Детские игры - Уоррен Мерфи

Возможно, Чиун прав, считая, что Синанджу невозможно истолковать в терминах Запада. А может быть, это вовсе не так?

Римо слушал доктора Чарлиза; Чиун, казалось, погрузился в созерцание, однако Римо знал, что Мастер Синанджу не пропускает ни единого слова.

— Итак, вы видите, — сказал доктор Чарлиз в заключение, — люди не полностью используют свои возможности. Более девяноста процентов человеческого мозга так никогда и не находит применения. Мы же видим свою цель в том, чтобы полностью реализовать потенциал человека.

Чиун наконец-то соизволил взглянуть на Чарлиза, чье пухлое лицо покрылось потом, несмотря на даруемую кондиционером прохладу, как и должно быть в шикарных апартаментах на четырнадцатом этаже отеля «Конкистадор».

— Значит, вы что-то заметили? — осведомился Чиун.

— Еще бы! — осклабился доктор Чарлиз.

Тощая рука Чиуна с длинными ногтями сделала вращательное движение, привлекая внимание Римо.

— Ерунда, — откликнулся Римо.

— Раз уж, Римо, ты пригласил незнакомца к нам в дом, можешь продемонстрировать ему свое искусство. Пусть это будет какой-нибудь пустяковый прием. Мне не хочется, чтобы ты ударил в грязь лицом.

Римо пожал плечами. Упражнение было не из трудных. Весь секрет заключался в размеренности движений. Нужно было подойти к стене и прижаться к ней так, чтобы нос ощутил запах пыли в углу, затем, используя силу инерции, взбежать по стене, на короткий миг повиснуть головой вниз, а потом спрыгнуть, успев встать на ноги прежде, чем голова врежется в пол. Подобно многому другому в Синанджу, здесь видимость подменяла реальность: ноги лишь подчинялись инерции тела, устремленного ввысь, а зрителям казалось, будто ты шагаешь по стене; вся штука заключается в том, чтобы использовать инерцию движения тела, возникающую от соприкосновения со стеной.

— Ну и дела! — всплеснул руками доктор Чарлиз. — Вы умеете ходить по стене!

— Ну, это не совсем так... — скромно поправил его Римо.

— Вы тоже хотели бы этому научиться? — спросил Чиун Чарлиза.

— О, тогда я стал бы богачом и откупился от родителей!

— От каких родителей?

— Ну, этой чертовой девчонки! Я демонстрировал обучение плаванию с использованием воображения. Проклятая!

— Что же произошло? — поинтересовался Римо.

— Она, видите ли, запаниковала! Она мне не поверила! А ведь я ей говорил: поддашься панике — утонешь, сумеешь расслабиться — все пройдет отлично... Родители отказались от иска. Но вы знаете, что такое американский суд: это его не устроило. А ведь меня ждал настоящий успех: я мог бы торговать своей программой по подписке.

— Вы погубили ребенка? — снова подал голос Чиун.

— Она сама себя погубила! Послушалась бы меня — выплыла бы, а я бы прославился. Но эта чертовка принялась звать на помощь мамочку. Дьявол! Местная пресса была уже тут как тут.

— Понятно, — кивнул Чиун. — Если бы ребенок выполнил ваши инструкции, то выжил бы.

— Несомненно. На сто процентов. Клянусь Богом! — подтвердил Чарлиз.

— Тогда я сам научу вас ходить по стенам, — сказал Чиун. — От человека, наделенного столь крепкой верой, секретов быть не должно.

Это удивило Римо. Он знал, что даже самые неумолимые убийцы считают преднамеренное убийство ребенка смертным грехом. Учиненное Чарлизом было не чем иным, как преднамеренным убийством. Во всяком случае, в глазах Мастера Синанджу, ибо, требуя безукоризненной дисциплины от взрослых, Синанджу учит, что на детей можно воздействовать только любовью. Окружая ребенка любовью, ты даешь ему силы на долгое странствие по жизни, в которой так мало любви.

Чиун сказал, что урок состоится вечером. Римо слушал его разговор с доктором Чарлизом. Частично он касался правил Синанджу, но по большей части был, выражаясь словами самого Чиуна, «куриным пометом».

На закате в номере раздался телефонный звонок. Тетушка Римо по имени Милдред отправляется за город. Она прибудет на место в три утра, причем Римо не следует беспокоиться по поводу камней, обнаруженных у нее в почках. Таков был текст телеграммы, зачитанной компанией «Вестерн Юнион». Римо и не думал беспокоиться о тетушке Милдред и ее почечно-каменной болезни. Никакой тетушки Милдред у него не было. У него вообще не было ни единой родной души — по этой самой причине люди, нанявшие Чиуна, выбрали в качестве ученика именно его.

В час ночи Чиун, Римо и доктор Чарлиз, без умолку болтавший о потенциальных возможностях человеческого мозга, преодолели по запасной лестнице пятнадцать этажей и вышли на крышу отеля. Внизу сиял огнями Мехико-Сити — город, когда-то возведенный на болоте, а теперь невероятно разросшийся и сам опиравшийся на развалины древних городов. Воздух был пыльным и горячим — несмотря на ночь, дышать было нечем даже на крыше. Видимо, нечто подобное испытываешь, находясь в кастрюле с хорошо пригнанной крышкой. Чарлиз взмок от пота: спереди его рубаха выглядела так, словно его окатили ведром воды.

