XIRTAM. Забыть Агренду - Александр Розов

— Ясно-ясно! Сейчас мы все устроим… А ты сейчас куда?

— На комбинат, — ответил он, — точнее, в гуманитарный лагерь. Там надо быстро…

…

Через полчаса.

Гуманитарный палаточный лагерь около территории «BGCI»

Чем-то это напоминало иллюстрации к романам Редьяра Киплинга о буднях британской колониальной армии в этом регионе в середине XIX веке. Ровные ряды простых серых брезентовых тентов, второпях поставленных для размещения огромной толпы людей, оказавшихся на открытой местности. Естественно — администрация, медпункт, полевая кухня, полевой умывальник и полевой сортир с канализацией типа «большая канава». Разумеется, все это находилось с востока от концессионной территории, так что ветер, стабильно дующий к Атлантическому океану, уносил плотные массы черного дыма в противоположную сторону. И, между прочим, горящая территория за бетонной стеной гармонично вписывалась в «киплинговский» стиль происходящего. Обладая известной фантазией можно было представить себе, что это штурмуемый мятежный город. Флаг, правда, подкачал: красный крест на белом фоне вместо имперского «Union Jack»…

Овамбский профсоюзный босс Дуало Нджо, увидев подъехавшего Фоске, оторвался от общения с несколькими гастарбайтерами, и подошел к адвокату-экологу.

— Ну, как тебе наша работа?

— Cool, — оценил Фоске, пожимая ему руку, — А что говорит приезжий пролетариат?

— Приезжий пролетариат осознает прошлые ошибки и вливается в ряды.

— Что, вот так сразу?

— Да, — профсоюзный босс улыбнулся. — Мы немного развили твою идею, и подумали: нечего им ехать домой. У нас есть для них работа, и условия, в общем, неплохие.

— Какая работа? — спросил Фоске.

— Строить порт на юге дельты Кунене, — ответил Нджо.

— Вот как? А деньги?

— Деньги будут. Тут как раз приехали интересные люди, и… — Нджо сделал паузу.

— И? — спросил Фоске.

— …И они хотят поговорить с тобой, док, про всяко-разно.

— Хм… Надо же… Со мной, как с кем, они хотят поговорить?

— Просто, как с интересным человеком, — ответил профсоюзный босс и подмигнул.

…

Палаточный лагерь.

Шатер в административном секторе.

Через полчаса.

«Интересных людей» оказалось двое, и они были чем-то похожи друг на друга. Оба — крупные, широкоплечие, энергичные мужчины, по возрасту чуть менее 40 лет. Но вот разница: один — типичный карибский негр, другой — не менее типичный скандинав. И разговор начал скандинав.

— Хорошего дня, док Юл Фоске! Меня зовут Йотун Йотсон, я исландец, из Акурейри, репортер агентства «Military Extreme Monitor», или сокращенно — MEM-agency.

— И вам хорошего дня, Йотун, — ответил Фоске, пожимая ему руку, — А ваш компаньон, кажется, мне знаком. Мистер Хубо Лерадо, президент республики Агренда, не так ли?

— Точно, — подтвердил карибский негр, протягивая руку адвокату-экологу. Кисть у него оказалась жесткая и твердая, как дерево, зато улыбка — мягкая и добродушная.

— Я рад с вами познакомиться джентльмены, — продолжил Фоске, — какая у нас тема?

— Вы любите сразу брать быка за рога? — спросил президент Агренды.

— Вы тоже, — ответил адвокат-эколог.

Хубо Лерадо хлопнул себя ладонями по бедрам и воскликнул:

— Тысяча дьяволов! Мне нравится такой подход! А как вы догадались, что я тоже?…

— Я не догадался. Просто, вы два года подряд занимаете строчку в five-top наиболее одиозных лидеров «четвертого мира». Для президента островов площадью менее 400 квадратных километров, это сильно. Я читал вашу биографию в «Forbes».

— Вы зря потратили время, док Юл. Там не биография, а полная херня, ложь на лжи.

— Нет, я не зря потратил время, — возразил Фоске, — то, что авторы-аналитики «Forbes» сочинили про вас именно такую херню, а не какую-либо иную, очень информативно.

— Хе-хе… — Лерадо сморщил лоб и почесал морщинки пальцами, — Вот бы никогда не подумал, что из этих текстовых помоев можно выловить что-то интересное.

— Кстати, — сказал Йотсон, — что вам удалось оттуда выловить, Юл?

— Ну… — адвокат-эколог усмехнулся, — Вас интересует кратко или подробно?

— Подробно, — вмешался Лерадо, — и, если нетрудно, объясните, почему вы отнесли мою страну к «четвертому миру»? Мы не такие бедные! Наш доход на душу населения уже превысил в этом году уровень восточной части Евросоюза. А еще через два года запад Евросоюза тоже будет болтаться у нас в кильватерном следе, как говно в прибое.

