«Если», 1995 № 10 - Альфред Ван Вогт

И еще одно… А вдруг Верхний Мир обитаем?

Если так, то какие из себя верхнемирцы? Строят ли они города? И как поступят, увидев спускающийся с неба инопланетный корабль?

Неожиданно Толлер осознал, что в гондоле царит ледяная стужа.

— Замерз до полусмерти, капитан, — пробормотал Фленн, пытаясь выдавить улыбку. — Вам не кажется, что не мешало бы чем-нибудь согреться?

— Казаться-то кажется, 40… Почему температура упала так резко? Ну да! — Толлера словно осенило. — Мы ведь выключили горелку и тем самым лишили себя тепла от баллона. Что ж, придется поддать жару. Кристаллов у нас много, однако…

— Однако при спуске могут возникнуть проблемы, — мрачно докончил Завотл.

Толлер закусил губу: он снова столкнулся с трудностями, которых ученые не предусмотрели. Чтобы снизиться, требовалось постепенно избавиться от горячего воздуха. Однако этот самый воздух жизненно необходим для экипажа. Как же быть? Продолжать полет или вернуться?

Может, разумнее повернуть обратно? Ведь они уже получили массу ценных сведений, которые обязательно нужно доставить на родную планету…

Толлер повернулся к Рилломайнеру, негромко стонавшему в пассажирском отсеке:

— Эй, лежебока! Ты, кажется, хотел занять мозги работой? Так найди способ отвести часть тепла от выхлопа двигателя в гондолу.

— Как же это сделать, капитан? — Рилломайнер явно заинтересовался.

— Не знаю. Ты механик, тебе и карты в руки. Хватит валяться, точно боров в луже.

— Капитан, а вы не боитесь, что наш пассажир обидится? — лукаво поинтересовался Фленн.

— Кончай болтать и займись делом. У тебя найдется нитка с иголкой?

— Конечно, капитан, сколько угодно. Маленькие иголки, большие иглы, а нитками и шпагатом можно оснастить парусное судно.

— Тогда опорожни несколько мешков с песком и сшей нам костюмы из мешковины. Не забудь про перчатки.

— Положитесь на меня, капитан. Я одену всех, как королей. — Весьма довольный тем, что наконец-то ему нашлось дело, Фленн, насвистывая, направился к ящику со своими принадлежностями.

На пятый день полета, незадолго до малой ночи, прибор показал высоту в 2600 миль и нулевую силу тяжести.

Четверо путешественников сидели на плетеных стульчиках, протянув ноги к теплому основанию реактивной камеры. Они кутались в грубые одеяния из мешковины. Над людьми витали вырывавшиеся из четырех ртов облачка пара. В темно-синей бесконечности, наобум прокладывая дорогу между звездами, мелькали метеоры.

— Приехали, — нарушив долгое молчание, сказал Толлер. — Самое трудное позади, мы справились со всеми неприятными сюрпризами, которые нам подбросило небо, и остались в добром здравии.

— Капитан, — проговорил Завотл, — меня, признаться, по-прежнему беспокоит спуск.

— Раз мы еще живы, можем продолжать полет. — Толлер посмотрел на обогреватель. Это устройство спроектировал и установил с помощью Завотла Рилломайнер. Оно напоминало по форме букву S и состояло из бракковых трубок, скрепленных шнуром из стекловолокна и огнеупорной глиной. Верхний конец входил в устье камеры сгорания, а нижний прикрепили к палубе позади места пилота. При каждом выхлопе в систему поступало некоторое количество тепла, и по гондоле проходила волна горячего воздуха. — Пора составить медицинский отчет. Как себя чувствует команда?

— Мне все еще чудится, будто мы падаем, — признался Рилломайнер.

— Упасть мы не можем, раз ничего не весим, — резонно возразил Толлер. — Привыкай. А ты, Фленн?

— Я в порядке, капитан. Высота на меня не действует.

— На меня, в общем, тоже. — Завотл записал все в журнал. — А вы, капитан? В бодром здравии?

— Совершенно верно. И ничто не заставит меня изменить решение — сразу после малой ночи я переворачиваю корабль.

Толлер знал, что второй пилот все еще цепляется за свою теорию, согласно которой после прохождения точки нулевой гравитации с переворотом лучше подождать денек-другой. Завотл доказывал, что тогда корабль гораздо быстрее пройдет наиболее холодную зону.

Толлер в принципе был с ним согласен, однако в память ему крепко-накрепко врезались слова Лейна, который предупреждал: «Как только вы минуете среднюю точку, вас начнет притягивать Верхний Мир. Поначалу притяжение будет слабым, но станет нарастать с каждой секундой. И если вам взбредет в голову включить реактивный двигатель, корабль не выдержит. У него имеется определенный запас прочности, но он не слишком велик».

Завотл возражал — мол, ученые не предвидели, что наверху царит ледяной холод, и не учли, что разреженный воздух меньше давит на оболочку, и, следовательно, максимальная безопасная скорость должна возрасти. Но Толлер оставался непреклонен. Как капитан корабля он обладал большой властью и мог самостоятельно принимать решения… если они не противоречили приказам командования, которое основывалось на мнении ученых.

Кроме того, Толлеру — в чем он не признался бы даже под пыткой — страшно не хотелось пилотировать корабль вверх ногами.

Он не очень-то верил в существование зоны невесомости, однако прекрасно понимал, что корабль, как только пройдет среднюю точку, мгновенно окажется в поле притяжения Верхнего Мира. И в этом смысле путешествие можно будет считать законченным, поскольку, согласно астрономии, они станут инопланетянами.

Толлер решил, что может отложить переворот только до конца малой ночи. Верхний Мир постепенно увеличивался в размерах; чем больше он становился, тем длиннее делалась малая ночь. Ближайшая должна продлиться три часа; к ее исходу корабль начнет падать на планету-сестру.

Непрерывное изменение соотношения между продолжительностью дня и ночи не переставало напоминать Толлеру о неправдоподобности, фантастичности этого путешествия. Ребенок, каким он оставался в глубине души, изумлялся и благоговел перед происходящим. Малая ночь удлинялась, ночь укорачивалась, вскоре они должны будут поменяться. Ночь Мира превратится в малую ночь Верхнего Мира…

До наступления темноты экипаж и капитан исследовали явление невесомости. Они увлеченно подбрасывали в воздух мелкие предметы и смотрели, как те, опровергая здравый смысл, парят над полом корзины; однако в момент, когда происходил выхлоп реактивного двигателя, все предметы медленно опускались.

Завотл записал в журнал: «Кажется, реактивный двигатель каким-то образом восстанавливает часть веса. Впрочем, это объяснение явно надуманное. На самом деле все гораздо проще: предметы связаны каждый со своим местом незримыми нитями, а поскольку двигатель позволяет кораблю обгонять их, они…»