«Если», 1995 № 10 - Альфред Ван Вогт

Подъем продолжался, Завотл вел подробные записи.

Ученые утверждали на основании теоретических выкладок и сведений, полученных от участников разведывательных экспедиций в верхние слои атмосферы, что безвоздушного пространства, которое отделяло бы Мир от Верхнего Мира, не существует, поскольку планеты соприкасались атмосферами. Хотя воздуха на большой высоте будет меньше, хотя это утверждение следовало проверить.

На третий день полета Толлер ощутил, что дышать стало труднее. Ученые снова оказались правы. Однако вскоре выяснилось, что кое-чего они не учли.

Мудрецы, включая Лейна, в один голос заявляли, что в разреженном воздухе температура повысится, поскольку степень отражения солнечного света станет меньше. Толлер, уроженец Колкоррона, никогда не сталкивался с настоящим суровым холодом и не задумываясь отправился в межпланетный полет в рубашке, бриджах и жилете-безрукавке. В результате он потихоньку начал превращаться в сосульку. Неужели придется возвращаться только из-за того, что никто не догадался захватить с собой теплых вещей?

В итоге каждый из членов экипажа натянул на себя всю одежду, которую прихватил с собой, а Фленну было велено почаще заваривать чай. Это распоряжение капитана, продиктованное заботой о команде, едва не привело к серьезным осложнениям. Рилломайнер упорно утверждал, что Фленн, то ли назло, то ли от неумения, заваривает чай до того, как вода по-настоящему закипит, или дает чаю остыть, а потом уж разливает. Слово за слово, вспыхнула ссора… Наконец Завотл решил заварить чай сам, и тут правда выплыла наружу: вода закипала, не достигнув нужной температуры. Она была горячей, но не «как кипяток».

— Это явление сильно меня беспокоит, капитан, — сказал Завотл, сделав запись в журнале. — Единственное объяснение, которое приходит мне в голову: вода закипает при более низкой температуре оттого, что стала легче. Если так, что будет с нами, когда все потеряет вес? У нас что, слюна во рту закипит?

— Не думаю, что нам угрожает подобная опасность, — отозвался Толлер. — И потом, мне кажется, ты ошибаешься. Возможно, причина происходящего — воздух.

— Не понимаю, как воздух может влиять на воду.

— Я тоже не понимаю, поэтому не забиваю себе голову всякой ерундой, — отрезал Толлер. — Обрати лучше внимание на измеритель высоты. Он показывает, что мы поднялись выше тысячи миль, из чего следует, что подъем идет быстрее, чем нам казалось.

Завотл оглядел прибор, пощупал канат, заглянул в отверстие в баллоне.

— Вот это как раз может быть связано с воздухом, — сказал он. — Разреженный воздух меньше давит на верхушку шара, и возникает впечатление, что скорость меньше, чем на самом деле.

Толлер обдумал его слова и согласно кивнул.

— На такой скорости мы достигнем высоты в тысяча триста миль к рассвету. Там выключим горелку и проверим, как действуют реактивные двигатели.

К утру измеритель высоты показал четырнадцать сотен миль, а гравитация, если верить второй шкале, составляла уже всего лишь четверть от привычной.

Толлер для проверки подпрыгнул на месте, взмыл вверх, гораздо выше, чем ожидал, и понял вдруг, что вот-вот покинет корабль. Да, его вынесет из корзины, и он будет падать долго-долго, пока не достигнет поверхности планеты… Ужаснувшись собственным ощущениям, он покрепче ухватился за одну из веревок, которыми баллон крепился к гондоле.

— Капитан, похоже, наша скорость за ночь изрядно упала, — сказал Завотл с места пилота. — Канат натянулся, как струна.

— Значит, пора переключаться на реактивный двигатель, — ответил Толлер. — Теперь до самого переворота горелку будем зажигать только для того, чтобы поДдерживать объем баллона. Где Рилломайнер?

— Здесь, капитан. — У механика, который выбрался из пассажирского отсека, вид был неважный: весь бледный, он дрожал с ног до головы и упорно глядел себе под ноги.

— Что с тобой, Рилломайнер? Тебе плохо?

— Я здоров, капитан. Только… просто… не хочу смотреть по сторонам.

— Почему?

— Не могу, капитан. Так и тянет махнуть через борт. Мне кажется, я уплыву.

— Что за чушь ты несешь? — Внезапно Толлер вспомнил о том страхе, который испытал сам, и сменил тон. — Работать-то сможешь?

— Смогу, капитан. Работа — это как раз то, что мне сейчас нужно.

— Хорошо. Тщательно осмотри все реактивные двигатели и убедись, что кристаллы подаются в нужных количествах. Если начнется качка, то сам понимаешь, чем она грозит.

Рилломайнер, по-прежнему не поднимая головы, откозырял и отправился за своими инструментами. Тем временем Фленн приготовил и подал на завтрак кашу-размазню с маленькими кубиками соленой свинины. Он все время жаловался на холод и на то, что в камбузе трудно поддерживать огонь, однако немного воспрял духом, когда узнал, что Рилломайнер есть не собирается и принялся донимать механика шутками насчет того, что тот рискует умереть с голоду.

Фленн гордился тем, что не боится высоты. Под конец завтрака, чтобы поддразнить' несчастного Рилломайнера, он уселся на борт гондолы. Толлер видел, что Фленн привязался, поэтому велел ему слезть лишь какое-то время спустя.

Рилломайнер закончил работу и вновь скрылся в пассажирском отсеке, а Толлер занял место пилота и стал проверять реактивную тягу, включая и выключая один двигатель за другим. В конце концов он остановился на такой тяге, которая обеспечивала постоянную и не слишком высокую скорость. Короткий залп горелки один раз в две-три минуты поддерживал давление в баллоне.

— Корабль хорошо слушается, — сказал Толлер Завотлу, который раскрыл журнал полета. — Похоже, нам с тобой удастся немного отдохнуть.

Второй пилот утвердительно кивнул.

Что ж, подумалось Толлеру, если все пройдет гладко, через каких-нибудь семь или восемь дней они окажутся вблизи Верхнего Мира. Жаль, что не получится сесть; вернее, сесть-то можно, но тогда они не смогут вернуться домой, поскольку посадка связана с необходимостью сорвать с баллона верхнюю часть оболочки. Тем не менее, их корабль пролетит над самой поверхностью чужой планеты, о которой до сих пор достоверно ничего известно не было, кроме, быть может, того, что в полушарии, которое обращено к Миру, расположен экваториальный континент.

Испокон веку считалось — немалую роль тут сыграло религиозное учение о переселении душ, — что Верхний Мир похож на Мир. Однако полностью исключить возможность того, что он по какой-то причине может оказаться непригоден для жизни, было нельзя.

И еще одно… А вдруг Верхний Мир обитаем?