— Классификация, — сказал Фоске, — не всегда зависит от доходов, хотя пресса называет «четвертый мир», клубом нищих наций. Сенегал, где доход 2000 на душу, официально отнесен к «третьему миру», а Ангола, где 8000, официально в «четвертом мире».

— А от чего зависит классификация? — спросил президент Агренды.

— Это проще объяснить графически. Хотите?

Оба собеседника дружно кивнули, и тогда адвокат-эколог, выдернув лист из бумажного блокнота, быстро начертил на нем квадрат и разделил на четыре части двумя линиями, вертикальной и горизонтальной, после чего написал сверху слово «Matrix».

— Это укрупненная Матрица. Именно так, с большой буквы «М».

— Как в культовом кино про мир в компьютерной реальности? — спросил исландец.

— Да, — Фоске кивнул, — но аналогия, конечно, условная.

— Продолжайте, пожалуйста, — заинтересованно произнес Лерадо.

Фоске снова кивнул, начертил в правой верхней клетке римскую цифру «I», а в правой нижней — цифру «III». Левой верхней досталась цифра «II», а левой нижней — «IV».

— Это, опять же, условность. Справа — «первый мир», резиденция законодателей мод в Матрице. Под ними — «третий мир»: страны, лидеры которых принимают эти правила, признают свое подчиненное положение и за это получают некие номинальные бонусы. Слева — социалистический «второй мир», уничтоженный по итогам Холодной войны.

— А Красный Китай с почти полутора миллиардами населения? — спросил Лерадо.

— А кто называет КНР страной «второго мира»? — в свою очередь, спросил Фоске.

— Никто не называет, — ответил президент Агренды.

— Вот именно! Я же говорю: «второй мир» уничтожен. Так записано в Матрице, значит, такова официально признанная реальность.

С этими словами, адвокат-эколог перечеркнул крест накрест левую верхнюю клетку, и продолжил изложение.

— Остаются страны «четвертого мира». Если бы Холодная война продолжалась, то они, вероятно, были бы втянуты в орбиту «второго мира», но «второй мир» был побежден и вычеркнут из Матрицы. Даже сам термин «второй мир» сейчас табуирован.

— Я никогда не задумывался об этом, — признался Йотсон, — хотя, по логике, это должно насторожить любого аналитика: первый, третий и четвертый мир есть, а второго нет.

— Матрица полна парадоксов, — весело ответил Фоске, — вообще, тут можно выстроить множество философских гипотез. Например: что после исчезновения «второго мира» Матрицу перекосило из-за нарушения баланса противоположностей. Тогда мы можем объяснить, почему «Первый мир» маниакально ищет себе Великого Врага, перебирая варианты. Всемирная наркомафия? Слабовато. Мошенническая оффшорная империя? Неубедительно. Масонский заговор? Чушь. Тоталитарные зомби-секты? Совсем чушь. Исламский терроризм? Годится, но временно. Сейчас уже идет поиск чего-то нового.

— А при чем тут «четвертый мир»? — спросил Хубо Лерадо.

— Есть еще одна философская гипотеза, — сказал Фоске, — Если клетка Великого Врага слишком долго будет пустовать, то ее займет конгломерат стран «Четвертого мира», объединенный вокруг какой-то страны-локомотива из числа аутсайдеров. Эта гипотеза неплохо объясняет парадоксальные войны коалиции «первого мира» против некоторых маленьких стран уже после Холодной войны. Но, повторяю, все это лишь гипотезы.

Хубо Лерадо постучал кулаком по колену и с шумом выдохнул воздух.

— Для нас это не гипотеза, Юл. Наши аналитики считают, что Агренда станет мишенью очередной коалиционной войны, причем это произойдет еще до следующих выборов. Выборы у нас стартуют через два года. Агренда уже была мишенью одной из операций «первого мира» в эпоху Холодной войны, и второй раз, уже в после Холодной войны примерно шесть лет назад. Очень не хочется получить это в третий раз.

— Я сожалею, — сказал Фоске, — Но, по-моему, этого не избежать. Агренда развивается слишком быстро, и Матрица уже опознала ее, как потенциальную страну-локомотив.

— Хубо, я говорю тебе то же самое, — заметил Йотун Йотсон.

— Я и сам уже понял, — произнес президент Агренды, — вопрос: что делать? Про это, все философские гипотезы молчат, черт бы их подрал!

— Почему же молчат? — возразил адвокат-эколог, — имеются философские процедурные гипотезы, которые раскрывают как раз вопрос: что делать?

— Социальная экология, верно? — предположил исландец.