История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

На ноябрьском соборе в Латеране, на который явились лишь немногие из французского духовенства, Бонифаций обнародовал буллу Unam Sanctam. В ней он соединил все положения своих предшественников о божественной власти пап и все их захваты власти, бывшие в течение многих столетий до него, в одном безумно дерзком изречении: «Мы заявляем, что в силу необходимости спасения римскому папе подчинена всякая тварь человеческая». Этот догмат он сделал венцом воздвигшегося до неба здания римской иерархии. Однако же провозглашение папской судебной власти на земле осталось в устах Бонифация VIII лишь бессильным словом, хотя этот взгляд повторялся еще в Авиньонском периоде и вызвал в сферах теологии и юриспруденции целую бурю рассуждений, которые еще и в наше время не вполне закончены. Когда попытка примирения не удалась и папа грозил отлучением, то Филипп для борьбы со своим врагом воспользовался государственными сословиями: первый действительный государственный парламент Франции низвергнул кичливое папство. Он заседал в Лувре 13 июня 1303 г. Наиболее почетные магнаты явились в качестве обвинителей папы. Обвинения, возводимые ими на более чем восьмидесятилетнего старика, были по большей части столь нелепы, что в них нельзя видеть чего-либо другого, кроме выражения прорвавшейся ненависти. Однако тот факт, что национальный парламент привлекал к обвинению папу и апеллировал против него ко Вселенскому собору, имел серьезное значение и грозил тяжелыми последствиями. Несколькими годами раньше два кардинала требовали того же папу к ответу перед собором, теперь то же делали представители великой, строго католической нации. Таким образом, против принципа папского единовластия была вызвана власть, к которой когда-то в первый раз обратился Фридрих II. Вся Франция во всех своих духовных и светских корпоративных учреждениях повторила эту апелляцию.

Бонифаций видел приближение страшной катастрофы; он не потерял мужества но в своем ослеплении он обманывался относительно границ папского могущества. Только его собственный пример и поражение папства, которое должны были признать за факт его непосредственные преемники, уяснили миру действительное положение вещей. Папство было побеждено потому, что оно было неспособно привлечь к себе Италию после падения империи и осуществить гвельфский принцип. Папы отказались от великой национальной политики Александра III и Иннокентия III. Чтобы низвергнуть Гогенштауфенов, они призвали в Италию иностранных монархов, но не могли разрешить противоречий между гвельфами и гибеллинами. Политический идеал курии не укоренился на почве Италии; гвельфская идея казалась большому числу итальянцев революционным новшеством; они тем менее уважали папство, что видели его вблизи.

Бонифаций готов был уже искать в немецкой империи защиты против Франции, и Альбрехт с большими обещаниями предложил ему свои услуги, вследствие чего папа нашел государственного изменника и убийцу короля достойным римской короны. Он признал его 30 апреля 1303 г., но обращался с ним свысока, как с умоляющим грешником, которого он миловал по праву, а римскую корону давал только по своей милости. Разрешив его от всех союзов с иностранными королями, он особенно обеспечил себе его помощь против Филиппа Красивого. Нюрнбергские грамоты 17 июля 1303 г. представляют самые жалкие свидетельства рабского подчинения имперской власти папству. Римский король, не краснея, признавал, что один папа может даровать императорскую корону, что курфюрсты пользуются лишь переданным от папы правом избрания императора, что все, чем обладает император империя, происходит лишь из папской милости. Он обещал не посылать в итальянские имперские земли никакого наместника без согласия Святого престола и даже унизился до обещания не допускать без позволения папы избрания в римские короли которого-либо из своих сыновей от сводной сестры Конрадина. До такого глубокого унижения пала империя в лице одноглазого, умственно ничтожного сына Рудольфа! Глава империи, наследник Гогенштауфенов, признавал себя ленником папы в то самое время, когда французский король призывал папу к ответу перед Вселенским собором за его заявление о том, что королевская власть подчинена Святому престолу. Это послужило еще одним основанием для заблуждения Бонифация VIII относительно своей действительной силы.

3. Французский план низвержения папы. — Шиарра и Ногаре являются в Италию. — Заговор латинских баронов. — Сведения о том, как было основано в Лациуме могущество дома Гаэтани. — Катастрофа в Ананьи. — Возвращение папы в Рим. — Его отчаянное положение в Ватикане. — Его смерть, 1303 г.

Когда императоры хотели свергнуть пап, бывших их врагами, то они являлись в своем качестве римских императоров с войском и начинали открытую войну; французский король не имел никакого подобного титула для того, чтобы идти в поход против папы, и прибегнул к недобросовестному нечаянному нападению, чтобы заставить умолкнуть своего противника. Это нападение на Бонифация VIII в его собственном родном городе Ананьи, произведенное наемными слугами иностранного деспота и вступившими с ним в заговор латинскими баронами, было фактом неслыханным в истории пап. Изгнанных членов дома Колонна Филипп принял при своем дворе; они обостряли его гнев, а он пользовался их жаждой мести для своих целей. В феврале 1303 г. был выработан план захватить папу, увезти его и представить на суд в Лионе. Гильом де Ногаре из Тулузы, доктор права, раньше бывший профессором в Монпелье, а теперь вице-канцлер Филиппа, принял на себя выполнение покушения. 12 марта в присутствии короля состоялось в Лувре собрание, в котором приняли участие некоторые прелаты; Ногаре обвинял перед ними папу. Вскоре после этого министр уехал в Италию с полномочиями от короля, в которых в общих выражениях одобрялось его предприятие. В замке Стаджия, около Поджибонци, принадлежавшем флорентийскому банкиру Мусчиато, тоже участвовавшему в заговоре, был по соглашению с Шиарра намечен план действий. Заговорщики были снабжены векселями на банкирский дом Перуцци и не жалели золота для подкупа друзей и врагов ничего не подозревавшего папы, так как Ногаре придавал себе такой вид, будто он прислан для переговоров с ним.

