Девятый - Павел Кренев

Оружие ушло в народ и вскоре начало стрелять. И уже каждую ночь на берегах Днестра и по всему Приднестровью шла пальба, прерываемая пьяными криками казаков, военных, гражданских дружинников. То были «разборки» с молдаванами, пьяные драки и просто разудалые гулянки.

Мирное население перестало прогуливаться в парках, матери не выпускали детей на улицу. Милиция в этот разгул старалась не вмешиваться.

Над республикой навис неведомый доселе тяжелый непроходящий страх.

Дело усугублялось предательством со стороны России. Возглавляемая американскими ставленниками, она демонстрировала чудеса издевательства над собственным народом.

23 марта 1992 года министр обороны России маршал авиации Шапошников подписал приказ о передаче военного имущества всех воинских частей, расположенных на правом берегу Днестра, Республике Молдова. Ей единовременно перешли в собственность тысячи единиц стрелкового и тяжелого оружия, танки, артиллерия и даже полностью укомплектованный истребительный полк, состоявший из 31 боевого самолета миг-29.

Шапошникову при этом было хорошо известно, что Молдова одной ногой тогда стояла в Румынии, а Румыния всей душой стремилась в НАТО. В состав России стремилось войти Приднестровье, но Шапошников не дал ему ничего — ни патрона.

Такие вот были командиры у страны, которой руководил «алкогольный» президент.

Приднестровье, никому не нужное, всеми брошенное, стоящее один на один с Молдовой и Румынией, готовыми его растерзать, открыто просило поддержки и защиты у России.

Это движение всемерно и открыто поддерживал весь российский народ, но руководство страны не получило на это одобрения со стороны США. Виляя хвостом перед ними и в то же время боясь вызвать гнев собственного народа, Ельцин и его камарилья пытались строить добрые мины перед населением Приднестровья. С этой целью в республику регулярно направлялись всякого рода делегации. Приезжали туда и вице-президент Руцкой, и замминистра обороны Громов, и советник Ельцина Станкевич, и министр иностранных дел Козырев. Все они вещали перед народом красивые благоглупости, все обещали «не дать в обиду братский народ», но дело этим и заканчивалось. Никакой помощи Приднестровье не получало.

Более того, по ельцинскому настоянию 12 апреля 1992 года между Молдовой и Приднестровьем был подписан Протокол о перемирии. В соответствии с ним, например, город Бендеры снял со своей территории блокпосты, разоружил свои военные формирования, а оружие заскладировал в казармах, которые оказались под контролем наблюдателей со стороны Молдовы.

Сразу после подписания перемирия и фактического сложения оружия со стороны Приднестровья Молдова открыла на ряде важных участков артиллерийский огонь. Появились массовые жертвы среди мирных людей, поверивших в перемирие.

20 мая в районе поселка Коржово в результате тяжелого артобстрела со стороны Молдовы погибли еще 10 человек.

До июня усилия молдавской стороны были направлены на овладение городом Дубоссары. По этому городу, по его защитникам велся каждодневный артиллерийский огонь.

7 июня Молдова обстреляла плотину Дубоссарской ГЭС. Был разбит трансформатор, и 30 тонн масла вылилось в Днестр.

После подхода к Дубоссарам броневых частей 14-й армии обстановка изменилась. Молдаване решили захватить населенные пункты Бендеры, Копанка и Варница, расположенные на правом берегу Днестра, чтобы выровнять фронт, вернуться к границам 1940 года и с этими границами войти в состав Румынии.

19 июня молдавская армия пошла в наступление. По всему фронту заработали артиллерия, установки «Град», минометные батареи.

В наступление со стороны Молдовы двинулось около 8 тысяч человек. Начались масштабные боестолкновения, уличные бои.

Молдаване наступали активно и решительно, а приднестровцы не имели достаточно сил, чтобы противостоять надвигающейся громаде. 14-я армия в ситуацию не вмешивалась.

Командующий армией генерал Неткачев придерживался проверенного армейского принципа — «не высовывайся — и не убьют». И армия сидела в своих казармах. Солдаты мирно спали под грохот молдавской канонады и разрывы снарядов, убивавших мирных жителей и воинов Приднестровья.

В ту пору в Приднестровье находился прибывший из Москвы депутат Верховного Совета генерал-полковник Макашов, до недавнего времени — командующий Уральским военным округом.

