Канадские охотники - Луи Буссенар

— Действительно! В этом месторождении, может быть, целое состояние. Разработка на поверхности очень прибыльна.

— Да, да! Вообще тут под ногами столько сокровищ! Лишь наклоняйся да подбирай. Здешний край с его углем, металлом, золотом или серебром быстро стал бы самым богатым в мире, имей предприниматели надежные гарантии властей.

— Но у вас есть закон, регулирующий эксплуатацию недр.

— Закон!.. Он должен быть пересмотрен от первой строки до последней, поскольку помогает не промышленникам, а разным прохвостам обирать честного труженика до нитки. Может быть, я не должен так прямо излагать все вам, генеральному инспектору…

— Нет, нет, продолжайте. Мне хотелось бы знать правду, кроме того, если могу чем-нибудь быть полезен вам лично, скажите, я постараюсь помочь.

— Вы благородный человек, месье! Очень признателен вам, поверьте искренности охотника. Соблаговолите тогда меня выслушать.

Поскольку, идя друг за другом, беседовать неудобно, сэр Джордж пошел рядом с Перро, несмотря на то, что идти по узкой тропинке вдвоем было трудно и даже опасно.

— Вот, например, расскажу вам об одной из пятисот концессий — нашей «Свободной России», которую мы едва отстояли всего неделю назад. В законе не предусмотрена наша ситуация — а именно эксплуатация уже отработанной породы. Конечно, Алексей Богданов при покупке прииска документально оговорил характер и специфику нашего дела, без этого компанию давно бы уничтожили. Но недавно против нас снова выдвинуто совершенно надуманное обвинение. Не могу только догадаться — кем. Снять бы с него скальп! Ну вот, пойдем дальше.

Закон гласит: «Новый участок золотоносного песка или гравия, расположенный в местности, от которой бывшие владельцы отказались, будет рассматриваться как новый прииск, и старые шахты, находящиеся неподалеку от вновь открываемой разработки, тоже будут рассматриваться как новые».

Истолковать эту статью можно так, что все шахты, расположенные на нашем участке, считаются новыми. Это и пытаются доказать какие-то подлецы.

— А если они одержат победу?

— Это невозможно, в контракте оговорено, что данная статья закона на нас не распространяется.

— Предположите на миг, что по той или иной причине вы не можете предъявить этот контракт, что произойдет?

— Нас заставят платить недоимки за семь лет — по двести пиастров в год с каждого участка.

— А сколько участков?

— Около тысячи.

— Иначе говоря, придется выложить в итоге один миллион четыреста тысяч пиастров?

— Ну да, или семь миллионов франков, если перевести на нашу валюту. Семь миллионов! Никогда нам не собрать такой суммы.

— Административный комитет объявил бы вас банкротами?

— Да, если бы мы не смогли предъявить наш контракт. Но он, слава Богу, в надежном месте. Впрочем, даже если документы украдут, нам нечего бояться.

— Тем лучше для вас. Но все-таки почему?

— Директор компании, приказчик и я дали бы клятву — нашему свидетельству поверили бы.

При этих словах сэр Джордж обернулся — кучера, лакея и повара не было видно за тяжелой поклажей, — бросил быстрый взгляд на канадца, шедшего по краю тропы со спокойствием человека, не знающего, что такое головокружение…

Стоило охотнику произнести слово «свидетельство», как сэр Джордж со всей силы толкнул его плечом, сбрасывая в бездну.

— Дорогие дети, кто же позаботится о вас?! — душераздирающе кричит Перро, понимая, что падает.

— Теперь прииск мой! — шепчет англичанин, уверенный, что никто ничего не видел.

ГЛАВА 8

Бедный Франсуа. — Тот, кого не ждали. — Находка Боба Кеннеди. — Боб в Карибу. — Еще письмо. — Боб и почтальон. — Горе и подозрения изгнанника. — Как отстранили Перро. — Могущественный враг.

После тщетных попыток освободиться от веревки, Франсуа, оставленный на раскаленном песке Старой стройки, чувствует, как поднимается в его груди волна гнева.

Не думая о себе, хотя муки становятся с каждым часом все нестерпимее, отважный юноша переживает за пропавших братьев, от бессилия его гнев становится еще яростнее.

Физически крепкие люди, привыкшие преодолевать препятствия штурмом, не ведают, что сосредоточенность и покой бывают порой куда эффективнее отчаянных метаний.

Сначала бедняга попробовал перегрызть зубами веревки на руках. Тщетно, он связан так, что зубами не дотянуться до ладоней, крепко прижатых к торсу. Можно попытаться перетереть веревки о кварцевые камни. Но сколько это потребует времени! А братья ждут помощи.

О! Только бы быть свободным, держать в руках ружье, нож, железный прут или хотя бы просто палку! Не важно чем, лишь бы сражаться — против десяти, против двадцати, против сотни!

Франсуа, не будь он связан, как боров, отомстил бы этим негодяям, предателям, не пожалел бы десяти лет жизни за возможность найти братьев…

Но что это? Или показалось? Чьи-то шаги по сыпучему гравию. Сюда идет человек. Наверняка враг.

Вот он уже рядом. Франсуа, лежащий ничком, видит перед собой только кожаные сапоги. Подошедший наклоняется, трогает охотника за плечо, пытается перевернуть. Незнакомец дышит так, словно долго бежал по гравию. В руке у него нож.

— Ну, давай, не медли! — кричит Франсуа, в ушах шумит, лицо побагровело от напряжения, перед глазами красная пелена.

— Бог мой, это он! — слышится гнусавый голос с отвратительным американским акцентом.

Рука заносит нож. Юноша бесстрашно ждет, когда вонзится в спину холодная сталь.

Но острое, как бритва, лезвие, прикоснувшись к его руке, в мгновение ока разрезает пеньковый жгут; слышится тот же гнусавый, но ласковый, растроганный голос:

— Малыш, я подоспел вовремя! Как они тебя разделали! Да накажет меня дьявол, если я не сниму скальп с целой дюжины этих прохвостов.

Ошеломленный, обрадованный Франсуа шевелит руками, ногами, оттолкнувшись от земли, встает, расправляет могучую грудь и подхватывает того, кто освободил его от пут, кто назвал его малышом. Охотник поднимает своего спасителя, который на целый фут его ниже, горячо целует в обе щеки и шепчет взволнованно, с дрожью в голосе:

— Боб, дорогой Боб!

— Да, это я, Боб Кеннеди, и никто другой!

— Дорогой друг, откуда ты? Я сходил с ума от ярости и отчаяния, уже не надеясь ни на чью помощь.

— Иду от вашего дома, он в таком виде…

— Негодяи, наверное, разгромили все от чердака до подвала.

— Они полные олухи, не то что мои соотечественники — ковбои. Те ни за что не стали бы громить ваш дом.

С этими словами Боб вынимает из кармана связку банкнот, потом слитки золота, некоторые оплавившиеся.