«Если», 1995 № 10 - Альфред Ван Вогт

Пару дней назад командир батальона приказал ему явиться в штаб. Там Толлера ожидали несколько офицеров, в том числе генерал-адъюнкт Ворикт, который сообщил, что генерал Далакотт хочет лично вручить лейтенанту Маракайну медаль за доблесть. В ходе разговора офицеры, явно воспринимавшие желание генерала как пустую прихоть, исподволь старались выспросить у Толлера, чем он заслужил такую честь, но ничего не добились, поскольку он и сам этого не понимал.

— Лейтенант Маракайн, генерал ждет, — проговорил, подойдя к Толлеру, какой-то юный капитан.

Толлер козырнул и двинулся следом за капитаном к генеральской палатке. Вскоре он уже стоял, вытянувшись в струнку, перед худощавым, суровым на вид мужчиной, который выглядел удивительно молодо для человека с пятьюдесятью годами воинской службы за спиной. Возраст выдавали только глаза.

— Садись, сынок, — сказал генерал. — Потолкуем, как говорится, по душам.

— Благодарю вас, сэр. — Теряясь в догадках, Толлер занял указанный стул.

— Я пролистал твое личное дело. Ты в армии недавно. Скажи, что заставило тебя, бывшего ученого, взяться за оружие?

— Меня зачислил в армию принц Леддравор.

— Вы с принцем друзья?

— Вряд ли я достоин подобной чести, сэр. — Толлер позволил себе усмешку.

— Ясно. — Далакотт улыбнулся в ответ. — Итак, менее чем за год ты дослужился до лейтенанта…

— Вы же знаете, на передовой выбиться в офицеры достаточно просто. Если все старшие по званию погибли…

— Ясно, — повторил Далакотт. — Как тебе понравится вот это? — Генерал вручил Толлеру три медали за доблесть, которые представляли собой круглые кусочки бракки, инкрустированные белым и красным стеклом, и откинулся на спинку стула, изучая реакцию лейтенанта.

— Благодарю вас, сэр. — Толлер пощупал диски и убрал их в карман.

— Не стоит, сынок. Скажи, армейская жизнь не обманула твоих ожиданий?

— Стать военным я мечтал с детства, но…

— Но не ожидал, что настоящая война настолько уродлива, верно?

Толлер посмотрел генералу в глаза.

— Сэр, я не понимаю, зачем вы меня вызвали.

— Пожалуй, для того, чтобы подарить тебе вот это. — Далакотт разжал правую руку и положил на ладонь Толлеру диковинный предмет.

Предмет оказался неожиданно тяжелым. Толлера поразил блеск полированной поверхности — так блестит на рассвете море, когда дробятся в волнах лучи солнца.

— Что это? — спросил Толлер.

Далакотт покачал головой.

— Не знаю. Много лет назад я нашел его на берегу Бес-Ундара, и никто до сих пор так и не смог объяснить, что это такое.

Внезапно большой палец Толлера сам собой принялся описывать круги по гладкой поверхности предмета.

— А почему вы мне его дарите, сэр?

— Потому что он в свое время свел меня с твоей матерью.

В палатке воцарилось молчание. Толлер пытался осознать услышанное, а генерал сидел и смотрел на сына.

— Не знаю, что и сказать, — признался наконец Толлер. — Все случилось настолько неожиданно… и поздно.

— Ты еще не знаешь, насколько поздно. — Далакотт поднес к губам бокал с вином. — У меня были достаточно веские причины, чтобы хранить тайну. Но теперь… Ты не обнимешь меня… как обнимают отца?

Толлер обнял Далакотта — и тут уловил исходивший от него пряный аромат. Что-то заставило его посмотреть на генеральский бокал. На глаза внезапно навернулись слезы.

Далакотт невозмутимо продолжил разговор.

— Что ты намерен делать дальше? Колкоррон в союзе с птертой одержал славную победу. Сражаться больше не с кем.

— Честно говоря, не знаю.

— Неужели ты ни о чем не мечтаешь?

— Я хотел бы повести корабль на Верхний Мир, — сказал Толлер. — Но, по-моему, это пустая греза.

— Почему же? У тебя влиятельная семья.

— Мой брат — главный советник принца Леддравора по небесным кораблям, но принц ненавидит его почти так же сильно, как меня.

— Ты действительно хочешь пилотировать небесный корабль? Подняться в небеса на тысячи миль? Доверить свою жизнь шару, веревкам и кусочкам дерева?

— А почему бы нет? — удивился Толлер.

— Поистине новый век выдвигает новых людей, — тихо сказал Далакотт самому себе. — Что ж, тебе пора. Я имею кое-какое влияние на Леддравора, а командующий Воздушными Силами — мой хороший приятель. Если у тебя есть способности, ты станешь пилотом небесного корабля.

— Я снова не знаю, что сказать, отец…

— Не надо ничего говорить, сынок. Поверь, я любил твою мать и… — Далакотт вдруг замолчал и огляделся по сторонам, словно заподозрил, что в палатку проник посторонний.

Толлер встревожился.

— Тебе плохо?

— Пустяки.

— Может, тебе лучше лечь?

— Ступай, лейтенант.

Толлер откозырял, вышел из палатки, обернулся и увидел, как отец взял ручку и начал писать.

Из глаз хлынули слезы. Сколько уместилось в одну ночь! И радость, и печаль, и боль…

Глава 13

Ночь как всегда принадлежала птерте.

Марин Ибблер служил в армии с пятнадцати лет и, подобно многим старослужащим колкорронской армии, приобрел нечто вроде инстинкта, который позволял безошибочно определять приближение птерты.

Неудивительно, что именно он первым заметил перемену, случившуюся с заклятыми врагами империи.

Ибблер стоял на посту в лагере Третьей Армии с двумя молодыми часовыми, которые долго и нудно плакались по поводу скудного пайка. Пост находился около внутреннего экрана, за которым тянулась тридцатиярдовая буферная зона, а дальше располагался внешний экран. Через сетки виднелись плодородные поля Миддака, над которыми нависал диск Верхнего Мира. Внезапно Ибблер уловил краем глаза какое-то движение и сразу понял — птерта. Поскольку за двойным экраном часовым ничто не угрожало, Ибблер как ни в чем не бывало продолжал разговор, однако стал то и дело поглядывать на небо.

Вскоре показались новые шары; всего их оказалось восемь. Они проплыли с юго-востока на северо-запад и скрылись из виду. Ибблер ждал, когда птерта снова появится в поле зрения. Шары непременно должны были наткнуться на внешний экран.

Однако время шло, а шары не показывались. Молодые товарищи Ибблера, с которыми тот поделился своей тревогой, предположили, что птерта — если то и впрямь была птерта, а не плод его воображения — попала в восходящий воздушный поток. Ибблер не стал возражать, хотя и подумал, что вблизи людских поселений птерта обычно держится над самой землей.

На следующее утро нашли пятерых мертвых землекопов. Солдат, который обнаружил трупы, тоже умер, как умерли и двое его приятелей, к которым он в страхе прибежал.