— Верите? — спросил Чиун.

— Верю, — откликнулся доктор Чарлиз.

— Займитесь дыханием, а потом я покажу вам фокус, — сказал Чиун.

Чарлиз зажмурился и сделал три глубоких вдоха.

— Я готов.

— Ваше тело — воздух, — тихо и монотонно заговорил Чиун. — Вы плывете, как воздушный шарик. Теперь вы стоите на тропе. Под ногами у вас твердая почва. Вы идете. Теперь тропу перегородила невысокая стена.

Чарлиз коснулся низенького парапета. Еще шаг — и на расстоянии тридцати этажей можно было увидеть тротуары Мехико.

— Перелезьте через эту стенку и остановитесь на ступеньке позади нее. Ступени широки, но вам нужна только узкая полоска. Вам ничего не угрожает. Вы стоите на широких ступенях. Вы в безопасности, — говорил Чиун.

Чарлиз перелез через стенку.

— Да, я нащупал ступени, — проверещал он. — Вот это да! Действует!

Римо знал, что Чарлиз нащупал вовсе не ступени, а трещины между кирпичами. Краями кирпичей еще можно воспользоваться для стремительного восхождения, однако удержаться на таком выступе невозможно — человек мигом теряет равновесие.

— Вы спокойно спускаетесь по ступеням — широким ступеням, — продолжал Чиун.

Тело Чарлиза пошло вниз. Один кирпич, другой... Римо подошел к краю крыши, над которым навис Чиун. Чарлиз медленно спускался по фасаду, опираясь всего лишь на каблуки, впивающиеся в тоненькие выступы кирпичей. Сперва он был виден по пояс, потом только до плечей, потом на виду осталась только его голова.

— Сейчас можете повернуться на этой широкой ступени, — посоветовал Чиун.

Чарлиз медленно развернулся и встал лицом к крыше. Его улыбка напомнила Римо трещину в спелой дыне. Глаза его были крепко зажмурены.

— Откройте глаза! — приказал Чиун.

— Действует, действует! — вскричал Чарлиз, глядя вверх на Чиуна с Римо.

— А теперь, — проговорил Чиун, выставив вперед палец, — я даю вам самый важный совет. Он столь же важен, как и тот, что вы давали в бассейне ребенку.

— Знаю, знаю! — откликнулся Чарлиз. — Я смышленый.

— Совет этот таков: не думайте о том, как будет выглядеть ваше тело, когда оно упадет на землю с этакой высоты.

Лицо пропало в мгновение ока. А ведь только что оно блаженно улыбалось. Руки, тщетно пытавшиеся нащупать опору, мелькнули в воздухе и исчезли, как два поплавка, проглоченные уходящим на глубину китом.

— Я предупредил его, чтобы он не думал о том, на что будет похоже его тело после падения. Надеюсь, он прислушался к моему совету, — молвил Чиун.

Далеко внизу раздался хлопок — так шлепается на непрогретый противень свежее тесто для пиццы. Это был Чарлиз.

— Боюсь, ресторан уже закрыт. А я с удовольствием съел бы рыбы, только без масла, — признался Римо.

— Позволять другим готовить для себя еду — всегда риск, — отозвался Чиун. — Это все равно что пустить в собственный желудок чужие руки. Рискованное дело!

— Поступил сигнал от Смитти. У него неприятности. Он будет здесь часа через два.

Римо пропустил Мастера Синанджу в дверь, ведущую с крыши на лестницу. Они спустились на пятнадцать этажей и вошли в свой номер.

— Неприятности? У императора Смита неприятности? Это хорошо. Император всегда становится разумнее, когда у него неприятности. В спокойных водах убийца испытывает голод. Его обводят вокруг пальца, оскорбляют, унижают. В беспокойные времена мы возмещаем предыдущий недобор.

— Уж не собираешься ли ты требовать новой прибавки?

— Прибавки требует жалкий разгребатель грязи или сеятель, бросающий в землю зерна. Я же говорю о заслуженном вознаграждении для Дома Синанджу.

— Разумеется, разумеется, — пробормотал Римо. Он знал, что в северокорейскую деревушку подводными лодками доставляется золото, как того требовало соглашение между доктором Харолдом В. Смитом, представляющим свою организацию, и Чиуном, представляющим свою деревню. Количество этого золота — а Чиун отказывался принимать бумажные банкноты, относясь к ним как к обещанию, которого очередное правительство может и не выполнить, — постоянно увеличивалось, причем последний, головокружительный скачок расценок произошел совсем недавно, когда Чиуну удалось настоять на удвоении жалованья на том основании, что Римо тоже претендует на звание Мастера Синанджу, так как рано или поздно ему придется сменить Чиуна, а следовательно, деревня заслужила двойную компенсацию — за двух Мастеров.