Замкнутые на себя - Саша Суздаль

Они приземлились на поляне, одним концом выходящей прямо к воде, а вторым упирающейся в лиственный лес. Их приземление вызвало переполох, так как на поляне, по всей видимости, грелось на солнышке всё племя глеев. Малыши, похожие на клубки пряжи и ещё не умеющие летать, сбились в кучу, перепугано поглядывая на людей, никогда ими не виденных. Несколько глеев, очевидно, матерей, грозно сверкая глазами, окружили их со всех сторон, выражая явно недружелюбные чувства.

Флорик, что-то гортанно рыкнув, успокоил их, но не убедил, и недоверчивые взгляды глеев красноречиво об этом говорили. Подошла молодая самка с маленьким глеем, подкатившим под ноги Флорика и прыгавшим от радости. Флорик скользнул по самке мордой и поднял на своих лапах маленького глея, который радостно что-то пищал пробивающимся баском.

— Почему мы их не понимаем? — шепнула Элайни, на что Сергей только двинул плечом.

Флорик, оставив Элайни, Сергея и Гликогерена в окружении недовольных дам, отправился к стоящим недалеко самцам, и, поздоровавшись с ними носами, принялся с ними о чём-то перерыкиваться. Малыш Флорика храбро выскочил вперёд и подбежал к Элайни, с интересом поглядывая на неё. Она присела и принялась его гладить, умиляясь и восторгаясь крохой. Тот принялся бороться с её рукой, пытаясь её укусить на удивление беззубой пастью, с двумя иклами по бокам. Его мама смотрела насторожённо и ревниво, но без злобы, видимо Флорик что-то ей нарычал.

Кончив совещаться, Флорик мягко подошёл к ним и сказал:

—Вы расположитесь там, — и указал на край поляны возле воды, — а завтра мы решим, что с вами делать.

Они отправились туда, куда указал Флорик и были приятно удивлены: там под переплетёнными ветками находилось подобие шалаша, на полу которого лежали длинные сухие стебли трубчатого растения, которые пружинили, когда на них надавить. Только присев, Элайни ощутила, как они устали. Два глея, обдав их струёй воздуха и приземлившись рядом с ними, бросили им на пол какие-то жёлто-зелёные плоды и, не оборачиваясь, ушли к расположившимся группками глеям.

— Это можно есть? — спросила Элайни у Гликогерена, показывая на фрукты.

— Да, меланга[3] вкусная, — сказал Гликогерен и, не раздумывая, принялся очищать плод, освобождая белую, пахнувшую ароматом сердцевину. Элайни провела рукой, собираясь очистить плод от кожуры, но волшебство не работало. Она удивлённо попробовала ещё, и снова ничего не получилось. Оставив загадку на потом, она забрала очищенный плод у Сергея и, прислонившись к дереву, принялась его жевать, выбрасывая крупные семена. Сергей озадаченно на неё посмотрел и очистил ей ещё один плод, но она, доев первый, улеглась ему на колени и беззаботно уснула.

«Она брела по снежному склону, раз за разом погружаясь в глубокие ямы, выбираясь, загребала руками снег, снова шла, снова падала и поднималась. Голову сковывал незнакомый тягучий обод, то расширяясь, то сжимаясь до боли. Она пыталась поднять руки и сорвать мучительный венец, но руки не слушались, а существовали сами по себе: только гребли снег и ничего более. Внутри, кроме себя, она чувствовала ещё кого-то постороннего, от которого не могла избавиться, и несла в себе, как кару за грех, который должна искупить»

Элайни проснулась, вся мокрая от пота, с перепуганными глазами и дрожащими руками. С дерева на неё пристально смотрел ворон, впрочем, его взгляд мог ей показаться, так как ворон, каркнув, улетел, а ощущение что кто-то внутри неё за ней наблюдает, совсем не исчезло. Сон ещё преследовал её, и она пошла к воде, скинула с себя платье и погрузилась с головой, смывая и сон, и страхи. Вода в озере была ледяная, но казалась тёплой по сравнению с холодом сна. Вчерашний знакомец, малыш Флорика, заинтересованно подбежал к берегу, потоптался у кромки воды, но дальше не пошёл. Элайни брызнула в него водой, и он галопом помчался к мамочке.

Сергей ожидал её на берегу и, как только она вышла, накинул ей на плечи свою рубашку, ещё сохраняющую его тепло. Сергей сообщил ей, что глеи ночью ходили на охоту, а вернулись под утро и теперь спят. Действительно, пушистые звери, сложив панцирем на спине свои крылья, красочно расположились на поляне, уткнув свои головы в лапы.

Проснувшиеся малыши, играя, тыкались во взрослых глеев, спящих на поляне, забирались на них сверху, прыгали и кувыркались, но те на них никак не реагировали. Только мамаши, не участвовавшие в охоте, зорким глазом следили за малышами, иногда лениво поднимаясь и стягивая расходившегося ребёнка со взрослого глея.

