Сборник стихов - Юрий Кублановский

«Трамвайщицу подрезает джип…»

Трамвайщицу подрезает джип.Она от злости дрожит.Смотрит вправо.— Вот подумайте только! — кричит негромко, но зло,Так, что запотевает стекло,Проявляя рожицу. Радио гнусавоОбъявляет: «Яузская застава».

Ей уже ворчат сограждане «открывай».Трамвайщица останавливает трамвайИ природу своей обиды не понимает,Мелко-мелко губами перебирает,Словно листает вчерашнюю книжку из магазина«Заговоры. Проклятья. Народная медицина».

«Стоя на краю базар-вокзала…»

Галине Гампер

Стоя на краю базар-вокзала,Выжидала визг товарняка.Где-то рядом женщина сказала:— Самый возраст — после сорока!

Только и писать — когда полтинник!Только и плясать — когда каюк!…И как будто вся она светильник,Свет возник и всё простил вокруг.

В век дороговизны-дешевизныБудьте же благословенны вы,Женщины, дарившие мне в жизниЩедрый миг родительской любви.

И пока, Пресветлая, грядёши,Есть тебе помощницы вчерне:Эти голубиные ладоши,Это материнство обо мне…

Взгляд струил воинственную ласку,Обрывал сомненья на корню…А про инвалидную коляскуЯ ни слова здесь не пророню.

«Округлив задымленный ротик…»

Питерскому поэту Гале Илюхиной

Округлив задымленный ротик,По реке идет пароходик.

Он идёт, идёт, да устанет,Крикнет крик и камушком канет.

Поминаньем небо печаля,Не ходи по бережку, Галя.

Не сори цветами на моле,Неспокойно синее море.

Не ходи туда, не сегодня —Беспощадно лето Господне!

Обожрался илистый омут…Что же они тонут и тонут?!

Что же они, Галя, сквозь водуНе всплывут никак к небосводу,

Словно гладь морская — железна,Словно даже дно у нас — бездна.

Девочка моя золотая!Рыбьей чешуёй обрастая,Ты перекрестилась водою:В двадцать называться вдовою.

Думаешь, не чувствую, что ли,Как ты рыбкой бьёшься от болиНа Ямском безжалостном пляжеПод ночные вновь репортажи…

КОРЗИНКА ДЛЯ МОНЕТ НА МОГИЛЕ БУНИНА

С протянутой шапкой, безумен,Бредёт от столба до столбаИван Алексеевич БунинПо Сент-Женевьев-де-Буа.

Подайте ему, пилигримы,Он мертв, но и мёртвым на жизньНужны ваши франки-сантимы,Чтоб выдюжить смертный нажим.

Иван Алексеевич, вы ли?Какие насмешки судьбы!В могилах у нас — кладовые,Но мы побросали гробы.

И ходит Иван Алексеич,И кланяется за рублиНа русское кладбище, сиречь,На ренту французской земли.

ОЛЬХА

По карнизу голубь сизый застучал,Встрепенулся, первернулся, замолчал.Смотрит в комнату, застыв, и с ходу — вжить —Улетает, что увидел, доложить.Ты московское животное, сизарь,Я ни слова никому, не бойся, жарь!Как, пригретый, к нам подгрёб грядущий хам.Завтра сносит он Богоявленский храм[1].

— Маруся, — шепчет Иван Петрович, — я в Бога не верю.Но, кажется, верю в то, что он был в дааавние времена.Маруся, партия нас развела,Я, Маруся, всю жизнь ощущаю потерюИ стремлюсь восстановить справедливость, онаВ том, Маруся, чтобы ты мне сегодня дала.

Маруся уже лежит, ждет.Маруся знает: у каждого свой завод.

И Петрович заводится. Цыц. Лежи и терпи.Завтра поедем в родное логово,В сельсовет поведу тебя, в деревенский,А сейчас по шерсти меня потрепи.Утречком сносим храм в Елохово,Так называемый Богоявленский.

Праздник Сварога и Мокоши! Слышь,Ты, Маруся, и мертвого воскресишь. Вот так мы его кувалдами! Вот так,Войдём в него и разрушим, к черту, эту берлогу!Сорок первый год, как-никак!Ой, Маруся, хорошо, ей-богу.

Купола на Купалу грохочут звонче,А я зубилом, а я молоточком по золотому раю…Я, Маруся… я, Маруся, сейчас кончу.Я, Маруся, кончаю…

Человек, разрушающий все на своем пути,Засыпает сразу после разбоя.Но Бога часто спасает война. К шестиЧасам утра самолеты уже над тобою.Человек уснул, насытившись ритуальным танцемТазобедрия, все-то в нем нелепо.Снится ему Мария с агнцемПосреди вертепа.У ольхи-Елохи всполохи-скоморохи,На паперти срамные пройдохи,А она стоит с кульком, как икона, возле.Кто, Елоховка, спас тебя, не Христос ли?Сон у Петровича — не сон, истерия.Он Марии вопрос задаёт прямой:— Мой?— Пушкина! — отвечает Мария.

«Верь всему и делай всё, что хочешь…»

Володе Гандельсману

Верь всему и делай всё, что хочешь.Цепь событий всё рассудит, иты поймешь, каких звенящих полчищполон глас небесного судьи.

Иов, это струпья? это трупыдетские и овцы полегли?Верь всему, и Бог поднимет трапы,приплывут в пустыню корабли.

И по новой — то дары, то смерти,будет в цепи новое звено.Бог всё стерпит, Иов — тоже стерпит,ибо — в цепях, то-то и оно.

Скоро хмель садовый одичает.Иов, это снова гром в степиили Бог с проверкой?                                 Отвечает:— Всё равно. —                                И бродит на цепи.

Примечания

1

Елоховский Богоявленский собор, в котором крестили младенца Александра Пушкина, был намечен к сносу — после заутрени 22 июня 1941 года.