Он вместе с Галиной Андреевой и возглавляемой ею огромной толпой женщин деморализовал расквартированную в Тирасполе воинскую часть 14-й армии, и по их указанию офицеры и солдаты этой воинской части выгнали из техпарка и повели в бой на молдаван 10 боевых танков и 4 бронетранспортера.

Эта техника помогла выиграть первые бои. Вечером того же дня удалось выбить противника из Бендер и захватить город.

Молдаване впервые понесли тяжелые потери в технике и живой силе.

Но войны это не остановило. Стрельба из всех видов оружия, как неизбывный кошмар, гремела по всему Приднестровью.

5

Снайпер шел к своей огневой позиции, к своей засидке. Шел он уверенно, спокойно, мурлыча глупую песенку. Ничем он не отличался от остального населения: обычная, не праздничная и не грязная, одежда, через плечо — легкая сумочка, в глазах — ни тревоги, ни суеты.

Случись сейчас на улице драка, или скандал, или несчастье у кого-нибудь — он бы прошел мимо. Снайперу, работающему днем, нельзя ни во что встревать, нельзя мелькать и хоть чем-то запоминаться в глазах прохожих. Потом его никто не должен вспомнить. Прошел — и исчез, нет его и не было.

Перед тем, как зайти в подъезд дома, снайпер вышел на площадь, сбоку которой и стоял дом. Так вот снайперы и выискивают места для стрельбы — они выходят в город, в места скопления людей, и прямо из людской гущи вглядываются в окружающие дома, в крыши, в чердачные окна и продушины, форточки голубятни... Смотрят, откуда можно неожиданно и незаметно выстрелить, а потом также незаметно скрыться.

Он здесь еще не работал, поэтому не надо опасаться встречного огня из дома, что напротив его засидки. Здесь все спокойно. Только откуда-то из-за города доносятся глухие удары артиллерийских взрывов, а в самом городе то ближе, то дальше хлестким барабанным боем трещат автоматные очереди, щелкают отдельные винтовочные выстрелы. Это идут уличные перестрелки с молдавскими боевиками и провокаторами из местного населения.

На площади в клумбах растут цветы, вдоль двух аллей шелестят листвой каштаны. Народу совсем мало: бабушка медленно бредет с коляской — выгуливает подрастающее поколение; снуют редкие прохожие, около проезжей части солдатик стоит у служебного уазика и, склонившись над мотором, что-то в нем ковыряет.

«Вот и мишень», — подумал снайпер и пошел к своей засидке.

Этот снайпер работает в Тирасполе уже несколько месяцев, с самого начала всей этой заварухи, и неплохо знает город. Ему даже нравится этот, покрытый деревьями и садами, вишнево-каштановый, сиренево-грушевый душистый город с его мирным, добродушным, совсем не предрасположенным к войне населением.

Снайпер и сам бы хотел когда-нибудь пожить в таком уютном южном винном городе среди неагрессивных людей, напоминающих добрых персонажей глуповатых детских сказок. Но это когда-нибудь потом.

А сейчас у него совсем другая работа.

Снайпер любил многоподъездные дома. И всегда работал там, где подъездов не меньше трех. В крайнем случае — не меньше двух. В один заходишь и стреляешь, в другой — уходишь. Нельзя заходить в подъезд и уходить из него же: очень высока вероятность, что на входе или на выходе запомнят, и потом приметы разойдутся по всем отделениям милиции.

Кроме того, окно, из которого стреляет снайпер, почти всегда засекается кем-то из прохожих. Потом, естественно, весь подъезд будет поквартирно опрошен: может быть, кто-нибудь что-нибудь заметил и запомнил.

Он сначала зашел в подъезд, из которого потом собирался уходить, поднялся на последний этаж, проверил, не повесил ли кто замок на чердачный люк. Нет, все было нормально.

«Обыкновенный советский бардак, — подумал снайпер, — но это и хорошо. Это облегчает мою жизнь».

Он спустился вниз, прошел вдоль дома два лестничных входа и поднялся наверх.

В Тирасполе еще не изжила себя привычка послевоенных советских городов — держать голубей. И они живут на многих чердаках. Для него это было всегда большой проблемой. Во-первых, от них на чердаке всегда ужасно грязно, всегда измажешься в свежем помете; во-вторых, за голубями, как правило, присматривает какой-нибудь сердобольный чудак. Он может неожиданно нагрянуть. Его придется застрелить, а это уж совсем лишние хлопоты. В-третьих, когда ведется прицельный огонь, голуби боятся хлопков выстрелов и создают страшную суматоху. Сразу видно, где, в каком месте работает снайпер.