У них было время и следовало допросить Гликогерена, на предмет возвращения домой: на Землю или в страну Маргов и Фрей, но весь вопрос состоял в том, чтобы получить ответы, не особенно раскрывая себе. Поэтому Сергей осторожно спросил:

— Гликогерен, ведь ты не с этой планеты?

Гликогерен утвердительно кивнул. Сергей сделал паузу, потёр руки и задал следующий вопрос: — А как ты сюда попал?

— Обычно, как и вы, по каналу, — ответил Гликогерен. Ответ обескуражил Сергея, и он замолчал, не зная, как спросить дальше.

— Я в этом плохо разбираюсь, Глико, — отведя белокурые волосы от лица и изобразив на нём умиление, сказала Элайни, — ты не можешь меня просветить, как устроен этот «канал»? — она, состроив сосредоточенную рожицу, уставилась в Гликогерена, и тот, ничуть не усомнившись, принялся увлечённо рассказывать Элайни устройство «канала».

— Итак, один «вход» у тебя дома? – послушав Гликогерена, переспросила Элайни.

— Да, на Ринодрабане, — подтвердил он.

— А второй «вход»? – спросила Элайни, а Сергей замер, как кот перед мышью, и прислушался.

— А второй «вход» на станции репликации, что в лаборатории Профессора, — простодушно признался Гликогерен. Сергей вздохнул, получив ответ, и решил, что дело сделано, несмотря на то, что они были за добрую сотню километров от лаборатории, да и Профессор едва ли их встретит, как желанных гостей. Следовало о многом расспросить Гликогерена, но Сергей отложил разговоры на потом. Он поднялся и отправился искать Флорика, оставив мило беседующих Элайни и Гликогерена самих.

Флорик лежал в тени дерева и спал, как ребёнок, так что Сергею стало чуточку неудобно его будить, но дело есть дело. Он тронул его рукой, но Флорик никак не реагировал и, точно большая игрушка, валялся на траве.

— Флорик, вставай, дело есть, — громко сказал Сергей и тронул его рукой, но Флорик тихо посапывал и никак не реагировал.

— Бесполезно, — сказал Ворон с дерева, — до полудня ты его не добудишься.

— Не каркай, — недружелюбно отозвался Сергей и потянул Флорика за лапу. Тот вытянулся в неестественной позе и спал, ничуть не реагируя.

— Флорик, Профессор, — выкрикнул Сергей, вспомнив не к месту учёного мужа, и мгновенно был окружён рычащими глеями. Сергей застыл на месте, поражённый такой трансформацией, а глеи, увидев вместо ненавистного Профессора вчерашнего гостя, порыкивая, медленно расползлись по углам и снова принялись укладываться спать. Флорик, поражённо глядя на Сергея, промолвил: — Ты что – ненормальный? Тебя могли порвать за мгновение.

— За что вы так не любите Про…, — Сергей вовремя спохватился и добавил, — этого нехорошего человека?

— Нам не за что его любить, — хмуро ответил Флорик. К ним подбежала встревоженная Элайни: — Что тут случилось?

Чтобы снова не будить глеев, Сергей нашептал ей в ухо. Она потащила его в сторону и рассказала всё, что узнала у Гликогерена. Оказалось, что Профессор появился совсем недавно, заменив другого профессора. Новый Профессор сразу же начал делать опыты над глеями, и судьба у Флорика, если бы не они, была бы незавидная. Профессор собирался каким-то образом использовать глеев против Хранителей. Гликогерен не знал, чем Профессору насолили Хранители, так как информацию от него получал скудную. Кстати, учёную степень называть не обязательно, его ведь звать Бартазар Блут.

— Следовательно, Флорик ни за какие коврижки не сунется в лабораторию? — грустно констатировал Сергей.

— Возможно, и сунется, — возразила Элайни, — в руках у Бартазара Блута его сестра, Флорелла.

В это время сестра Флорика, прикованная цепями, находилась в лаборатории Блута, а распятый на рамке Хамми чёрной шкуркой висел в проёме гамма-излучателя.

— Что же, господа, приступим, — глумливо произнёс Блут и медленно покрутил ручку экспандера. Хамми задымился, и в его натянутой плоти появилась небольшая дырочка.

— Хорошо, — ухмыльнулся Блут и, набрав какой-то жидкости в пистолет, подошёл к Флорелле.

— Что, моя крошка, послужим науке, — произнёс Блут и впрыснул жидкость в её туловище.

Профессор посмотрел на отклонившуюся стрелку прибора и снова взялся за экспандер. Хамми задымился, а в его затянувшейся плоти снова появилась дыра.

— Похвально, похвально, — довольно потёр руки Профессор, — на сегодня всё, господа.