Вера Хоружая - Иван Григорьевич Новиков

Вера потом с интересом слушала рассказ об этой удачной операции. Но у Николая и Татьяны были моменты и поострее. Как-то они вместе с еще одним разведчиком, Иваном Якимовым, который носил кличку «Ястреб», шли по заданию в Витебск. Не раз им приходилось бывать на контрольных пунктах, и никогда полицейские не придирались: документы у разведчиков были всегда в порядке. Но на этот раз старшим полицейским стоял подлейший из подлых предателей — некий Орехов. У него был собачий нюх на партизан. Уже не раз он хватал партизанских связных, в том числе задержал и сдал в гестапо жену Ивана Якимова — Александру.

И теперь Орехов учуял что-то подозрительное. Долго он осматривал документы со всех сторон, хотел было вернуть, потом решительно сунул в карман, крикнул:

— А ну за мной!

Нагибов в одно мгновение выхватил из кармана пистолет и выстрелил в предателя. Тот рухнул на землю. В руках Татьяны тоже блеснул пистолет. Она первая бросилась на контрольный пункт, целясь в охранников. За ней бежали Нагибов и Ястребов. Охранники, увидев наставленные на них пистолеты, с криками метнулись врассыпную, оставив группу задержанных жителей Витебска, в том числе одну подпольщицу. Нагибов, Щукина и Ястребов побежали в город и скрылись там на явочных квартирах.

Народная молва разносила славу о героях. Об их дерзости и смелости ходили легенды. Вера всегда узнавала «почерк» Николая и Татьяны и всей душой радовалась за них.

У «Смелого» появились знакомые в паспортном столе. Вера, узнав об этом, надеялась теперь как-то узаконить свое пребывание в городе, прописаться и перейти на легальное положение. Расширявшиеся связи позволяли ей еще более активно развернуть пропагандистскую работу: она имела своих людей на железнодорожном узле, на лесозаводе, на строительстве оборонительных укреплений, в лагерях для военнопленных, на аэродроме. Информация стекалась к ней со всего города. А она продолжала вовлекать все новых людей в свою организацию, давала им поручения, учитывая их способности, характер и возможности.

Труднее было наладить пропаганду. Молодые члены организации, как правило, еще плохо ориентировались в обстановке. Это были рабочие, не успевшие эвакуироваться на восток, военнопленные, женщины, не всегда представляющие, что делается на белом свете. С ними надо было основательно работать.

Среди пленных выделялся один. Звали его Степаном. Он работал переводчиком на аэродроме. С ним познакомили Веру подпольщики, уверяя, что это честный советский человек. Она долго беседовала со Степаном. Из рассказов его выходило, что он не по своей вине попал в плен и сейчас всей душой стремится снять с себя этот невольный позор. Вера решила сначала проверить его на деле. Все ее задания он выполнял безукоризненно. Его информация об аэродроме всегда совпадала, а иногда была более обстоятельна, чем сведения невесты Володи Германовича.

Тогда Вера поручила Степану подготовить группу пленных к побегу в партизанский отряд. Степан взялся и за это дело. Вскоре он доложил, что семь человек готовы и ждут распоряжений…

Фашисты усиливали свою пропаганду, устраивали подлоги и провокации, стараясь настроить советских людей против партизан, коммунистов, Красной Армии. Они использовали для этой цели предателей, отщепенцев, которые за деньги продали гитлеровцам тело и душу.

С таким фактом пришлось столкнуться утром 11 октября. Вера шла мимо Смоленского базара и решила завернуть туда, ведь на рынке можно увидеть и услышать то, чего не услышишь и не увидишь в другом месте. Она не теряла возможности лишний раз присмотреться и прислушаться к людской молве. Бойко шла торговля. Спекулянты, во все горло нахваливая свои товары, сновали в гудящей толпе.

На середину базара выехала грузовая автомашина. В кузове, у микрофона радиоусилителя, стояли немецкий офицер и штатский. Машина остановилась. На весь базар рявкнул картавый, с акцентом голос:

— Витебляне! Господа! Сейчас перед вами выступит господин Козлов. Большевистские агенты заманили его в партизанский отряд. Но господин Козлов быстро разобрался, что ему не по пути с коммунистами, и перешел на сторону доблестной германской армии. Мы простили ему его ошибку и предоставили возможность самому, собственными глазами посмотреть, как живет новая Германия. Обо всем этом вам сейчас расскажет сам господин Козлов. Предоставляю ему слово.

Офицер уступил место у микрофона прилизанному, плюгавому человечку с мордочкой хорька. То и дело оглядываясь по сторонам, он начал расписывать прелести фашистского рая.

Толпа притихла, угрюмо молчала. Вдруг Вера услышала возле себя молодой, звонкий голос:

— Врет как сивый мерин. Получил, гад, от немцев 40 десятин земли, две коровы, дом в Витебске, вот и старается, брешет. Я-то его знаю…

Парня поддержал второй голос:

— Ничего, добрешется, снимут башку!

В толпе нарастал недовольный шум.

— Никаким партизаном он не был, — говорила одна женщина. — Из наших краев он. Просто шкура продажная.

Народ отхлынул от машины. Продолжалась обычная базарная сутолока. А человек у микрофона надрывался, стараясь заглушить разноголосый шум базара. Когда он закончил, трое-четверо полицейских, стоявших в толпе, начали хлопать, но эти жиденькие аплодисменты только подчеркнули отчужденность толпы.

К микрофону снова подошел офицер. Он хотел как-то загладить неловкость, возникшую в результате чрезмерного усердия полицейских. Офицер решил, видимо, что-то сказать, но раздался тот же молодой голос: «Облава!» — и толпа мгновенно растаяла. Сконфуженный фашистский пропагандист уехал несолоно хлебавши, презрительно косясь на своего незадачливого холуя.

Это тоже был материал для антифашистской пропаганды! Вера поручила своим людям рассказывать всем знакомым о том, как опозорились фашистские агитаторы на Смоленском рынке. Пока нет типографии, кое-что можно и нужно делать вот так, устно, конечно, соблюдая осторожность.

На 16 октября была назначена встреча с Тоней. Она ждала от Кудинова деньги, продукты, документы. Жить становилось все труднее и труднее. Случалось, что целыми днями ходила голодная, не решаясь попросить еду у людей, которые сами постоянно недоедали. А купить продукты было не на что.

Не хватало ей и пропагандистских материалов. То, что она получала от партизан, было каплей. Ежедневно встречаясь и беседуя с людьми, она слышала самые невероятные «утки», пущенные фашистской пропагандой. Порой рискуя собой, рассеивала вздорные слухи, разъясняла людям истинное положение на фронтах и в советском тылу. Но нужны были новые, свежие факты, которые убеждали бы людей, вселяли веру в нашу победу.

Тоня не пришла. Вера ждала ее час, два и три. Стемнело, а связной не было. И на следующий день она не явилась. Встревоженная, Вера разыскала Дусю, которая в то время жила у своего дяди.

— Что-то случилось, Дуся, — сказала Вера. — Не может быть, чтобы Тоня без причины задержалась. Договорись с бабушкой Машей, чтобы она была начеку. Если кто явится из отряда, то пусть сразу же