Радуга 1 - Александр Бруссуев

Папик из джипа прятался за спиной одного из прапорщиков и уськал гайца, блондинистая девица хлопала глазами и говорила глупости.

— Ладно, некогда мне тут с Вами разговоры разговаривать, — вздохнул, наконец, Олег. — Сейчас эвакуатор придет, Вы бы хоть промеры какие-то нужные сделали, а то дергаетесь на меня, будто я при делах. Пусть та девушка сама разбирается, надо будет — пойду свидетелем.

В протоколе, составленном на диво быстро, он вычеркнул все слова, с которыми был несогласен, то есть фактически остались лишь схемы и расстояния. Один из прапорщиков возмутился, причем очень нецензурно возмутился, папик зло нахмурился, девица под настроение произнесла: «Вааще козел!»

В это время приехал эвакуатор и еще две машины, из которых вышли и направились к ментам хорошо одетые парни. Прапорщики заскучали и тоже попытались вызвать подмогу, но дежурный гаец послал их подальше и порекомендовал обратиться к табельному оружию или к ОМОНу.

Дальнейшее разбирательство прошло очень быстро. Машину Саши загрузили на грузовичек, менты юркнули в «Жигули» и умчались на промысел, Олег сотоварищи разошлись по своим транспортам и тоже уехали. На слякотной дороге остались стоять блондинка и ее папик: они чего-то вовремя не подсуетились по поводу вывоза раненного «Фольксвагена». Но совсем скоро свидетелем былой аварии остался стоять лишь вяз, которому было абсолютно наплевать на людские страсти-мордасти.

3. Саша Матросова. Трудности юридического перевода

Переход от активного бытия к бессознательности прошел для Саши совсем незаметно. Вот она, вцепившись в руль, отчаянно борется с неприятными маневрами своей машины, а вот уже видит спокойное лицо незнакомого парня, причем знает, что он — Шварц — и никто другой, а тут, встречайте, «белая палата, крашеная дверь».

Она открыла глаза и поняла, что не дома. Во всяком случае у нее дома не было столь изобильного казенного цвета на стенах, да и предшествующим вечером она не нажиралась до беспамятства алкоголем, потому что не напивалась никогда.

Догадка о своем местонахождении пришла одномоментно с идентификацией неистребимого больничного запаха. Она потрогала лоб и обнаружила на голове бинтовую повязку. Не модно, но практично. Где-то кто-то разговаривал, на улице гавкала собака, но в помещении, где она сейчас находилась, не было никого. Во всяком случае, ни одной живой души.

Саша пошевелила пальцами на ногах. Все в порядке, ноги чувствуются, к тому же никаких идентификационных бирок не ощущается. Значит, точно — жива, вот только почему-то не совсем здорова.

Вошла женщина в белом халате и такой же шапочке.

Это не научно-исследовательский институт, — сказала Саша и удивилась своему голосу, нисколько не изменившемуся.

— Что? — вопросила женщина.

— Да нет, это я так просто, голос пробовала, — ответила Саша. — Вы ведь медсестра?

— Я ваш врач, — произнесла та. — Позвольте я вас осмотрю.

Пока длился осмотр с проверкой пульса, замером давления, требованием следить за кончиком молотка, объявившегося в руках врача, Саша пыталась вспомнить, что же такое приключилось, раз она удостоена такого внимания.

— Я попала в аварию, — сказала она, скорее, самой себе.

Врач строго взглянула на нее, но ничего не произнесла.

— Мне нужен телефон, он у меня был в сумочке, — стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, проговорила Саша. — Мне надо предупредить родителей и дочку Машеньку. Они там, наверно, волнуются.

— Не переживайте, Александра Александровна, все обо всем уже знают. Все, насколько это возможно, уже улажено. Сегодня вы поспите в этой палате, завтра, если ничего не произойдет, мы вас переведем в общую. Недельку придется полежать у нас, потом поедете с Богом домой. Ну, три дня — это точно, на меньший срок даже не рассчитывайте. Завтра мы дадим вам телефон, позвоните всем, кому считаете нужным. А пока нужно поспать, не то голова будет болеть. Вы меня хорошо поняли?

Саша еле заметно кивнула головой и поняла, что действительно очень сильно хочет спать. Как врач вышла, она уже не помнила.

На следующий день ее действительно перевели в другую палату, где помимо ее стояли еще три кровати с женщинами. Если бы это были кровати с мужчинами, то-то она бы удивилась!

Сразу же начались посещения. Приехали взволнованные мама с отцом, рассказали, что с Машей все в порядке. Потом примчался секретарь с работы, предложив перевести ее с этой больницы, расположенной в Авиагородке близ маленькой гостиницы с громким названием «Аэропорт Пулково» в ведомственную клинику. Саша отказалась, боясь, что в другой лечебнице ее могут задержать более, чем на три дня. Хотелось поскорее добраться до дому, увидеть родную улыбчивую физиономию дочки.