Французский министр старался, но тщетно, вовлечь в заговор даже неаполитанского короля; столь же бесплодны были усилия его агентов у римлян. Но его золото нашло себе доступ в замки Кампаньи. Прежде всего Ногаре удалось приобрести для себя содействие ферентинского военачальника Ринальдо де Супино, у которого папский родственник отнял замок Треви и другие имения. Почти весь Лациум принял участие в заговоре. Непотизм папы получил свое отмщение именно в Лациуме, где Гаэтани основали свое господство большей частью на притеснении прежних владельцев. Для понимания падения Бонифация VIII важно, а вместе с тем и поучительно для уяснения отношений баронов того времени указать на примере Гавани на гигантское возрастание одного родственного папе дома.

Несчастьем дома Колонна папа воспользовался для поддержания своего семейка силы, что произошло главным образом между 1297 и 1303 гг., и на средства церковной казны. Хотя Мартин IV и Николай IV запретили продажу имений в Кампанье римским баронам с целью задержать возрастание земельной аристократии, но Бонифаций отменил это запрещение в пользу своего племянника Петра. Центром владений Гаэтани в Лациуме (он и теперь еще остается принадлежностью этого дома) были Сермонета, на склоне Вольских гор, затем Норма и Нинфа, самые древние владения, подаренные церкви византийским императором. Сермонета, в древности Сульмона, от которой Гаэтани получили теперь свой герцогский титул, принадлежала Анибальди, которые 16 июня 1297 г. продали Петру Гаэтани за 34 000 золотых гульденов этот замок, возле Бассано и С.-Донато, около Террачины. Норму Бонифаций, еще будучи кардиналом, купил 2 января 1292 г. у Иоанна Иорани за 26 000 золотых гульденов. Нинфу, на краю Понтинского болота, граф Петр приобрел 8 сентября 1298 г. за удивительную для того времени сумму в 200 000 золотых гульденов; таким образом, настоящее родовое владение Гаэтани было округлено приобретением Сермонеты, Нормы и Нинфы. Нинфа была, да и теперь еще есть самая большая латифундия во всем Лани уме; она простиралась от Вольских гор через болота, с башнями, дворцами, озерами и лесами до морского берега и еще на сто миль далее в море. Римская церковь, Колонна, Франджипани, Анибальди, многие другие собственники и городские общины имели свои доли в правах на Нинфу; но уже в 1279 г. Лоффред и его сын Петр Гаэтани выкупили доли частных собственников. Община тоже передала свои владетельные права Петру 11 февраля 1298 г. Если один барон был достаточно богат, чтобы заплатить наличной золотой монетой 200 000 з. гульденов или 6.30 000 талеров (что по тогдашней стоимости денег равняется по меньшей мере теперешним 4 миллионам талеров), то можно судить, какие богатства уже тогда накоплялись в руках плоских не потоп. Бонифаций укрепил Нинфу за своим племянником также и от имени церкви, как вечный фамильный лен, но с запущением на каком бы то ни было основании уступать ее опальным членам» дома Колонна. Петр построил там великолепный замок с громадной башней, которая еще и теперь, наполовину разрушенная и обвитая плющом, отражается в болотах Нинфы. Неутомимый Непот купил в 1301 г. у Рихарда Анибальди башню милиции в Риме и замок С.-Феличе на мысе Цирце: он действовал в этом случае, как и в Летуре, в видах расширения своих владений в Террачине, чтобы таким образом сделаться владетельным князем латинской Маритимы. Древний замок Цирце. называвшийся в Средние века Рокка Чирчеджия и Каструм Санкти Фелицис, как и в настоящее время, был спорным или делился между церковью, городом Террачиной, Франджипани и другими владельцами. Иннокентий III присоединил его к владениям церкви; позже он достался тамплиерам, имевшим свой орденский монастырь Св. Марии на Авентине, которые променяли его бывшему потаи кардиналом Иордан у Конти; затем замком Цирце владели Анибальди. После них купил его граф Петр 23 ноября 1301 г. за 200 000 золотых гульденов. Половину Астуры он около этого же времени приобрел за 30 000 золотых гульденов от Франджипани, но уже в 1304 г. он должен был снова отказаться от этого владения. Будучи владельцем такой обширной области в Маритиме, могущественный граф желал теперь приобрести укрепленные места также и по ту сторону Вольских гор, где находилась родина его фамилии — Ананьи, и в Сабине. 15 августа 1299 г. он приобрел Карпинето Латеранского капитула за ежегодный оброк всего в один золотой гульден; замок Треви и том же году — у наследников Райнальда и Беральда за 20 000 полотых гульденов, 15 декабря 1299 г. за неизвестную сумму замок Скулькола Адинольфа де Супино, наследника старинного дома Гальвана и Конрада.