Полное собрание сочинений в одном томе - Эдгар По

Строки в честь эля

1848 пер. Р. Дубровкина

Янтарем наполни взбитымЗапотелое стекло! —По неведомым орбитамСнова мысли повело.

Разобрать причуды хмеляЯ уже не в силах сам —За веселой кружкой эляЗабываешь счет часам.

Марии Луизе

Март, 1848 пер. В. Федорова

Еще недавно автор этих строк,В неодолимой гордости рассудкомУпрямо утверждая «силу слова»,Говаривал, что ни единой мыслиДоступной человеку нет, покаМы знаком языка ее не свяжем:И вот теперь — как бы ему в насмешку —Два слова — два чужих двугласных звукаПо-итальянски, — повторять бы толькоИх ангелам, загрезившим по росам —Светлиночкам в Гермонских косогорахЖемчужисто пронизанных луной,Подобных сокровенным думам, илиЛишь душам дум, божественным виденьям,Быть может, выразимым только песнейНа Лютне Израфеля (Серафима,Которому Творцом дан дивный голосПевучей всех!). А мне? — Увы, бессильноМое перо в моих руках дрожащих —Невыразимо имя дорогое,Тобой произнесенное, — ни мыслить,Ни записать, ни даже только грезитьНе дано мне, затем, что перед этойМечтою недвижимой и прекрасной,Раскрыв глаза огромные, стоюКак у ворот раскрытых прямо в грезу.Направо, влево и вперед открыласьПоверх величественнейшей гробницыБез края даль в пурпуровых туманах, —Но весь простор в едином: ты одна.

Загадочный сонет

Март, 1848 пер. А. Щербакова

«Сонеты, — учит Соломон дон Дукка, —На редкость мыслью подлинной бедны,В прозрачном их ничтожестве видныХитросплетенья зауми со скукой.Красавицы чураться их должны.Их понапрасну выдумал Петрарка.Чуть дунь — и все труды его насмарку.Они смешны, слащавы и бледны».Не возражаю Солу. Хоть и зол он,Но прав. Сколь часто, изумляя свет,Убог, как мыльный пузырек, сонет,Не этот, я надеюсь. Тайны полон,Он будет, вечен и неколебим,Беречь свой смысл — ваш милый псевдоним.

К Елене

Ноябрь, 1848 пер. В. Рогова

Тебя я видел раз, один лишь раз;Не помню, сколько лет назад — но мало.В июле, в полночь, полная луна,Твоей душе подобная, дорогуИскала к самому зениту неба,Роняя света серебристый полог,Исполненный истомы и дремоты,На тысячи подъявших лики роз,Что в зачарованном саду росли,Где колыхнуться ветерок не смел, —Свет лился медленно на лики роз,Они ж в ответ благоуханье душЕму в экстазе смерти изливали:Свет лился медленно на лики роз,Они же умирали, плененыТобою и поэзией твоею.

Полусклоненная, среди фиалокТы мне предстала в белом одеянье;Свет лился медленно на лики роз,На лик твой, поднятый — увы! — в печали.

Не Рок ли этой полночью в июле,Не Рок ли (что зовется также Скорбью!)Остановил меня у входа в сад,Чтобы вдохнул я роз благоуханье?Ни звука: ненавистный мир уснул,Лишь мы с тобой не спали. (Боже! Небо!Как бьется сердце, лишь услышу вместеДва слова: мы с тобой.) Я огляделся —И во мгновенье все кругом исчезло.(Не забывай, что сад был зачарован!)Луны жемчужный блеск погас на небе,Извилистые тропки, мшистый берег,Счастливые цветы и листьев шелест —Исчезло все, и роз благоуханьеВ объятьях ветерка тогда скончалось.Все умерло — и только ты жила,Нет, и не ты: лишь свет очей твоих,Душа в очах твоих, подъятых к небу.Я видел их, вселенную мою,Лишь их я видел долгие часы,Лишь их, пока луна не закатилась.Какие горькие повествованьяТаились в их кристальной глубине!И горя сумрак! И полет надежды!И море безмятежное величья!И дерзость в жажде славы! — но, бездонна,К любви способность мне открылась в них!

Но вот исчезла милая ДианаНа ложе западном грозовых туч:И, призрак меж стволов, подобных склепу,Ты ускользнула. Но остались очи.Остался взгляд, он не исчез доныне.В ту ночь он к дому осветил мне путь,Меня он не покинул (как надежды).Со мною он — ведет меня сквозь годы,Он мне служитель — я же раб ему.Он служит мне, светя и согревая,Мой долг — спасенным быть его сияньем,Стать чистым в электрическом огне,В огне Элизия стать освященным.Он дал мне Красоту (она ж Надежда),Он в небе — пред его сияньем звезднымВ часы унылых бдений я коленаСклоняю; и в слепящем свете дняВсе вижу их — две сладостно-блестящихВенеры, что и солнце не затмит!

Сновиденье в сновиденьи