граждан уместно поступать, как в США: нет утвержденного бюджета любого уровня — нет финансирования, не выплачивается зарплата бюджетникам, не работают общественные службы и т. п.

Разумеется, главный институт — честные конкурентные выборы, в которых предусмотрен заявительный порядок регистрации кандидатов без какого-либо «фильтра», то есть на основе заверенного нотариусом списка подписей или внесенного кандидатом залога. Нужен эффективный судебный контроль над законностью выборов, разделение властей даже на местном уровне и все известные формы парламентского контроля. Эти институты знают все, другое дело, что у нас они отсутствуют.

Но есть и иные способы превращения господ в слуг, особенно эффективные в период между выборами. Необходимо принять законы, которые реально гарантировали бы доступ граждан к документам органов власти. На эту тему есть прекрасная монография Ольги Афанасьевой[10]. Есть и пример Эстонии, где любой гражданин за 2 евро получает в интернете полный финансовый отчет любого юридического лица! Причем эти отчеты сдаются в налоговую инспекцию только в электронном виде, умная программа не принимает те, в которых цифры не сходятся. Открыты расходы всех органов власти. Попробуйте, скройте в этих условиях откаты. А какой открывается простор для журналистов и адвокатов, защищающих общественные интересы!

Другой институт — информанты, отыскивающие случаи нарушения законов и воровства чиновников и бизнесменов и получающие за свои находки премии. В США информанты сообщают органам власти о нарушениях не столько из-за стимулов (вознаграждение составляет 10–30 % наложенного по итогам расследования штрафа), сколько исходя из понимания справедливости честной конкуренции между людьми. Дети со школьных лет не дают списывать, об использовании шпаргалок сообщают учителю. «Списывать нехорошо, это обман, а обман должен быть наказан». Все американское общество построено на конкуренции, в которой выигрывает лучший. «Если я не буду сообщать о списывающем товарище, то он обойдет меня по набранным баллам, попадет в университет, займет не принадлежащее ему место в социальной иерархии» — от этого будет страдать дело, государство, общество, а стало быть, и отдельные граждане.

Поэтому любой нарушающий законы и правила воспринимается как покушающийся на устои, сообщить о нем избранным народом властям — дело высокоморальное. В целом страна имеет гораздо более высокую нравственность, чем имел СССР, да и нынешняя Россия. В России каждый в отдельности выступает против доносов, но общество в целом аморально[11].

Есть еще один способ, о котором я уже писал, — групповые (массовые) иски[12] в защиту неопределенного круга лиц или общественных интересов. Он прочно утвердился во многих странах, прежде всего в странах с английской правовой традицией, а также в Китае и Бразилии. Такие иски хорошо работают в случаях, когда права и интересы граждан нарушены, а обращаться в суд экономически невыгодно. Если житель многоквартирного дома столкнется с жульничеством управляющей компании, он вправе самостоятельно, без общего собрания, подать иск в защиту всех жильцов дома. В случае выигрыша в Канаде он получит немалый бонус — 8 % от установленного общего ущерба.

Во всех перечисленных способах утверждения на нашей земле верховенства права предлагается опора на неравнодушных людей, которых полезно материально вознаграждать за защиту общественных интересов. Может быть, пассивные соседи позавидуют и последуют их примеру? И, как знать, может, постепенно и россиянам удастся перейти от подданнической холопской культуры к культуре гражданского участия?

«Гражданская инициатива»

Упадок общества начинается, когда человек спрашивает себя: что будет? И не спрашивает себя: что я могу сделать?

В 1996 году на выборах президента России три кандидата имели реальные шансы на успех: Геннадий Зюганов, Владимир Жириновский и Борис Ельцин. Экономический спад, неизбежный при структурной перестройке экономики, усиленный непоследовательной политикой правительства Черномырдина, вызвал в обществе рост протестных настроений. Рейтинг Ельцина стремительно падал.

Ельцина тех лет нельзя было сравнить с Ельциным начала 1990-х. Хотя в его руках оставались огромные рычаги влияния на происходящее в стране, он не спешил использовать их для противодействия становлению бюрократического капитализма «для своих». Бандиты облагали данью бизнесменов, а бизнесмены, в свою очередь, искали «крыши» у бандитов. И те и ругие крепили связи с чиновниками, в том числе и с чиновниками в погонах.

Но главное, в те годы укреплялся системообразующий стержень нового российского государства — сбор дани с податного населения. Эта дань уже тогда взималась через распил бюджетных средств, через госзаказы «своим» фирмам и откаты за такие госзаказы. Рядовые граждане ее не ощущали, они лишь платили налоги. Но дань собиралась и через банальные взятки гаишникам, таможенникам, санитарным и пожарным инспекторам и др. Подчиненные делились собранным со своими руководителями, те со своим начальством, и так — по всей бюрократической вертикали. Это было везде — и в Москве, и в Питере, и в Казани. Такова была культура нашего народа, а противостоять ей Ельцин не мог или не захотел. Сотрудники Администрации президента, которые проявляли неприятие такого направления развития страны, из нее постепенно выдавливались.

И все же самая большая вина Ельцина — в развязывании чеченской войны. Многие считают, что это удушило молодую российскую демократию. Ведь когда вместо переговоров и поиска компромисса используются танки и БТР, когда гибнут друзья и сыновья, в людях просыпаются звериные инстинкты. Тогда все оппоненты власти становятся национал-предателями, а государство — полицейским.

Как Ельцин втянул страну в эту войну? Стремясь укрепить свои политические позиции в борьбе с Горбачевым, Ельцин еще 6 августа 1990 года сказал региональным лидерам: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». 1 ноября 1991 года Джохар Дудаев, избранный президентом Чечни, подписал указ «О государственном суверенитете Чечни». Так спустя много лет отозвался приказ Сталина о насильственной депортации чеченского народа в пустыни Средней Азии. Части российской регулярной армии добровольно, без эксцессов, покинули территорию Чечни. Создав собственные вооруженные силы и снабдив их «трофейным» оружием, президент и правительство Чечни настаивали на выходе республики из состава РФ.

Не имея обустроенной границы с Россией, Чечня стала прибежищем фальшивомонетчиков, гангстеров, мошенников. Чеченцы останавливали и грабили поезда, идущие в Дагестан. Ситуация накалялась. Ельцину «слили» расшифровку телефонных переговоров Джохара Дудаева, где тот неуважительно о нем отзывался. Это вызвало у президента гнев, на переговоры он не пошел и поддался уверениям министра обороны Павла Грачева, что усмирить Чечню силой легко и просто. Он взял курс на военное решение конфликта, на удержание Чечни в составе России силой оружия. В декабре 1993 года в противовес Дудаеву был создан марионеточный Временный совет Чеченской республики во главе с Умаром Автурхановым — главой администрации Надтеречнего района Чечни. У этого ВСЧР чудесным образом появилась бронетехника.

В 1993 году мне довелось с рядом коллег выступать на президентском совете против военного решения чеченского конфликта. Но президент Ельцин остался к нашим доводам глух.

26 ноября автурхановцы начали штурм Грозного. Им помогали «добровольцы» из Таманской и Кантемировской дивизий, которые ушли со своим оружием «во внеочередные отпуска». В город было введено 150 единиц бронетехники. Но штурм захлебнулся. Официально участие кадровых военных в боях Кремль категорически опровергал. Потом был новогодний штурм Грозного. Генералы подставили солдат под кинжальный огонь чеченских боевиков, танки горели на улицах Грозного. Были ковровые бомбардировки селений, теракты по все России. Война закончилась мирным соглашением, подписанным генералом Александром Лебедем, — по сути, капитуляцией.