На следующий день с пакетом апельсинов приехал Олег Евгеньевич, тот самый спаситель, чья помощь была просто бесценна. Он приехал не один, а с женой Татьяной, улыбчивой миниатюрной блондинкой с добрыми, как у сестер милосердия в старых советских фильмах, глазами.

Машина Саши сейчас располагалась где-то в мастерских на Якорной улице, дожидаясь своей экспертизы. Девушка, врезавшаяся в нее, как оказалось известно сразу же на месте, прав на управление никаких не имела, зато имела влиятельного покровителя (уж кто бы сомневался). Так что Саше придется побороться за свою правду. Но в этом ей может помочь представитель в суде, вполне адекватный и вменяемый юрист Владимир Евгеньевич. Так что, слава Богу, все остались живы.

Уже собираясь уходить, Олег задал вопрос, который, надо думать, мучил его уже давно:

— Саша, откуда ты знаешь, что… — тут он слегка замялся, — что некоторые люди называют меня Шварцем? Это ведь не моя фамилия. Или ты тоже заканчивала наш институт, я имею в виду ЛИВТ?

Та в ответ только пожала плечами:

— Честно говоря, я не помню. Да и ЛИВТ я не заканчивала, училась в свое время в ЛИСТе. Но я обязательно должна вспомнить. Я сообщу, обязательно сообщу. Что-то в беспамятстве видела: то ли сон, то ли бред. Бывают иногда озарения, в книгах об этом пишут.

Олег кивнул головой и произнес:

— Да, вот еще. Не знаю, как ты воспримешь мои слова, но эта твоя авария была не совсем случайной. Точнее — совсем неслучайной. У тебя есть враги и, судя по всему, они настроены весьма решительно. Что делать обычно в таких случаях — я тебе не буду говорить, сама, наверно, знаешь. Просто, надо очень беречься.

Удивление Саши было столь велико, что она с минуту молчала, округлив глаза настолько, что могло показаться, что на ее лице больше ничего и нету: ни рта, ни носа, ни лба — только глаза.

— Почему? — наконец удалось ей сказать.

Аварии на скользкой дороге, конечно, дело случая. Бывают не так уж и редко. Но знаешь, не припомню, чтоб простреленные колеса когда-то указывались в милицейских сводках причинами заноса. Два колеса одновременно лопнуть не могут, к тому же три дыры, будто нарочно сделанные, не круглые, конечно, но характерной формы: две в левом и одна в правом. Это не гвозди, это не мифические острые камни. Это что-то другое. Это вот что.

Он достал из кармана три бляшки металла.

— Откуда это? — спросила Саша.

— Как бы сказал один герой: из широких карманов, мой мальчик. Достали из твоих колес, пока никто другой этим не занялся. Это, конечно, не мое дело, но вряд ли какой-нибудь охотник по ошибке полоснул очередью по движущемуся транспорту. Автоматическое оружие — не самая распространенная принадлежность для отстрела зверей, к тому же и сезон охоты, вроде бы, закончился. Можно, конечно, уповать на ненормального злодея, которому по барабану, в какую машину палить, но я бы этого делать не стал.

Олег с Татьяной ушли, напоследок посоветовав не очень уповать на милицию, лучше даже совсем не упоминать об злосчастных пулях в колесах.

Через три дня Сашу отпустили домой, порекомендовав понаблюдаться у врача, чтоб не было никаких последствий и осложнений.

С машиной все обстояло не совсем просто. На Якорную наведались какие-то грозные и очень самоуверенные парни, числом три человека. Весь персонал сервиса, дружески настроенного Олегу Шварцу and Co, возражать и как-то препятствовать чинимому насилию над израненным Мерседесом не стали. Может быть, потому, что пришедшие люди обладали какими-то то ли ментовскими, то ли родственными им корочками, то ли потому, что на улице остались стоять поодаль от ничем не примечательных потрепанных автобусов человек тридцать в жилетах и с железяками в руках. Опытные сервисмены сразу же правильно охарактеризовали жилеты, как «бронежилеты», железяки, как огнестрельное оружие, а парней, как «замороженных уродов». Впрочем, они, механики, электрики и слесаря, к тому же были предупреждены о возможных визитах недоброжелательно настроенных мужчин, в плане содействия и непротивления злу насилием.

Когда Саша с каким-то выделенным гайцами экспертом прибыли на осмотр своего авто, она очень закручинилась сначала от внешнего вида своего «коня», но потом махнула на все рукой, подписала все необходимые протоколы и отправилась домой. Ей показалось, что передние колеса ее транспорта не те, на которых она ездила, но уверенно утверждать сей факт она не могла. Колеса были целыми и неестественно негрязными. Эксперт, самодовольный и косноязычный молодой человек с привычкой не смотреть в глаза собеседнику, становился все более недоволен, а модный рокер Владимир Евгеньевич, все же приглашенный Сашей, каждым своим замечанием и уточнением недовольство это только усугублял.